Утром 8 мая майор Поспелов вызвал Жигулина к себе в кабинет.
- Что же это вы, молодой человек, опять воду мутите? - начальник отдела кадров был настроен решительно. - Объясните ваше поведение, наконец! Я разговаривал с представителем военного ведомства, по вашему совету, начальником отдела по взаимодействию экстренных служб города Приморска Пискуновым. Он тоже в курсе всех кадровых дел и постоянно работает с вашими коллегами, так вот он совсем другого мнения о майоре Терещенко и обвиняет вас в клевете, и ещё кое в чём.
- То есть, меня в клевете и во лжи заподозрили?! - Андрей с досадой, покрасневший плюхнулся на стул перед Поспеловым и уставился на него своими синими глазами. - Да, как он мог?! Меня же ещё и обвиняют, какого?!
- Я прошу вас объяснить такое ваше неприятие этого Терещенко. Или, есть что-то ещё что вы скрыли?
- По поводу неприятия - то я всё указал в рапорте... А по поводу того, что скрыл? - Жигулин огляделся, точно искал в кабинете кого-то постороннего. - Я знаю о нём то, чего не знают другие, от погибшего Егорова многое пришлось выслушать. Но я не хотел это обнародовать, мне ещё надо было там работать с ним и потом, какое мне дело до того, что было много лет назад, но теперь, когда меня обвиняют в клевете и во лжи!.. Я расскажу!
- Я слушаю вас, - Поспелов с неприязнью взглянул на Андрея и заметил его растерянность и стыдливость. - Об этом так неприятно говорить?
- Очень неприятно, хоть я и сам не святоша!.. Ну, да ладно! - Жигулин положил ладони на стол, будто хотел ими оттолкнуться от невидимого препятствия. - Вы, по долгу службы, наверняка знаете, кто такие "Ласточки"? На оперативном жаргоне КГБ так называли, и называют, сотрудниц-проституток, основная задача которых соблазнить, а потом скомпрометировать с целью шантажа нужного для контрразведчиков человека. Этот термин использовался спецами с незапамятных времён...
- Знаю, что вы мне тут говорите - "Ласточки" - это были путаны, работавшие на НКВД, а после на КГБ. Их главная задача - обольстить и выбить как можно больше нужной информации... Но я не понимаю, Андрей, как всё это касается нашего с вами разговора?
- Так вот, Терещенко... Он такая же "Ласточка", только при УВД. Ведь НКВД разделили свои полномочия на УВД и КГБ только во время и после войны, уже официально, а структура осталась прежняя... Лишь с некоторыми дополнениями.
- То есть он, Мата Хари в брюках? - Поспелов передёрнул плечами.
- Да! Теперь вы понимаете что два таких разных человека не могут быть вместе... Наташа может быть счастлива только со мной!
- То, что вы говорите - это правда?
- Да, я знаю это от краснодарских коллег, которые работали с ним ещё лет десять назад, до его женитьбы. Они рассказывали, что он там вытворял! И приехав в Приморск, когда их всех вместе перевели туда окончательно, он не успокоился, только теперь уже по собственной инициативе, а не по приказу, соблазнял замужних женщин... И, если они даже сойдутся с Егоровой, я уверен, что толка из этого не будет, одной Наташки ему станет мало. Они не будут счастливы вместе!.. Я должен её как-то от этого человека уберечь! - Жигулин негодовал, руки его при этом дрожали и весь он был комок нервов.
- Вы меня удивили...
- Я и сам немало удивлён, что Наташа выбрала именно его! Что же ей отец не рассказывал ничего про Терещенко? Ведь он всё знал, а потому и был против их отношений, но видимо, как-то колебался с ней поговорить, считая себя виноватым в том, что сам толкнул молодого и не опытного тогда сотрудника на этот скользкий путь. Но ведь он же согласился, сам согласился! Значит был готов к такому распутству. Ему, видимо, нравилось этим заниматься, быстро вошёл во вкус. Пусть и для пользы дела, они так разоблачили не одну банду, но всё-равно... Вы представьте, какими надо обладать моральными качествами в жизни, чтобы создать обычную семью и работать в честном коллективе! А он работает, и ещё молодых продолжает соблазнять. Такого, как он, разве можно подпускать к той работе, которой он сейчас занимается?
