Страшный день подходил к концу, оставив трех молодых женщин опустошенными и беспомощными. Думы, одна мрачнее другой, витали в головах, не смея вырваться наружу. Каждая из них держала свой страх внутри, боясь, что вырвавшись наружу он прорвет плотину общего горя. Никому из них тогда не выплыть из омута отчаяния и каждая ясно осознавала это.
-Что будем делать теперь? - наконец нарушила тяжелое молчание Мирослава.
-Спать! - ответила Каймишь так резко, что Мирослава и Алима вздрогнули. - Нам надо отдохнуть, а завтра подумаем, что делать!
Она резко встала и покачнулась. Голова закружилась и до Каймишь только сейчас дошло, что ни она сама, ни Оджин с Алимой, весь день ничего не ели.
-Лейла! - крикнула она.- Принеси нам что-нибудь поесть!
-Я не буду...-покачала головой Мирослава. Ей казалось, что кусок застрянет у нее в горле, если она попытается хоть что-то проглотить.
-Надо, Оджин! Мы все должны думать о детях!
На это возразить было нечего. Каждая заставила себя съесть по кусочку мяса и выпить немного молока. На большее их не хватило. Потом Каймишь ушла.
Утро, как всегда, дало новые силы и надежду. Едва солнце встало, как Каймишь пришла снова. За ней следовала служанка с подносом еды.
Трапеза прошла в молчании, но как только они насытились, Каймишь сказала:
-Теперь будем думать, как жить дальше...
Это прозвучало так страшно и нереально, что у Мирославы защемило сердце. Еще вчера все было ясным и понятным, несмотря на трудности и вот снова надо собирать жизнь по осколкам.
-Ты конечно останешься здесь, под защитой отца, а я думаю уехать к своим и взять с собой Алиму с Азаматом. Брат не бросит нас, поможет...- начала она.
-А когда Мансур вернется? - спросила Каймишь.
Мирослава и Алима вскинули на нее удивленно-испуганные глаза. В них явно читалось подозрение, что Каймишь лишилась разума.
-Мансур ведь...-начала было Мирослава, но Каймишь прервала ее.
-Никто не видел тела нашего мужа и я не поверю, что он мертв, пока сама не увижу его бездыханным и не опущу его в могилу!
-И что ты предлагаешь? Ты можешь жить у отца и лелеять надежду, что Мансур вернется! А как быть нам? Твое племя и так много сделало для нас, они не обязаны кормить двух женщин с детьми за свой счет!
Алима молча слушала их спор, не зная на чью сторону встать. У каждой была своя правда и она, как самая безвольная, оставила выбор за ними. Ей оставалось только надеяться, что какое бы решение они не приняли, она и ее сын не будут брошены на произвол судьбы.
-Путь на твою родину труден, Оджин! Как ты собираешься его преодолеть с ребенком во чреве? Алиме и Азамату найдется место в становище моего отца, это я обещаю, да и для тебя тоже!
Этот вопрос и Мирославу мучал, но гордость не позволяла показать свой страх.
Неизвестно, сколько бы они еще спорили и убеждали друг друга, если бы в юрту не вошел хан Дэлгэр.
Он тоже мучился вопросом о будущем трех женщин, одна из которых приходилась ему родной дочерью. Но помимо этого, он должен был заботиться и о людях, благополучие которых было вверено ему по статусу.
-Отец! Оджин не хочет оставаться здесь! - пожаловалась Каймишь, надеясь на поддержку отца, - Она считает, что мы не сможем ее прокормить!
-Госпожа Оджин права, дочка! - ответил Дэлгэр, - И дело тут не в куске мяса или пиале молока! Никто из вас не может оставаться здесь!
Каймишь в изумлении открыла рот. Такого от отца она не ожидала. Видя ее потрясение, Дэлгэр поспешил пояснить.
-Если вы останетесь здесь, все мои люди будут в опасности. рано или поздно, но за вами придут. Я и все мои люди встанем на вашу защиту, но это будет бесполезно. Прольется много крови, но все равно мы не выстоим. Нас слишком мало. Я не могу так рисковать!
-Тогда дайте нам людей для сопровождения и мы отправимся на мою родину, к брату! - воскликнула Мирослава.
-И это не выход, девочка! - по отцовски ласково остановил ее Дэлгэр. - Путь труден и кто знает, примут ли там мою дочь и Алиму с ребенком?
-Так что же нам делать, отец? - в голосе Каймишь прозвучало отчаяние.
-С ближайших горах есть пещера, вполне пригодная для жизни. Я нашел ее во время охоты и порой останавливался там. О ней мало кто знает. Я дам вам провизию и несколько рабынь в услужение. Нукеров дать не могу - молодым женщинам без мужа и отца ни за что не сохранить свое честное имя, проживая рядом с мужчинами, не являющимися их родственниками. Но я буду вас часто навещать и привозить все необходимое. Поживете там, пока не прояснится судьба Мансура. Я отправил людей на его поиски или на поиски его тела...
