Огонек в керосиновой лампе еле теплился, его блики отражались на мутном стекле. По лицу девушки бежали тени, ее глаза искрились. И было непонятно, что это - все же отражение света лампы, или блеск бездонных темных глаз. От девушки веяло чем-то непонятным. Только что она была сгорбленной старушкой, потом девушкой и вдруг превратилась в статную женщину, даже даму с горделивой осанкой и особенным поворотом головы, неуловимо знакомую, но давно забытую.
- Подтопить бы надо, - Максимов тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. - За ночь совсем выстудит.
- Дрова в сенцах, - ответила женщина и отвернулась, чтобы не смущать случайного гостя.
"В сенцах, - отметил про себя Максимов, - так здесь не говорят. - И пошел за дровами. А когда вернулся, то хозяйки в комнате уже не было, а дверь в комнатушку за печкой оказалась закрытой. - Ладно, утром разберемся, - решил майор. Растопил печку, дождался, пока тепло пошло в дом, и прилег на узкую застеленную только матрасом кровать у стены. Спросить, где ему спать, было не у кого. - А дом-то совсем не обжитой," - последнее о чем подумал Максимов, подложив под голову согнутую руку, и уснул в чем был, сняв только сапоги и куртку с пиджаком. Правда курткой все равно пришлось накрыться, в доме все еще было прохладно.
Где и как только не приходилось Максимову ночевать, да и просто коротать ночное время. По сравнению с подстилкой из лапника и костром в лесу, сегодняшняя ночь оказалась просто удачной. Был дом, печка, в ней уютно потрескивали дрова и тянуло слегка дымком. А главное - тепло, и сверху не мочило! Все же майор почувствовал беспокойство и проснулся среди ночи. По выработанной службой привычке не пошевелился и глаз не открыл, а правая рука кстати оказалась на рукоятке макарова.
Дрова в печке еще не прогорели, потрескивали, в комнате было тихо, но чувство не тревоги, а беспокойства не проходило. И Максимов сначала уловил на себе чей-то взгляд, а потом и присутствие в комнате человека. Открыл глаза и увидел рядом с кроватью женщину с распущенными волосами и длинной до пола белой рубахе. Показалась и такая мелочь, она стояла на холодном полу босой. Лицо женщины в лунном свете разглядеть было нельзя. Но тут майор не понял, почувствовал, что знает эту женщину, причем хорошо.
- Ирина?! - тихо прошептал Максимов и приподнялся, опершись на руку.
- Здравствуйте, Петр Сергеевич, - спокойно ответила женщина, оставаясь на месте. - Узнали все таки?
- Вот только сейчас, - признался Максимов. - При лампе не узнал...
- При лунном свете значит?
- Выходит так.
- Пистолетик-то отпустите, - губы женщины тронула еле заметная улыбка.
- Да вы не бойтесь, это не про вас... привычка... Пол студеный... - вдруг заметил Максимов.
- Это вы о чем... неужто...
- Нет, Ирина Николаевна, совсем не о том, - Максимов сел на кровати, - Забирайтесь-ка сюда, а то вдруг простудитесь.
Ирина Николаевна устроилась на кровати, а майор накинул ей на плечи свою куртку, пошурудил в печке, подложил дров и поставил на плиту чайник.
- Вы не удивились моему появлению?
- Не знаю, как сказать... это о вашем появлении. А тогда в Старинске сомневался, так и не понял... вернее не поверил, что вас больше нет...
- А я ведь в доме отдыха ночью дошла до вашей двери.
- Постучать не решились...
- Наверное не так... не захотела... не захотела вас тогда, такого положительного с толку сбивать.
- Сегодня стучать не пришлось...
- И вот опять наши судьбы переплелись...
- Причем странным образом...
- А вы все такой же, не меняетесь.
- Не пытайте меня. - Попросил Максимов. - Вы же писали в записке, в той первой...
- Самое лучшее, если вы прогоните меня, - вспомнила Ирина. - Но там были еще слова.
- А если нет, - продолжил Максимов. - И это был вопрос. Сегодня я у вас и мне остается только уйти.
- Простите меня за эту выходку, - Ирина даже смахнула слезу. - Ничего не смогла с собой поделать. Такой уж у меня характер...
- Артистический, - невесело усмехнулся Максимов.
- Здесь вы ошибаетесь, это искренно.
- Простите.
- И вы меня за минутную слабость. И не бойтесь. Куда вы в ночь? Не буду посягать на вашу целомудренность.
Ирина и Петр сидели на неудобной кровати рядом, выдерживая расстояние, пили чай, курили и долго молчали. Максимову было вдвойне тяжелее, он был мужчиной. Хотя о женских эмоциях трудно судить. Оба чувствовали тепло друг друга, не то, не физическое, совсем другое.
- Зачем вы здесь? - Наконец спросил Максимов.
- Вы теперь совсем другой, - Ирина не ответила. - Там, в Старинске - почти джентельмен, модный, в шляпе, манеры. А здесь? - И в свою очередь задала вопрос.
- Сдается мне, мы с вами по одной причине в этой деревушке, - заметил Максимов, - картина?
- Угадали.
- А вы, впрочем как всегда, в ударе - сгорбленная старушка, красивая девушка и опять же дама из вашей прежней жизни... Профессия артистки дает о себе знать.
- Вы правда считаете меня красивой? - Спросила Ирина, наверное неожиданно, возвращаясь к прежней, изначальной теме отношений ее и Петра.
- Правда, - вздохнул Максимов и тут же поправился, - только это ничего не меняет.
- Боитесь меня по прежнему...
- Это никуда не денется. А с картиной вы опоздали. Зачем она вам? И откуда вы о ней знаете?
- Дайте мне подумать, хотя бы до утра, - попросила Ирина, встала с кровати и не прощаясь ушла в свою каморку.
Максимов был рад и не рад уходу Ирины. Подкладывать дров в печку не стал, в топке осталась зола, прикрыл трубу и лег на неудобный матрас. Не спалось. О чем он думал, трудно сказать, да и надо ли. Все же сон, причем крепкий, одолел уже под утро. Майор проснулся поздно, и события прошедшей ночи показались привидевшимся кошмаром.
Только дверь в комнатушку, где спала Ирина, оказалась открытой, загадочной женщины в доме не оказалось. А на столе лежал старинный блокнот в кожаной обложке. Максимов полистал его. Записей оказалось немного, не на русском языке. И кроме записей имелись три рисунка, сделанных наспех. Что было изображено на них, понять было трудно. Быть может старинный замок и комнаты в нем.
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 23
Все части о Максимове ЗДЕСЬ