Жигулин не мог успокоиться, даже придя домой. Он рвал и метал что его в очередной раз уличили во лжи перед начальством. Он хотел доказать обратное, возводя жуткую клевету на того, кто сам рискуя собой, спас ему жизнь в кафе "Шурпет". Андрей постарался про это поскорее забыть, чтобы такое понятие, как совесть, раз и навсегда вычеркнуть из своей души, чтобы оно не мешало ему действовать, как надо для личной выгоды.
Да, всё, что он сегодня наговорил своему начальнику на Терещенко, была гнусная ложь, и он сам знал это, но уже не мог остановиться. Жигулин написал заявление, чтобы его рапорт был пущен в ход и перенаправлен в УВД Краснодарского Края, если в центральном аппарате кадровики не могут принять никакого решения. Да, так лучше! Пусть рассмотрят его рапорт там на месте. Ему подсказали форму такого заявления, и он не колеблясь, его написал.
- Я его уничтожу, я не дам ему нормально жить и работать! Он всё у меня отнял, - выкрикивал Жигулин, впав в необузданную ярость.
Это Соня толкнула его в очередной раз в этот горячечный омут негодования.
- И это ничтожество смеет прикасаться к моей невесте! - Андрей не успокаивался и не мог унять свою злобу, он бегал по квартире и не находил себе места.
Соня снова была где-то в загулах и от этого внутренние противоречия его ещё больше раздирали на части.
- Сволочи все, гады! - кричал он, стоя у зеркала. - Хорошо лишь то, что Лазарев уходит в отставку, надо этим воспользоваться. Их там некому больше будет защищать! Грядёт большая перетрубация и теперь все чины постараются друг другу угодить, а моё заявление подстегнёт ростовцев на соответствующую проверку своих сотрудников, на предмет чистых рядов.
Он всю ночь пытался дозвониться до её многочисленных подруг и до этого Романа, но нигде о ней ничего не знали. Соня пришла под утро и сразу завалилась спать, не отвечая на его вопросы и не разговаривая с ним. Просто закрылась у себя в комнате и плюхнулась на постель! Она была снова хмельная в разодранных колготках и с размазанной косметикой на лице.
В это время в Приморске ещё одна история безумной ревности шла к своему логическому завершению. В кабинете следователя Зайцева в присутствии полковника Султанова шла беседа с матерью погибшей Кати Шубиной Диной Павловной. Она сегодня была настроена решительно и смогла рассказать следствию все семейные тайны, потому что молчать уже не было смысла.
- Я не думала, когда выходила замуж за Лёву, что всё так плачевно закончиться. Родилась Катя и его словно подменили. Я сперва радовалась такой его отцовской заботе, но потом поняла, что это какая-то дикая патология любви и одновременно самоутверждения, - она была адекватна и всё воспринимала ясно, в её репликах не было ничего такого, что указывало бы на нервное расстройство несчастной женщины, потерявшей ребёнка, поэтому её словам можно было верить. - Я постаралась взять себя в руки, ведь надо жить дальше. Я расскажу всё, что вас интересует.
- Для начала расскажите, кто ваш муж был по профессии, имеет ли он навык для создания самодельного оружия? - спрашивал Евгений Петрович.
- Да, сразу после окончания механического, станкостроительного техникума его направили на два года в Тулу на оружейный завод, - ответила женщина.
- Тогда всё ясно, по этой теме все вопросы отпали сами собой, - Султанов переглянулся с Егором Зайцевым. - И как складывались ваши дальнейшие отношения в семье?
