Предыдущая часть:
Первая часть:
Встреча Альфонса Мухи с великой актрисой Сарой Бернар стала еще одним счастливым совпадением, которое изменило его жизнь и карьеру.
В середине 1890-х годов Бернар находилась на вершине своей карьеры.
Благодаря железным дорогам, пароходам, массовым газетам, а позднее кинофильмам и граммофонным пластинкам, и, прежде всего, умелому манипулированию этими новыми возможностями, Бернар пользовалась мировой известностью, превосходящей славу любого более раннего артиста-исполнителя.
Она прекрасно осознавала важность своего имиджа и необходимость поддерживать его на должном уровне.
Её отношения с Мухой в 1890-х годах были симбиотическими и принесли огромную пользу обоим.
За свою долгую карьеру она сделала бесчисленное количество портретов, начиная с серии дагерротипов юной актрисы, сделанных известным фотографом Надаром в 1860-х годах.
Друг и поклонник Бернар Уильям Грэм Робертсон был убежден, что ни один портрет не сможет запечатлеть её.
Эту странную красоту-мечту невозможно было перенести на холст; ни один её портрет не содержит даже тени этого.
Он отверг портрет кисти Бастьена-Лепажа как "немного лучше, чем карикатуру" и продолжал проклинать большинство остальных.
Огромное полотно Жоржа Клерена, полное оборок, воланов, бахромы, собак и подушек, похожее на разрозненный лот на беспорядочной распродаже, не имеет никакой ценности ч точки зрения сходства;
Портрет Гандара представляет собой искусное изображение розового платья, но Сары внутри него нет. Она выглядела такой подходящей для рисования, но никто не смог ее нарисовать.
Как ни странно, Робертсон даже не упоминает плакаты Мухи.
Они не были точными копиями, да и не были задуманы таковыми (в конце концов, Саре Бернар было около пятьдесяти лет, когда был сделан первый из них). Тем не менее, эти плакаты сделали больше для сохранения поэзии и красоты её ауры для потомков, чем любой другой образ.
Актриса проявляла большой интерес к искусству.
Сама она была одаренной скульпторшей-любительницей, которую Бернард Шоу описал как "очень искусную в обращении с пальцами".
Хотя её не интересовали более передовые тенденции во французском искусстве своего времени, она очень восхищалась английским художником-прерафаэлитом Эдвардом Бёрн-Джонсом (1833-1898) и даже пошла в гости к нему в студию, когда была в Лондоне.
К сожалению, её желание заказать у него свой портрет ни к чему не привело.
История о том, как Муха совершил великий прорыв с плакатом «Жисмонда», рассказанная самим художником, напоминает старомодный голливудский биографический фильм.
Утром Рождества 1894 года Муха появился в типографии Лемерсье на улице Сены с поручением помочь другу-художнику, который уехал на каникулы.
Пока он был там, позвонила Сара Бернар и сказала, что ей нужен плакат для новой пьесы «Жисмонда», одной из серии, написанной для демонстрации её театрального таланта популярным драматургом Викторьеном Сарду.
Плакат был нужен к Новому году.
Не имея особой надежды найти другого исполнителя в такой короткий срок в период Рождества, менеджер, некий г-н де Брунхоф, в отчаянии обратился к Мухе и уговорил его прийти на представление в тот же вечер.
У обедневшего Мухи не было подходящей одежды для столь гламурного случая.
"Что мне было делать? У меня не было фрака. Мне удалось взять подходящий за десять франков, но, так как ни одни из брюк не подходили, я решил надеть обычные черные брюки, которые носил все время. Ночью все коровы черные, — сказал я себе. Но это было еще не все. Мне нужен цилиндр.
Его удалось одолжить: Очень старый, наверное, сороковых годов. Когда я надевал его, он раскачивался, так что мне приходилось подпирать его пальцем, чтобы он не упал мне на глаза.
В этом наряде я появился за кулисами театра «Ренессанс» с альбомом для рисования и всеми необходимыми карандашами. Сара была великолепна, особенно в том месте, где она ходит в церковь в пасхальное воскресенье под звуки колоколов и григорианские песнопения. Я нарисовал её платье, золотые цветы в ее волосах, широкие рукава и пальмовый лист в её руке.
Цилиндр все время раскачивался на моей голове и, как только я начал рисовать, упал мне на глаза. Это очень усложняло задачу, потому что я не мог видеть бумагу. Но я побоялся снять его, потому что он был одолжен и его могли украсть. В нескольких шагах от меня стояли два очень элегантных джентльмена, которых очень забавляло мое затруднительное положение.
Должно быть, я вызвал у них сочувствие, потому что один из них подошел ко мне и сказал: "Положите свою шляпу на стул здесь; Я буду охранять его для вас".
Это был автор пьесы Викторьен Сарду.
После театра Муха пошел в кафе, где набросал идею плаката на мраморной столешнице, которую владелец кафе сохранил и позже продал.
Удлиненный формат плаката потребовал использования двух литографических камней. Работа продвигалась так быстро, что у Мухи не было времени на последние штрихи к нижней половине, и обе половины не совпадали идеально.
Конечный результат совершенно отличался от более дерзких плакатов, созданных Шере и Лотреком. Он казался настолько причудливым, с его необычным форматом, неординарной композицией, стилизованными деталями, нежными и приглушенными цветами, что типография и менеджер были сбиты с толку и были готовы к катастрофе.
К счастью, не было времени заказать ещё один плакат, и, прежде всего, сама великая Сара была очарована.
И это сработало.
Когда плакат появился на стенах Парижа в январе 1895 года, он произвел фурор.
Как писал Жером Дусе в «Revue Illustrée», "этот плакат изо дня в день знакомил весь Париж с именем Мухи, который заслужил свой триумф".
Плакат использовался также в Лондоне и явно произвел глубокое впечатление на скульптора Альфреда Гилберта, работавшего тогда над своим грандиозным шедевром конца века — гробницей герцога Кларенса в Виндзорском замке. Изысканные статуэтки из полихромной бронзы, украшающие гробницу, демонстрируют более чем мимолетное сходство с Жисмондой.
Плакат «Жисмонда» принес Мухе не только мгновенную славу, но и финансовую безопасность в виде шестилетнего контракта на работу с Сарой Бернар.
Она согласилась платить художнику ежемесячный гонорар в размере 3000 франков плюс 1500 франков за каждый новый плакат.
Продолжение: