Глава 39
Новая встреча с Юрием происходит буквально через несколько минут. Он приходит в мой кабинет и спрашивает, когда сможет забрать дочь. Отвечаю, что эту ночь она проведёт в больнице под присмотром медиков.
– Это вы так решили, да? – с обидой и вызовом спрашивает мужчина. Он догадался, что это я сообщила полиции о произошедшем с его пятилетней дочерью, и теперь пылает «праведным» гневом. Странная черта всех русских людей: стоит кому-то позвонить в правоохранительные органы и рассказать о правонарушении или о своём подозрении, как этот человек автоматически записан в «предатели» и «стукачи». А тот факт, что малышка лежит под капельницей и с кислородной маской на лице, и что она бы умерла, прибудь «Скорая» на пять минут позже, поскольку отравилась запрещённым веществом, – это ничего. Об этом что, лучше умолчать? Чёрта с два!
– Да, это я так решила, – твёрдо отвечаю отцу Кати.
– Могу я сегодня забрать свою малышку? – настойчиво интересуется Юрий.
– Ваша пятилетняя дочь приходит в себя после тяжёлого отравления запрещённым веществом, – говорю сухо.
– Я не знаю, где она его достала! – говорит мужчина.
– А я вам подскажу: она взяла его в вашем доме.
– Это потому что я работяга, да? Не в костюм одет, нет дорогущего телефона, крутой тачки, да? И раз так, то сразу или алкаш, или что похуже, верно? – рычит Юрий.
– Ваша дочь могла умереть. У неё проблемы с сердцем, – пытаюсь вразумить нервного типа.
– Не вам меня судить!
– Посмотрим, – отвечаю спокойно.
Юрий уходит, и вскоре появляется Данила. Он слышал наш предыдущий разговор с отцом девочки.
– Скажи, если бы её отец работал в банке и ездил на крутой иномарке с электроприводом, имел «яблофон» последней модели и жил на Рублёвке, ты бы так же относилась к его дочери? – спросил коллега.
– Хочешь сказать, я придираюсь только потому, что её отец – работяга на заводе? Нет, это не так.
– А мне кажется, что так.
– То есть ты думаешь, я предвзято отношусь к людям, делая упор на социальном неравенстве? – смотрю пристально Береговому в глаза.
Он сначала отводит взгляд. Но потом поднимает голову.
– Нет. Я думаю, что Юрию можно верить. Посуди сама: он трудится на производстве. Там огромная ответственность: за процесс, за работников, за себя наконец. Малейшая ошибка – и беда.
– Ты хочешь доверить ему жизнь ребёнка?
– Юрий готов пройти тест на алкоголь и запрещённые препараты, и вся его семья тоже, – говорит Данила. – Он выяснит, где Катя нашла отраву.
Береговой уходит, оставив меня в глубоком раздумье. Что тут будешь делать? Посмотрим, какие результаты принесут анализы крови и мочи.
Проходит полтора часа, близится ночь. Я иду в холл, где Юрий дремлет на кресле, скрестив руки на груди. Рядом сидит его старшая дочь Роза, которой 19 лет. Она глубоко спит. Подойдя ближе к мужчине, ощущаю запах машинного масла и металла. Но не алкоголя или чего похуже. Осторожно бужу его. Он открывает сонные глаза и смотрит недоверчиво.
– Юрий, тесты показали, что в вашей крови нет ничего подозрительного… – сообщаю ему.
– Хорошо. Могу я теперь забрать дочь? – перебивает он.
– …а вот тест вашей старшей дочери Розы – положительный.
Тяжёлый вздох.
– Вы знали это, не так ли? – спрашиваю я.
– У вас есть дети, доктор?
– Нет. Пока нет.
– За год до смерти моей жены у неё с Розой были сложные отношения, – грустно рассказывает Юрий. – Обычный подростковый кризис. Они даже не пробовали решить эту проблему. Ругались только. Чаще всего из-за всяких мелочей. А потом у жены обнаружили рак, она умерла. Теперь я пашу, как проклятый, чтобы обеспечить моих девочек. И вот узнал недавно, что Роза… пристрастилась, в общем. Я не знаю, что мне делать. Как спасти её. Иногда мне кажется, моя старшая дочь хочет уйти вслед за матерью.
– Её нужно спасать, – твёрдо сказала я. – Помогу вам в этом. У меня есть знакомый нарколог и психолог. Очень хороший специалист. Позвоните мне на этой неделе, я договорюсь с ним и скажу, когда вы с Розой сможете к нему прийти. Договорились?
Юрий кивает.
Я возвращаюсь в кабинет и думаю, что смена закончилась, можно спокойно возвращаться домой. Какое там! Прибегает Полина и сообщает:
– Несчастный случай на озере. Мальчик, 12 лет. Только что привезли. Его родители здесь. Они тоже ранены?
– Нет, они успели спрыгнуть.
Мы оказываемся перед входом, куда въезжает каталка в сопровождении бригады «Скорой».
– Андрей Житнов, 12 лет, – сообщают, пока движемся к смотровой. – Найден без сознания.
Следом за мальчиком родители, укутанные в серые суконные одеяла. Лица бледные и тревожные, волосы влажные.
– Он так быстро погружался, мы не смогли его поймать, – растерянно говорит отец.
– Пульс семьдесят, – говорит врач «неотложки».
– Полина вас проводит в комнату ожидания, – сообщаю родителям.
– Позвольте нам остаться, – пытается задержать мать.
– Мы сделаем всё, что будет в наших силах, – говорю ей прежде, чем двери перед ними закроются.
Перекладываем мальчика на койку. Слушаю дыхание. Вставляю интубационную трубку.
– Сердечная активность низкая. Введите ему эпинефрин и атропин. Начинайте переливание крови. Сделайте рентген позвоночника.
Делаю катетеризация центральной вены.
Собираемся везти Андрея в операционную, однако сердечный ритм начинает прыгать, как сумасшедший.
– Дефибриллятор! – быстро командую. – Двести!
Худенькое бледное тело подпрыгивает от электрического разряда.
– Ещё раз! – говорю, глядя на кардиомонитор. – Триста!
– Заряжено. Руки! – говорит Денис, который прибежал помогать.
Не помогает.
– Давайте 360!
Вновь пристальные взгляды устремлены на кардиомонитор. Проходит одна секунда… другая… третья… Наконец, забилось. Пульс учащается, показатели стабильные.
– Отлично! Сердце стабилизировалось. Поехали!
Дальше мальчиком будут заниматься хирурги.
Покидаю кабинет и думаю о том, что Дима, конечно же, был прав, когда сказал, что я играю в опасную игру, согласившись на отношения без обязательств с Граниным. «Только физическая близость, ничего больше», – вспоминаются условия. В голове давно уже идёт процесс расслоения мыслей. С одной стороны, меня тянет к этому красивому и умному мужчине. С другой, чувства медленно, но верно мешают мне.
Готова ли я забыть то, что со мной сделали из-за него?
Могу ли, несмотря на прошлое, поддерживать с Никитой хорошие отношения?
Я не знаю, и это сводит меня с ума… Стоит открыться двери лифта, как внутри обнаруживается… Гранин. Улыбается, приветливо показывает рукой. Мол, заходи, не стесняйся. Когда кабина трогается, он, стоя позади, шепчет на ухо, вызывая мурашки по коже:
– Ты придёшь ко мне сегодня вечером?
– Да, – слегка киваю. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что он улыбается.
Но сначала поеду домой, приведу себя в порядок и переоденусь в новые вещи. У меня был долгий день в отделении, и я вся взмокла. Конечно, могла бы принять душ и в клинике, но дома это намного уютнее.