- Той привычной семьи уже не было. Муж не пускал никого постороннего в дом, даже мою родню. Не отпускал дочку от себя ни на шаг, всюду её контролировал. Порой доходило до абсурда, когда она вместе с ребятами в соседней комнате делала уроки, он заглядывал всякий раз за нишу, отодвигая занавеску и наблюдал за всяким жестом и движением. Ужасно! Но девочка росла и ей нужно было как-то приучаться к самостоятельности, а он не двал этого делать. Только лишь когда его вызвала в школу директриса, тогда он опомнился и перестал её провожать туда за ручку. Это уже случилось только в начале шестого класса. Но при этом он запретил ей появляться где-то после школы, даже на совместных классных мероприятиях. Наказывал её тем, что пристёгивал наручниками к батарее на пол дня... А я боялась ему возразить! Он был очень страшен в гневе... Но однажды я не выдержала, и случилось это когда... он чуть не изнасиловал нашу дочь! - она достала из кармана носовой платок и приложила его к глазам. - Эта его патологическая ревность и необыкновенная забота о дочери вылилась в настоящий кошмар для нашей девочки. Помните, как Аксинью из "Тихого Дона" Шолохова изнасиловал собственный папаша? Вот, история стара как мир, всё в ней повторяется, как трагедия или фарс... Как только это произошло, и мы еле отбились от него, то на следующее утро, я побежала в ЗАГС, после ночёвки в общежитии, подруга пустила пожить пока не развелись. Что тут можно ещё добавить? Осуждали меня в основном, что семью не уберегла и ушла от такого "заботливого" мужа. Никто не понял, ни родня с моей стороны, ни тем более, с его, а про всякие там домыслы мои, как они тогда все говорили, просили помалкивать. Я поэтому и перестала общаться на людях, тяжело всё это далось...
- Понятно, - Султанов подошёл к столу и взял бланк, - теперь возьмите вот эту бумагу и опишите всё, что нам тут сегодня рассказали.
- Вы думаете, что это он... Лёва, убил нашу дочь?! - глаза Дины Павловны наполнились влагой.
- Его бы ещё найти, а то ваш бывший супруг ни по одному из известных адресов больше не появляется с того момента, как произошло это жуткое по своей циничности убийство, - Султанов стоял рядом с поникшей от горя женщиной.
- Я дам несколько адресов его бывших дружков, с кем он ездил на охоту и рыбалку, но они не будут его укрывать, не такие это люди. Хотя, впрочем, они ведь даже не могут его ни в чём заподозрить, для них он образец семейной добродетели, - она порылась в сумке и достала свою записную книжку.
Все адреса, названные Шубиной, были срочно проверены, но и там подозреваемого не оказалось. Поиски продолжались, одновременно сотрудники готовились к праздничным мероприятиям и военному параду, после которого многие работники Оперативного Штаба взаимодействия экстренных служб, вместе с полковником Пискуновым отправлялись в отпуска.
Наташа сидела в кабинете вместе с Игорем и приводила в порядок текущие документы. Она делала описи справок, фотокопий уже для закрытых дел, Коломийцев молча подшивал их в папки, а в соседнем кабинете кипела напряжённая работа, Зайцев закрывал текущие дела, которые зависли ещё с начала апреля.
- Ну, вот ещё не Первомайке нетипичное убийство, - говорил он Султанову, - но там хоть убийцу задержали сразу в собственной квартире.
- Почему не типичное, по моему даже очень?! - Евгений Петрович крутил в руках папку, которую ему дал на подпись Егор Афанасьевич. - Самое, что ни на есть, бытовое - жена убила мужа сковородкой по голове...
- Вот я и говорю, что не типичное, как в том анекдоте, - отозвался всегда строго и серьёзно настроенный Зайцев.
- Причина? - откашлялся Султанов.
- Обижал мать жены, то есть неприязнь к тёще!..
- А ты говоришь, не типичное? Для нашего общества, вполне себе... Значит, закрываемся по этому делу?
- Тут ещё не понятно, что это было? Скорее всего в качестве самообороны она пустила в ход эту посудину.
- Здесь же в протоколе сказано, что муж напал на тёщу в кухне и дочка защищала свою мать, саданула его, но не сильно, а мужик упал и ударился головой о край стола, потом скатился на пол и ещё раз ударился, в результате наступила смерть потерпевшего, - говорил Султанов, читая протоколы в деле, которое сегодня надо было закрыть. - Тут ещё как суд квалифицирует!.. Она сама, видимо, жертва тирана. Экспертизы все готовы?
