– Ох, девочки, ну видела я её вчера, – кутаясь в шёлковый шарф, горько вздыхала Анна Аркадьевна Бурницкая. – Как говорится, ни фигуры, ни волос, ни рожи. И на что только Никита запал? Да и жениться ему ещё рано, только двадцать четыре года в прошлом месяце исполнилось.
Подчинённые, обступившие главного бухгалтера, сочувственно кивали головами.
– Неужели действительно такая страшная? – спросила одна из них.
– Да нет, не страшная, но и не красавица, – главбух разочарованно вздохнула. – Обычная, каких тысячи. Даже высшего образования нет – работает медсестрой в больнице. Родом из Омска, в Москве квартиру снимает. И старше к тому же – ей уже двадцать шесть исполнилось.
– Да не расстраивайтесь, Анна Аркадьевна, – попыталась подбодрить начальницу одна из молоденьких бухгалтерш. – Вы сами говорили, что до свадьбы ещё месяц. Может, Никита ещё передумает жениться…
– Эх, говорила я ему – за границей невесту ищи. В Америке, во Франции, в Канаде! – бросая на стол папку с документами, воскликнула главбух.
***
Май в том году выдался едва ли не по-летнему тёплым.
– Никита, как я выгляжу? – Юля резко затормозила у самой двери подъезда. Она, как могла, оттягивала знакомство с семьёй жениха, но до их свадьбы оставался месяц, и тянуть дальше было нельзя.
Она вдруг разозлилась на себя за то, что надела на это знакомство с семьёй свои любимые джинсы и байку. Может, нужно было нарядный костюм нацепить, всё равно уже полгода пылится в шкафу?
– Ты как всегда неотразима! – парень поцеловал невесту и распахнул перед ней дверь.
Они пили чай из нарядных синих чашек, украшенных серебристым силуэтом Эйфелевой башни и маленькими цветками лаванды. Анна Аркадьевна расспрашивала Юлю о её семье, об Омске, а Иван, младший брат Никиты, весь вечер угрюмо молчал, уставившись в телефон.
…Свадьба получилась роскошной. Юля, в красивейшем белоснежном платье – тоненькая, гибкая, лёгкая – была в тот день настоящей принцессой. Мамы новобрачных оживлённо общались за свадебным столом, а Иван сидел, как в воду опущенный. За всё время торжества он не произнёс ни одного тоста, не танцевал, был молчалив и подавлен.
Свадебное путешествие в Италию пронеслось, как один день, и наступили семейные будни. Дружбы между тёщей и свекровью, к разочарованию Юли, не получилось, а младший брат мужа, если случалось с ним пересекаться, был с ней неизменно холоден и резок. Но тёплые, искренние отношения с мужем всё искупали.
Юлия Нецветова считала, что ей повезло в браке…
– Никита, ну давай возьмём котёнка! – Юля вытащила из лужи насквозь промокший, громко вопящий, абсолютно чёрный пушистый комочек, прижала обеими руками к куртке, пытаясь согреть. – Он весь дрожит! Он голодный!
– Юля, хозяйка квартиры запрещает держать котов! Ты же читала договор, сама знаешь.
– А мы ей не скажем. А если вдруг неожиданно нагрянет – спрячем его куда-нибудь, он же махонький.
Котёнка она тогда отстояла. Через полтора года эта мяукающая зараза вымахала в огромного, наглого, зеленоглазого котищу – Бегемот он и есть Бегемот.
***
Юля выскочила на лестницу покурить. Мало того, что на ней из-за болезни напарницы повисло ещё одно суточное дежурство, так и отношения с Никитой в последнее время не радовали. Муж стал холодным, отстранённым, равнодушным, поздно возвращался с работы.
Она потушила окурок, опустила его в стоявшую на подоконнике банку из-под кофе и обессилено прислонилась к стене.
Они с Никитой недавно отметили вторую годовщину брака – бумажную свадьбу. Ну, как отметили – Юля купила в подарок мужу дорогой фотоальбом в кожаной обложке ручной работы (все семейные фотоснимки они хранили на компьютере, Юле хотелось распечатать на память хотя бы свадебные). А Никита про годовщину свадьбы просто забыл. Забыл и забил на неё, годовщину эту. В тот день Юля раз сто звонила мужу, но телефон Никиты был недоступен. Девушка, глотая слёзы, в одиночестве сидела перед накрытым нарядной скатертью столом. Пиццу и роллы давно привезли, салаты были готовы, домашний праздничный торт скучал в холодильнике, в ведёрке со льдом мёрзла бутылка шампанского.