Через несколько дней маленький отряд тронулся в путь. Пещера и правда оказалась вполне пригодной для жилья. Она не имела другого выхода и в ней хорошо сохранялось тепло. Вход надежно был скрыт от посторонних глаз большим валуном и зарослями дикого кустарника. Дэлгэр оставил им много сушеного мяса и муки. Воду можно было набирать чуть дальше, в узкой горной речушке. Кроме Лейлы с девушками оставались еще две служанки, одна из которых разбиралась в лекарственных травах и умела принимать роды. Когда хан и его люди уехали, все три молодые женщины почувствовали жестокое одиночество. Они остались одни в этом мире и кроме как друг на друга положиться им было не на кого. Потянулись бесконечные, серые, однообразные дни. Улыбку на скорбных лицах вызывал только малыш Азамат, который, чувствуя всеобщую любовь, быстро сообразил, что стоит ему скривить личико и негромко захныкать, как тут же его брали на руки и всячески утешали. Хан наведывался к ним не часто. Боялся, как бы кто не проведал об их местонахождении. Каждый его визит возрождал в сердцах женщин надежду и каждый раз хан вынужден был гасить ее, так как хороших вестей для них у него не было. Следы Мансура не удавалось найти и Дэлгэр сокрушался, думая об их дальнейшей судьбе. У женщин был только один путь - снова выйти замуж. Но имея детей от другого мужчины, шансов удачного замужества было мало. Он даже желал в душе, чтобы у Каймишь и Оджин родились девочки. Их он мог бы оставить на воспитание у себя, а их матерей пристроить. А вот что делать с сыном Мансура? Наверняка братья Мансура захотят его уничтожить. В становище уже наведывались люди Улугбека и Аслана. Хан сказал им, что девушки отправились на Русь к родне Оджин, так думали почти все даже в его племени. Обыскивать становище посланцы не решались, это было бы оскорблением, но они выспрашивали у всех, кого встречали о женах Мансура.
Весна уже была в разгаре, приближалось время курултая. Хан Дэлгэр надеялся, что выберут кого-то другого, а не одного из братьев Мансура. Тогда опасность больше не будет довлеть нам его дочерью и нерожденным внуком. Наконец он отправился в путь...
Курултай собирался на берегу реки, что своими чистыми водами поила всю степь. По одному или группами, съезжались ханы всех мастей, сопровождаемые нукерами. Кое-кто прихватил с собой жен и наложниц, и на таких косились недобро, ибо негоже настоящему мужчине так показывать свою слабость и зависимость от женских чар! Широкое пространство у реки заполнялось походными юртами, запах молодых трав смешивался с гарью от костров. Вслед за ханами их слуги гнали небольшие стада скота, да по нескольку телег с провизией, чтобы было чем питаться и пировать. Курултай мог затянуться на неделю, а то и на несколько, до тех пор, пока не останется единственный кандидат, которому доверят свои голоса остальные. Многие прибывали с легким и беззаботным сердцем, не претендуя ни на что и воспринимая поездку, как приключение и отдых от забот. Некоторые всерьез были озабочены тем, кто станет вершить в степи правосудие и урегулировать споры, а весть о гибели Мансура крайне тревожила тех, кто возлагал на него большие надежды. Улугбек и Аслан, не сговариваясь прибыли почти одновременно, с разных сторон, демонстративно не замечая друг друга. Они расположили свои юрты как можно дальше друг от друга, и вокруг них вырастали юрты их сторонников, образуя маленькие, противоборствующие лагеря.
Дэлгэр поставил свою юрту неподалеку от Балха-хана. Оба чувствовали себя изгоями, ловили на себе любопытные взгляды. Их сторонились.
-Ох, что делать не пойму! - сокрушался Балха, сидя вечером у костра, напротив Дэлгэра, - Как сгинул наш Мансур, так и голову ломаю! Не лежит у меня душа ни к Улугбеку, ни к Аслану, а выбирать, судя по всему, придется между ними! Еще и резня начнется...
Дэлгэр мрачно молчал. Да и что тут скажешь! Балха озвучивал то, что у него самого было на душе.
В первый же день собравшиеся разделились на четыре лагеря. Четырех кандидатов поддержали большинство и среди них были братья Мансура. Дэлгэр и Балха выступили за старого хана небольшого племени, уповая на мудрость его, приобретенную с годами и помня о его миролюбивом нраве. Но сразу было понятно, что сторонников у старого хана несравненно меньше, чем у Улугбека или Аслана. Следующий этап голосования неизбежно выбросит их избранника из числа претендентов. Вечером устроили пир, но Дэлгэр предпочел тихо ретироваться к своей юрте и накачивался араком в одиночестве.
-Господин хан мой! - к Дэлгэру подошел один из нукеров, - Там какой-то человек говорит, что имеет для тебя важное послание!
-Ну что еще?! - проворчал Дэлгэр, думая, что это наверняка очередной посланец одного из кандидатов на главное ханство желает посулить ему щедрые дары в обмен на голос. - Зови...
К своему удивлению, Дэлгэр увидел перед собой пожилого мужчину в поношенном халате и сапогах из плохо выделанной кожи. Он встал перед ханом на колени и произнес так тихо, чтобы только уши Дэлгэра смогли его расслышать.
-Хан! То, что скажу, предназначено и доверено пославшим меня лишь тебе!
-Говори, я сохраню все в своем сердце!
Посланник заговорил и сердце в груди Дэлгэра запрыгало радостно. Он с трудом верил своим ушам, но чем дальше говорил человек, тем больше он убеждался, что это не игра его воображения, а правда. Договорив, странный посланник растворился в темноте, а Дэлгэр осушил чашу арака, но теперь радостно, торопя новый день...