- По этому убийству - все! - Зайцев выложил из конверта последние данные, ещё не подшитые к делу с Первомайской улицы.
Егор Афанасьевич прислушался к громким голосам, раздающимся из его кабинета, соседним с кабинетом Султанова, в котором он сейчас и находился. Там весь вечер сегодня ругались супруги Солошенко. Их громкий спор был слышен даже у Наташи с Игорем, и они прикрыли свою дверь поплотнее.
- Вот чего они опять делят? - спрашивал Зайцев. - Тоже ведь может возникнуть нетипичная ситуация...
- Как с той сковородкой? - усмехнулся полковник. - Молодые ещё, вот и спорят, что называется, узнают друг друга на словесном поединке.
- Понимаешь, он по работе часто отлучается и не всегда может ей доложиться, где он на данный момент находится, а Таньке надо постоянно всё контролировать... Вон, как тому папаше, Льву Ивановичу! - Зайцев кивнул через стол на незакрытое ещё "дело".
- Ну, ты не сравнивай!.. Тот настоящий маньяк, и если докажем его вину, то это будет ещё тот прецедент в нашей практике! И ведь вывернется, напишут ему медики диагноз о невменяемости, и отправят на принудительное лечение.
- Так и есть, он больной человек, - подтвердил догадки полковника Егор Зайцев. - Нормальный никогда такого не сделает! Это прямо, как по классике - не доставайся же ты никому!
- Как в "Бесприданнице"? - усмехнулся Султанов. - Но тогда и Карандышев, тоже ненормальный? А классик рассуждал иначе.
- Для меня они оба ненормальные, что Ларисин жених, что Паратов, - Зайцев злыми глазами окинул вокруг себя пространство кабинета, будто разглядывая сюжет известной пьесы, мелькавший перед глазами.
- А Паратов, почему?! - Султанова эта мысль сильно заинтриговала, он даже опустил вниз на нос очки и отложил папку с "делом".
- Потому что так нечестно поступить с невинной девушкой, может лишь самонадеянный наглец или очень нездоровый на всю голову придурок! Будучи помолвленным, он не имеет право на чистое, юное создание... Или я не прав скажешь?!
- Ты сейчас на что-то намекнул? На наш коллектив? - полковник насторожился.
- Знакомый мотивчик, и у нас такая же драма может разыграться...
- Как и твоё больное воображение, - добавил Султанов в уже сказанное.
Зайцев замолчал, его посыл был понятен Евгению Петровичу, но он решил не утрировать данную тему и поскорее её закрыть.
Был уже десятый час вечера, они явно засиделись по своим кабинетам перед праздником, а завтра с утра надо выглядеть вполне достойно на военном параде в центре города на площади Ленина. Туда должны подойти все сотрудники УВД, даже больной Терещенко собирался. Султанов ещё раз посмотрел на стенные часы и пошёл за Наташей. Они вызвали служебный автомобиль и поехали домой к Евгению Петровичу за парадной формой, которую сегодня вечером хотела поправить Светлана Ивановна. Полковник долго её не надевал и она несколько села по длине.
- Мама уже наладила дома швейную машинку, - садясь в машину, говорила Наташа. - Она всё сделает, как надо и завтра будете сверкать своими звёздами на погонах!
- Ладно уж, давай заедем и возьмём, тем более я цветы забыл полить, как бы не засохли! - Евгений Петрович всю дорогу прикидывал в уме, что лучше будет сделать в субботу в будний, между двумя выходными днями? Он обычно идёт как-то в разброс и серьёзными вещами занятья и собрать себя в такие дни между праздниками бывает трудно.
- А вы в отпуск когда идёте? - вдруг раздался неожиданный вопрос сидевшей рядом Наташи.
Султанов встрепенулся: - Как только дело закончим и найдём этого Лёву! К тому же, там путёвка зреет в санаторий для мамы, я добился через отдел кадров. Если всё будет хорошо, то с ней и поедем в Геленджик на 21 день.
