После оказии с травницей граф со всей очевидностью осознал, что до ночи к королевским покоям ему никак не успеть. Вроде и дорога не сильно длинная, а за каждым кустом какая-нибудь несуразица. Он посмотрел на анчутку и сокрушенно вздохнул.
- Ежели и дальше так пойдет, то мы до этого шмульки за неделю не доберемся…
Анчутка кивнул.
- Да, распустили королевство. Пограничники с королевского посланника подорожную требуют, разбойники под каждым кустом сидят, а у деревенских никаких радостей, кроме как соседа на костер привести…
Граф снова вздохнул.
- Никакого порядку и безмятежности в путешествии… Пока каждому дашь в морду – вот и день прошел.
И, окликнув кучера, граф велел поспешать.
Однако, когда время уже изрядно потрачено, как ни торопи лошадей, а день длиннее не станет. Поэтому уже в сумерках, разглядев у дороги какой-то постоялый двор, граф решил остановиться на ночлег. Тем паче, что двор производил недурное впечатление, будучи чистеньким, с горевшей лампой у входа и даже архитектурными примечательностями в виде невысокой балюстрады на веранде.
Хозяин заведения, старательно улыбаясь и кланяясь, содрал с графа две монеты за постой, куда входил и ужин, и кинулся на кухню. Принесенный вскоре ужин оказался едва не оскорбительным. На двух тарелках сиротливо лежала какая-то жареная рыбка, несколько кусочков сыру и не то толстый блин, не то тонкий оладушек, обмазанный каким-то соусом.
Граф с негодованием посмотрел на хозяина.
- Ты, скотина, либо своего кота без ужина оставил?
Тот снова скорбно улыбнулся и поклонился.
- Так народ у нас бедный в постояльцах, большего никто и не просит… А коль не просят, так мы и не держим…
- Ну а вот я не только прошу, но и настоятельно рекомендую нести немедля ужин! Ежели ты не желаешь, скотина, чтобы твои бедный народ отобедал как следует на твоих похоронах!
Через четверть часа граф с аппетитом кушал куриную ножку с овощами и копченой колбасой, которую в этом постоялом дворе сроду не держали, но, видимо, придерживали. Переставший улыбаться хозяин скорбно смотрел из кухни на графа, временами облизываясь.
Отужинав, граф прошел в комнату и плюхнулся на постель. Анчутка, пристроившись у окошка, захрустел сухариками.
***
Проснулся граф в великом беспокойстве. Его грызли клопы.
Причем это были не те редкие проворные звери, которые изредка встречались в захудалых постоялых дворах Тына или Тарнгорода. Кушать графа приползли натурально столь тучные стада, что граф поначалу даже и не сообразил – проснулся он от укусов, либо же от чавканья.
Встав с кровати и тряхнув одеялом, граф с удивлением услышал густой стук падающих на пол клопов. Разбудив в бешенстве хозяина, граф столкнулся с полным непониманием.
- Так это же обычное дело, - бормотал спросонья хозяин, - они же насекомые… они ведь бедою у нас сроду не считались…
- А чем они считались, - взвился граф, - интерьером?
Отвесив хозяину оплеуху, граф с остервенением вытряхнул на крыльце свою одежду и решил остаток ночи провести в карете. Кучер, похоже, нашел с клопами общий язык, так как безмятежно храпел в своей каморке.
Повозившись немного на узком диване кареты, скрючившись подобно улитке, граф урывками проспал до утра, а с первыми лучами солнца велел кучеру ехать. Настроение его было весьма недобрым, и хозяин постоялого двора благоразумно прятался на сеновале.
Глядя на нахохлившегося графа, анчутка порылся в своей сумочке и отсыпал горсть сухариков.
- Надобно погрызть, от хандры всемерно помогает, - протянул он графу сухари.
Граф задумчиво взял сухарики, кинул парочку в рот и захрустел. Сухарики и впрямь настраивали на какой – то размеренный лад, и укушенный клопами граф через какое-то время вздохнул и посмотрел на анчутку.
- Ну скажи мне, как можно распустить подданных до подобного состояния? Жрать не дают на постоялом дворе, да оно, как видно, и не просят… Разбойник в лесу хозяином живет, скоро, глядишь, прейскурант повесит – с кого сколько причитается… Травницу готовы извести ради каких-то монашеских забав, словно монастырские снадобья из них человеков сделают…
Анчутка сыпанул графу еще сухариков и кивнул.
- Тут вообще народ неуемный. Уж не знаю отчего, но всякую ерунду хотят законами оформить. Почему сторожевой пост с алебардами? Так закон приняли еще с прошлых веков, что надобно королевской охране с алебардами ходить, вот и таскают их. Ибо приписаны к королевской охране, а закон поправить забыли… Между прочим, и клопы оттуда! Какой-то предок шмулькин издал закон о вредных животных, которых надобно извести. Драконов извели, волков извели, нечисть по лесам почти всю, почитай, извели – а клопов в закон вписать забыли! Стало быть, нету такого закона – клопов изводить. А коль закона нету, то и морочиться никто не станет…
Граф недоуменно слушал анчутку.
- Подожди! А здравый смысл помимо законов никак не присутствует?
Анчутка пожал плечами.
- Супротив королевского закону здравый смысл нежелателен. Один из королей, окончив в дальних монастырях юридическую науку, объявил главенство закона над любым своеволием темного населения. И до того преуспел, что по любому случаю писал закон. Вначале, вроде, шло неплохо, народ понимал законный способ обмануть ближнего своего и учился промышлять согласно королевскому уложению.
- Однако со временем стали замечать, что правовое государство для здравомыслия пространства совершенно не оставляет. Хотели, бывало, сделать как лучше – нет, не по закону как лучше, надобно как положено! Так и живут…
Граф дожевал сухарики и, почесываясь, вернулся к наболевшему.
- Да пусть как хотят живут, но клопы, сволочь такая, по какому закону жрут?
Анчутка развел лапками.
- Жрут они по закону мироздания, им без пищи никак невозможно. Однако вроде бы и убивать их закону нету, и охраняется законом только домашняя скотинка, то бишь крупный и мелкий скот, птица и проч. Вот в этом проч. для народа и кроется весь ужас. Тронь клопа, так его домашней скотинкой объявят, и со всей строгостью…
- Так кто клопа скотиной посчитает? – Удивился граф.
Анчутка развел лапками.
- Пока до нас дойдет закон – переврут со всех сторон.