Взмахнув рукой, Юля снесла со стола изящный глиняный подсвечник на три свечи. Упав на пол, он разбился вдребезги, одна из свечей закатилась куда-то под плиту. Девушка поставила в холодильник салаты, умылась холодной водой и пошла спать. Осколки подсвечника вперемешку со свечами так и остались лежать на полу.
Полночи она провела в обнимку с Бегемотом – кот, видя, что хозяйка не в духе, мурлыкал, как трактор, успокаивая Юлю.
Никита пришёл домой после полуночи, сказал, что потерял телефон и, пинком согнав с подушки Бегемота, лёг спать, даже на словах не поздравив жену с годовщиной. Юля, отодвинувшись на край кровати и отвернувшись к стенке, беззвучно плакала от обиды, пока, устав от слёз, не уснула.
А ещё через полгода они с Никитой развелись.
Слёз уже не было – всё было выплакано. «Ну что ж, новая жизнь и девичья фамилия», – решила Юля, пакуя вещи. В новую жизнь она ушла с одной сумкой, в которую поместились все её вещи, и Бегемотом.
Спасаясь от грусти и одиночества, Юлия стала бегать по утрам в парке, и ветер – то лёгкий, игривый, то порывистый - часто сушил её слёзы во время этих одиноких пробежек.
***
– Да, девочки, Никита развёлся. Давно пора было. Развёлся и уехал в Канаду – там уже лет пять назад обосновалась его бывшая одноклассница. Он когда-то был влюблен в нее, – Анна Аркадьевна сияла улыбкой. – Я знала с самого начала, что из этого брака ничего хорошего не выйдет.
– Так вы, получается, сейчас остались в Москве в одиночестве? – спросила одна из подчинённых.
– Да, – главбух грустно вздохнула. – Люди со всей страны едут в столицу, пытаются закрепиться в Москве, а Ваня взбрыкнул и уехал в Питер. Не понимаю его. Ладно, Никита в Оттаву улетел за лучшей жизнью, а Ивану чего в Москве не хватало?
…В тот день Анна Аркадьевна пришла домой продрогшая, с мокрыми ногами. Она быстро переоделась, приняла горячий душ, выпила зелёный чай с мёдом, тепло укуталась и уснула, но наутро поняла, что ей не подфартило: виски́ давило, душил кашель, подскочила температура.
Главбух ушла на больничный, но пересидеть болезнь дома не получилось. Через несколько дней температура взлетела до небес, Анна Аркадьевна начала задыхаться и была вынуждена лечь в больницу.
***
Юлия Нецветова очень удивилась, когда, придя на работу, увидела в одной из палат бывшую свекровь.
– Вероника, а когда поступила новая пациентка из третьей палаты? – спросила Юля коллегу.
– Бурницкая? Сегодня ночью. У неё крупозное воспаление лёгких.
– Это моя бывшая свекровь.
Юлия поставила Анне Аркадьевне капельницу, положила на тумбочку таблетки. Все необходимые процедуры она добросовестно выполняла, но не разговаривала с бывшей свекровью и смотрела будто сквозь неё.
***
Мама Юли, Елена Алексеевна, вырвалась на недельку в гости к дочери в Москву.
– Знаешь, мама, у меня теперь в отделении моя бывшая свекровь лежит, – мама с дочерью сидели на веранде кафе и пили кофе.
– Как прижало, так вся спесь с неё слетела. Она же теперь одна – старший в Канаду укатил, а младший, кажется, в Питер. И что-то прилетать не спешат к больной матери. Да и коллеги к ней особо не наведываются – у всех своя жизнь, свои заботы, время дорого, - Юлия улыбнулась.
– Чему ты радуешься? – Елена Алексеевна отставила в сторону чашку. – Юленька, я тебя не узнаю. Ты никогда не была жестокой и циничной…
– Мама, я просто мщу за пренебрежение. Она меня всегда человеком второго сорта считала: как же, девочка из простой семьи, выросла без отца, из далёкой Сибири…
– Мстить за себя, может, и можно. Здоровому. Когда вы на равных. Но, Юля, нельзя мстить больной одинокой женщине.
На следующий день Юлия, пересилив себя, спросила бывшую свекровь, не нужно ли ей чего. Та, нервничая и пряча глаза, попросила ее привезти из дома несколько смен белья, одежду, купить фруктов. Протянула ключи и деньги.
Когда Юля несла в палату большой тяжёлый пакет, она мысленно называла себя слабачкой – поддалась на уговоры матери - но, когда увидела, какой радостью и благодарностью зажглись глаза бывшей свекрови, простила себе это слабачество.
– Добрый вечер. Бурницкая в какой палате лежит? – Юлия подняла глаза от журнала учёта лекарств. Перед ней стоял Иван Бурницкий.
– Третья палата, – не отвечая на приветствие, коротко бросила она. Иван кивнул и поспешил в палату к матери.
Теперь он приходил в больницу каждый день и однажды, уже уходя, заметно волнуясь, пригласил Юлю в кино.
Неожиданно для себя Юля согласилась.
***
– Цветы для Нецветовой? – Юля улыбнулась и вдохнула тонкий аромат белых роз. – Спасибо! Ты, Иван, не оригинален – уже который раз подряд розы даришь.
– А ты предпочитаешь лилии?
– Да нет, я розы люблю.
Они зашли в небольшой сквер, сели на скамейку у фонтана. Майское солнце играло в фонтанных брызгах, всё вокруг было залито солнечным светом, потому что робкая майская листва ещё не давала никакой тени.
– Юля, я давно хотел сказать. Ты прости меня за резкость, за пренебрежение – это была защитная маскировка. Понимаешь, влюбиться в невесту брата – это же кошмар, ничего хуже нет. Вот я и старался быть с тобой резким, даже грубым, чтобы не выдать себя, потому что страшно было, что ты всё поймёшь, и будете с Никитой надо мной смеяться. Я и в Питер уехал, чтобы быть подальше от тебя…
– У тебя неплохо получается маскироваться, подпольщик, – Юля спрятала улыбку за розами.
– Послушай… переезжай ко мне. Ну чего тянуть? – Иван вопросительно заглянул в глаза Юле.
– Ваня, у тебя овчарка, а у меня – кот. Они же перегрызутся.
– Ничего, мы их подружим.
***
– Мама, ну так мы ждём тебя завтра в два часа в кафе «Фантазия».
– Ваня, ты бы хоть сказал, как невесту зовут, – Анна Аркадьевна грустно улыбнулась.
– Вот в кафе и познакомитесь. Пока! – Иван хлопнул дверью и был таков.
Анна Аркадьевна налила кофе в любимую синюю чашку, украшенную серебристым силуэтом Эйфелевой башни: «Вот и Иван женится. Хоть бы счастлив был младший сын, а то у Никиты в Канаде всё как-то не складывается», – мелькнула невесёлая мысль.
Неожиданно для себя Бурницкая пошла на встречу с будущей невесткой в джинсах и простеньком свитере – и это она, любившая наряжаться, любившая пустить пыль в глаза.
Вообще-то Анна Аркадьевна очень изменилась за тот месяц, что провела в больнице. Тяжёлая болезнь «перекроила» её. Она стала мягче, уступчивее, демократичнее. Подчинённые перестали вздрагивать от одного звука её голоса, и, как ни странно, не стали от этого хуже работать.
***
На следующий день ровно в два часа Анна Аркадьевна вошла в кафе «Фантазия» и замерла на пороге, будто натолкнувшись на невидимую преграду. За столиком у окна она увидела Ивана и… Юлию. Свою бывшую и, похоже, будущую невестку.
Они пили кофе, о чём-то болтали и тихо смеялись. Сын заметил её и приветливо помахал рукой. На негнущихся ногах Анна Аркадьевна подошла к столику, опустилась на стул.
– Мама, знакомься: это – моя невеста, Юлия Андреевна Нецветова. Юля, это – моя мама, Анна Аркадьевна Бурницкая.
Анна Аркадьевна на автомате кивнула и получила в ответ такой же лёгкий, вежливый кивок.
– Я заказал для всех капучино и чизкейк, – как сквозь туман, донёсся до неё голос сына.
– Когда свадьбу планируете? – спросила Анна Аркадьевна, допив кофе и немного успокоившись.
– В августе, – в один голос ответили Иван и Юля. – У нас как раз отпуск будет.
***
– Ну что, Юленька? – нежно целуя любимую, спросил Иван. – Рискнёшь ты во второй раз расстаться с красивой фамилией Нецветова и взять фамилию Бурницкая?
Она рассмеялась, и тусклый свет ночника мягко заструился по её лицу:
– Конечно, рискну. Риск – благородное дело.
Старая овчарка Флора беспокойно заворочалась на лежанке. Ей откровенно не нравились перемены, произошедшие за последний год. Мало того, что ей теперь приходилось делить внимание хозяина с какой-то Юлей, так ещё, в дополнение к Юле прилагался огромный наглый чёрный кот, которого запрещалось обижать.
Вот и теперь этот наглец улёгся высоко на шкафу и зыркал оттуда огромными зелёными глазищами. Но Флора перетерпит и кота, и эту Юлю, потому что чувствует, что рядом с этой Юлей хозяину хорошо.
---
Автор рассказа: Наталия Матейчик