- Это, конечно, замечательно, но нас ещё и бабушка в Шатрово ждёт, она на днях туда собирается уехать. Дел, говорит, много на огороде, - Наташа смотрела в окно, на мелькавшие огоньки узкой улочки, на которую они уже въезжали.
Вот и дом Султанова за поворотом, на тесном тротуаре ночуют машины местных жителей, и тут в ярком свете уличных фонарей прямо посередине дороги возникла незнакомая, чуть сгорбленная фигура.
- Ой! - вскрикнула Егорова и подалась вперёд вместе с педалью тормоза.
Водитель остановил автомобиль и выскочил на тротуар:
- Что, жить надоело? - заорал он во всё горло на старика в бежевом плаще, стоявшего на проезжей части.
Полковник тоже вылез, оглядел эту растерянную фигуру, которая чуть не кинулась под их машину, и подошёл к стоявшему и оробевшему пожилому мужчине.
- Вы полковник Султанов? - неожиданно спросил он и сделал шаг вперёд.
Султанов внимательно рассмотрел мужчину и направился к нему.
- Да, это я, вы правильно угадали!.. Вы, что же, караулили меня у дома? Знаете, где живу? - спросил полковник
- Приходилось о вас слышать... Откуда знаю ваш адрес, потом расскажу, а сейчас вы должны мне помочь, - старик подошёл к полковнику вплотную и заглянул в машину на растерянную Наташу.
- Что у вас случилось? Я слушаю!
Старик вытащил руки из карманов и Султанов увидел, как они задрожали:
- Мой сын убил мою внучку, Катю Шубину, а теперь под угрозой жизнь его сожительницы и её десятилетней дочери...
Наташа, услышав это, тоже вылезла из машины и встала рядом.
- Лев Шубин ваш сын? - полковник взял старика за рукав плаща.
- Да, и проживает теперь у меня в доме в Знаменском.
- Но, его там не нашли, - возразил полковник.
- Вы его искали по другому адресу, а он уже с конца апреля живёт у меня вместе с этой женщиной Клавой и её дочуркой. Я сперва не знал, что на самом деле произошло с моей единственной внучкой, а потом, после похорон, на которых он не был, сын сам рассказал весь этот ужас и ещё похвалился, что Катя теперь только ему принадлежит. После этого, он запер нас в доме и угрозами, держал там, не давая ни с кем связаться... Сегодня у него закончился запас водки и он отправил меня в магазин. Женщин держит на привязи, и выводит в туалет на улицу только на собачем поводке... Прошу вас, помогите, он их убьёт, если не приду во время! - старик вскричал от отчаяния и затряс головой.
Султанов тут же из машины связался по рации с дежурной частью и через несколько минут дежурный по городу Павлов вместе с оперативной группой уже подъезжали к Султановскому дому, рядом с которым на тротуаре стоял трясущийся от страха и ужаса старик, просящий помощи.
В посёлок Знаменское примчались быстро и остановились на въезде у школы, где за холмистой местностью не видно будет проблесковых маячков оперативных машин. Стало известно, что преступник вооружён охотничьей винтовкой и может запросто выстрелить в своих привязанных к батареям жертв в момент штурма дома. Решения принимались спешно, на ходу, но такие, которые не допускали неоправданных жертв при задержании маньяка.
- В доме вход один? - спрашивал Султанов у старика.
- Два, но второй сын замуровал, как только привёз в дом женщину с девочкой. Окна в той комнате, где он их держит, тоже замурованы внутренними ставнями, которые очень крепкие. Их просто так выбить нельзя, - его маленькая бородка тряслась, губы побелели и весь вид напоминал загнанного обстоятельствами и убитого горем человека.
- Так, давайте просчитаем все варианты, - говорил полковник, стоя рядом с машинами, собрав вокруг себя оперсостав. - Вы стучите в дверь, вернувшись домой, водку ему несёте... Он идёт открывать с ружьём в руках. Возможен такой вариант?
- Вполне, - ответил Шубин. - Он будет страховаться!
- Значит, он уже у порога может оказать вооружённое сопротивление, а потом снова забежит в дом, если мы во время не среагируем, и тогда будет прикрываться заложниками, как щитом... У нас будет в этом случае, мало шансов его взять без потерь!.. Нужно выманить из дома этого субъекта, а в это время проникнуть в комнату к заложникам. Где она находится в доме, можете нарисовать схему? - обратился к старику полковник, открывая свой блокнот.
- Тут она в торце дома рядом с кладовкой, - дедушка нарисовал, как мог схему своего дома.
- В кладовке есть окна? - спросила, стоявшая рядом Наташа.
- Есть, но очень маленькое и узкое оконце, туда невозможно залезть, - невесело ответил старик.
- Остальные окна в комнаты и коридор, в кухню - тоже блокированы ставнями? - спросил оперативник Павлов.
- Нет, два окна свободны. Это у самого входа на терраску и кухонное окно, но они рядом с выходом и Лёва увидит, что кто-то пытается проникнуть в дом в тот момент, когда он мне откроет дверь.
- Тянуть нельзя, там люди в опасности внутри дома, нужно действовать быстрее и не ждать, когда этот тип пойдёт в туалет на улицу, - говорил Султанов. - Конечно, это будет идеальным вариантом, но мы рискуем жизнью женщины и ребёнка. Вдруг он всю ночь ещё просидит в доме, а под утро перестреляет всех, кто находится рядом? Этот человек непредсказуем, а потому и опасен.
- Так, на что решаемся? - спросил Павлов. - На штурм?
- Нет, нельзя действовать в открытую... Давайте ещё раз всё прикинем, - Султанов разложил нарисованную схему дома на капоте автомобиля, к нему подошли сотрудники и стали предлагать свои варианты.
Решено было брать его на входе в дом, когда он откроет дверь своему пришедшему отцу и встанет у порога. Дверь открывалась внутрь дома и старик не должен был подниматься сразу на крыльцо, а задержаться на ступеньках, тогда убийца непременно сделает шаг вперёд из тёмного закутка на выходе с террасы. И вот тогда его возьмут на мушку и выстрелят по ногам... Риск был большой, но и опыт у сотрудников немалый. Через пять минут после окончательного обсуждения, было решено разворачивать силы, выдвигаться к дому и начинать операцию.
Здание было окружено со всех сторон оперативниками с Загорянки,18 и подъехавшими сотрудниками местного отделения милиции. Самый меткий из них приехавший с загорянской бригадой лейтенант Гусев вместе с полковником Султановым заняли закрытые позиции напротив крыльца и приготовили оружие. В ночной глухой тишине от калитки через двор неспешно пошёл старик и, потоптавшись немного в нерешительности, поднялся на ступеньку крыльца. Он громко забарабанил своей тростью по перилам и отступил на шаг назад, открывая нужный обзор для стрелков. Спустя пару минут заскрипел засов и на пороге появился заспанный, в семейных трусах и накинутой на плечи вязаной серой кофте Лёва Шубин, как и предполагалось в руке он держал винтовку дулом верх. В темноте, пока огляделся, сделал шаг вперёд и был пойман в прицел пистолета полковника, тот взял его на мушку и произвёл выстрел в правое плечо, в то время, как Гусев целился ему в ноги, и тоже произвёл выстрел, одновременно с Султановым. Лёва вздрогнул, потом громко охнул и завалился на перекладину крыльца, скатившись со ступенек. С двух сторон к нему ринулись оперативники и в один миг скрутили его, не два опомниться.
После того, как вошли в дом, то обыскали там каждый уголок, но женщину с ребёнком не нашли.
- Они там могут быть, в сарае, - показывал старик рукой на невысокую крышу в глубине огорода.
Оперативники ринулись туда. Чёрный зев сарая был холодным и зловещим, как и запертые двери погреба на висячий замок. Сбили замок топором и забрались в погреб, осветив пространство вокруг фонарями. Там на грязном тряпье, пристёгнутые к широкой колоде длинной цепью, сидели жертвы Лёвы Шубина. Девочка тряслась от холода, дрожала и её мать, совсем ещё молодая женщина, которую угораздило познакомиться с этим "заботливым" и "вежливым" мужчиной.
- Подруги его порекомендовали, - скажет потом она под протокол. - Говорили, что очень надёжный для семьи и покладистый. Все друзья его нахваливали, говорили, что жена виновата в разводе с ним, не оценила хорошего мужика, вот я и согласилась с ним познакомиться, а потом и правда оказалась, он был до некоторого времени нормальным и добрым, а после свадьбы его дочери, всё резко изменилось...
Поздно ночью в своём рабочем кабинете Султанов разговаривал со стариком которому необходимо было высказаться:
- Я не могу простить себе трусость, потому что у меня несколько раз была возможность покинуть дом, пока сын лежал мертвецки пьяный, но я боялся... Боялся выйти и причинить этим самым женщинам какой-то урон. Он мог в любой момент проснуться и застрелить их. Но всё-равно, как только я понял, что мой сын убийца, сразу нужно было что-то предпринять, пока он не опомнился, а я не смог... До конца не мог поверить в случившееся с внучкой, - сидел напротив Султанова и рассказывал ему о своих сомнениях Шубин-старший. - Он очень был раздосадован, когда узнал о Катиной свадьбе, всё время повторял, что очень огорчён, что не смог этому воспрепятствовать. А я счёл это за шутку! Ведь тут радоваться надо, что девочка полюбила и вышла замуж за хорошего парня. Лёва утверждал, что любить Катя должна только его всю жизнь и ему принадлежать, как дочь и как, простите... женщина. Я счёл это бредом пропившего мозги человека, хоть Лёва никогда не напивался до невменяемого состояния. Лишь спустя какое-то время, я понял, что сын болен. А ещё через несколько дней, он пропал и не вышел на работу. Уехал в Приморск и пристроился на квартире у такого же пьяницы, бывшего своего приятеля-рыбака из новых домов у завода. Я узнал об этом случайно от знакомых, которые там недалеко живут. Всю неделю после Катиной свадьбы он там обитал, видимо, выяснял обстановку и следил за молодыми. Потом явился домой ко мне 22 числа, а на следующий день рассказал что сотворил.
Допрос самого раненого преступника было решено отложить на 10 мая, субботу, но и в этот день поговорить с ним не получилось. Лишь двенадцатого числа сразу после планёрки он попросился сам на допрос и рассказал следующее:
- Я не хотел убивать, когда к ним шёл, а пистолет взял, чтобы пугнуть этих самодовольных молодых людей и показать дочери, как они мелки, по сравнению с её отцом, которого она совсем забыла и уже ни во что поставила, после того, как мы с её матерью разошлись. Мне было очень обидно, потому что я сильно любил мою дочку. Она же не общалась со мной, не звонила и не писала. Проявила чёрствое равнодушие. Разве мы такие были, когда нас родители воспитывали? Чем я не угодил? Делал всё для её блага!..
- Но вы же переоделись в почтальона, чтобы вас не узнали? - не соглашался с ним Зайцев.
- Да, каюсь не хотел быть узнанным, ежели что...
- Всё-таки предполагался иной исход этой встречи, чем просто посиделки? - задавал вопрос уже полковник.
- Не знаю... пришёл к ним в гости, чтобы познакомиться с женихом, а они стали надо мной насмехаться. Я не был у них на свадьбе, не позвали, и поэтому принёс специально купленную фату и белое платье, чтобы дочка со мною вместе попраздновала. Она засмеялась, переоделась пошла в соседнюю комнату, а потом танцевала со своим мужем передо мной медленный танец, и я любовался ими, а потом мы выпили и... я перестал себя контролировать. Достал пистолет и стал их пугать, но они... смеялись. Он нагло лыбился мне в глаза, и я взвёл курок и поднёс к его виску, а он продолжал смеяться и не верил, что эта штука выстрелит. И тут дочка прыгнула к нам на диван и толкнула меня в локоть, и он... выстрелил! - Шубин замолчал и опустил голову вниз. - Я тут понял, что доигрался. Парень, который пошёл в кухню за очередной порцией вина, остановился от неожиданности и тут я уж стал палить в них... понял, что они свидетели и расскажут... Дочка всё это время стояла, как вкопанная от страха, она даже не могла говорить, не то что кричать, а потом в коридоре повисла на моей руке, вцепилась в пистолет... Я стал уговаривать её уйти со мной вместе, но она отказалась... Я схватил её за локоть и потащил на выход силой, а она впилась мне в руку с пистолетом, а потом легла на него всем телом, впилась мне в зажатые пальцы, что держали курок и, развернула к себе дулом пистолет - надавила! Он выстрелили ей в грудь и она стала оседать на пол... когда понял, что она уже не живая, то положил её рядом с мужем у балкона и открыл дверь, чтобы их быстрее нашли, музыку даже оставил, радио включено было... Но она, она же ведь моя теперь, правда?! - он усмехнулся и выкатил обезумевшие глаза.
- Вы бредите, Шубин! - Зайцев, слушая его, каждый раз брезгливо отворачивался. Было видно, как нелепо играет этот артист, многие факты и экспертизы указывали обратное, а тот факт, что он переоделся и вполне даже хорошо соображал, когда спустился на первый этаж и зашёл в квартиру к выпивохам в перчатках и с бумажным стаканчиком.
- Где вы взяли одежду, чтобы переодеться в гражданское? И куда потом дели форму почтальона? - спрашивал Егор Афанасьевич.
- Я ничего не брал заранее, я взял всё в квартире, где молодые гуляли, нашёл там в шкафу подходящий по размеру костюм хозяина. Одежда почтальона моего приятеля, потом ему и отдал, я жил у него посла приезда в Приморск, когда готовил, ну это...
- Убийство! - поправил его Султанов. - И не выгораживайте себя невинной овечкой. вы планировали всё заранее, и водку купили, и перчатки...
- Я их тоже нашёл в квартире. Когда понял, что натворил, стал всюду стирать свои отпечатки, а потом перчатки нашёл в ванной комнате и одел их... Водку, которую принёс, но ребята пить оказались, я отдал парочке с первого этажа, у них сидел до позднего вечера, в себя приходил, пил вместе с ними... Перчатки уже не снимал. А бумажные стаканчики, я всегда с собой ношу в сумке... Когда, бывает, мужики хотят налить и угостить, а не куда, вот тут-то они и годятся.
Этот бред сумасшедшего продолжался ещё какое-то время, а потом Лёва замолчал и закусив губы, смотрел в дальний угол, будто бы там разглядывал невесёлые картины своего прошлого, а может быть никому неизвестного будущего, которого могло и не быть, если эксперты и медики посчитают его вполне вменяемым.
- Куда вы дели оружие из которого стреляли? - спросил Султанов в конце беседы.
- Выбросил в выгребную яму на участке отца, - ответил тот и окончательно умолк, озираясь по сторонам дикими глазами сумасшедшего.
Так или иначе, а дело было закрыто и в праздничные дни полковник с командой с Загорянки,18 вступали с чувством выполненного долга, и ещё с надеждой на близкий отдых, который Султанов собирался провести вместе со Светланой Ивановной и Мишкой на курорте города Геленджика.
В понедельник 12 числа вместо планёрки Султанов сел за отчёт по раскрытому тяжкому преступлению, который срочно потребовали в Области. Сотрудники первого особого отдела поехали вместе с вышедшим на работу с больничного Терещенко на кладбище к его сыну. В этот день со дня его гибели прошёл ровно год. Ровно год назад на пустыре взорвалась противотанковая мина, унеся жизни двоих младших школьников - Серёжи Колокольцева и Алёши Терещенко. Эта история очень круто поменяла жизнь и характер майора и наложила тяжкий отпечаток на всю его дальнейшую судьбу и без того полную противоречий. Стоя над могилой сына, рядом со своими коллегами и друзьями, он никак не мог предполагать, что ему вновь вскоре придётся сразиться с тяжкими, жизненными обстоятельствами и самим собой, что будет самым трудным и нелёгким испытанием.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
