Словно эхо, были для меня письма от Светланы, с которой я познакомился в Оренбурге во время стажировки в войсках. Они напоминали мне обо всем том, о чем я хотел забыть. Мне хотелось забыть о нашем знакомстве и не вспоминать о нем, потому что, я считал свои поступки ошибкой. Мало этого, но Света, как мне показалось, смогла найти у меня слабое место и воспользовалась им. В результате у меня были из-за этого неприятности не только в училище, но и потом, уже после того, как я стал офицером. Но сегодня я опишу лишь одну историю, которая была связана с письмами из Оренбурга.
Также в этой статье я хочу рассказать одну историю, которую рассказал мне курсант из моего взвода. Эта история произошла во время стажировки с ним и с еще одним товарищем из нашей роты.
Воспоминания о стажировке в войсках
Если говорить честно, курсанты делились впечатлениями и своими историями. Они многое рассказывали из того, что было с ними во время их стажировки. Но, в отличие от них, я никому ничего не рассказывал, поэтому практически почти не слышал чужих рассказов и историй. Тут, как говориться баш на баш, если ты рассказываешь, то и тебе рассказывают.
Письма из Оренбурга
Неудивительно, что после такой "бурной" стажировки в Оренбурге, многие из моих товарищей стали получать письма от девушек, которые остались в том замечательном городе. Я был не исключением, потому что чуть ли не закрутил роман из девушек, которую звали Светой. Мы случайно познакомились с ней, но какое-то время встречались и проводили вместе. Наверное, среди моих товарищей были курсанты и из других групп, которые тоже могли выходить в город и тоже могли в каком-нибудь городе познакомиться с девушками, только мне о них ничего не было известно. Меня это не интересовало. Я знал лишь о том, что кое-то нашел себе невесту во время своей стажировки.
Однажды в роту вбежал курсант с письмами в руке и громко начал выкрикивать фамилии тех курсантов, которым они предназначались. Так было неоднократно, но на этот раз судьба не смогла ни сыграть со мной очередную шутку.
— Малютин, тебе письмо из Оренбурга, — громко прокричал курсант, размахивая очередным конвертом, но он уже был моим письмом.
Нельзя было сказать, что я был рад этому письму и огласке во всеуслышание. Все это слышали, присутствующие рядом, мои товарищи. Но, ладно, если бы это были только они, рядом был командир роты. Он вошел в роту. Дневальный подал команду:
— Смирно!
— Вольно, — скомандовал командир роты и направился в ротную канцелярию.
Курсант, принесший письма, продолжил их раздавать. Когда он прокричал о моем письме, то это услышал и командир роты. Он остановился, и, обернувшись в нашу сторону, обратился к курсанту с письмами в руках.
— Кому письмо из Оренбурга? Малютину? — произнес командир. — Ну-ка дайте-ка мне это письмо сюда.
Курсант, естественно, отдал письмо, адресованное мне, командиру роты. Я видел, он был уже не рад тому, что сказал, откуда оно пришло. Поступить иначе мой товарищ не мог, поэтому я не сердился на него. Что сделано, то уже сделано. Командир роты взял письмо и обратился ко мне:
— А вы, товарищ курсант Малютин, зайдите ко мне в канцелярию.
Командир роты прошел в кабинет, а я проследовал за ним.
— Разрешите войти, товарищ старший лейтенант? — обратился я к командиру.
— Входите, товарищ курсант. Подойдите ближе к столу, — сказал командир роты. — Скажите мне, пожалуйста, от кого это письмо? Или вы попробуете убедить меня, что это письмо от вашего друга?
— Да, это письмо от друга, но оно девушки из Оренбурга, с которой я познакомился во время нахождения там, товарищ старший лейтенант, — сказал я командиру.
— И как это понимать? — спросил командир. — А, если я не отдам вам это письмо?
— Значит, оно останется у вас. Хорошо, возьмите его себе, товарищ старший лейтенант, — заявил я командиру. — Разрешите идти?
— Нет, стоять, товарищ курсант. Это письмо мне не нужно, но, что будет, если я возьму и отправлю это письмо вашей жене?
"Да, только этого сейчас мне и не хватает, — подумал я. — Мало того, что моя жена мне и так уже почти не верит, пишет редко. И это не все, там что-то еще происходит с моей женой. Наши отношения зашли в тупик. Теперь, если это письмо попадет в ее руки, мы окончательно поругаемся, и мне не будет прощения. Все, развод и девичья фамилия".
У меня была привычка писать на чистом конверте адрес жены, а также других людей, с которыми я переписывался. В том числе были конверты с адресом Светы из Оренбурга. После отправки очередного письма, я подписывал новый конверт. Поэтому он всегда был у меня наготове. Не знаю, зачем я это делал, так как на память не жаловался. Это экономило мне время, а подписанный конверт никому не был нужен. Правда, проблем с конвертами у меня никогда не было.
— Можете отправлять, товарищ старший лейтенант, — сказал я командиру. — А, чтобы вам не пришлось искать адрес моей жены, я могу принести вам пустой конверт с уже написанным на нем ее адресом.
— Что вы себе позволяете, товарищ курсант? — произнес командир роты.
— Извините, товарищ старший лейтенант. Разрешите идти? — сказал я.
— Идите!
— Есть! — сказал я и, развернувшись кругом, направился к выходу.
— Стойте, товарищ курсант! — приказал мне командир роты, сдвинул письмо на край стола, и добавил. — Письмо заберите!
Мне пришлось вернуться к столу, чтобы взять письмо. Забирая его, я не смог удержать своих эмоций и улыбнулся. Когда конверт был у меня в руках, то я снова спросил у командира разрешение уйти.
— Разрешите идти, товарищ старший лейтенант?
— Идите! - сказал командир роты.
Я снова направился в сторону двери. Коснувшись ее ручки, я еще раз услышал голос своего командира, который негромко произнес следующую фразу:
— И это кристально чистый человек...
Не останавливаясь и не оглядываясь, я, с улыбкой на лице и молча, вышел из кабинета. Тут же ко мне подошел один из курсантов, который спросил меня:
— Что сказал тебе командир роты?
— А, что он мог сказать? Чтобы ты сказал, если бы был на его месте? — спросил я у своего товарища и продолжил говорить. — Он поинтересовался от кого это письмо, и я честно ответил ему от кого. Мы с тобой оба понимаем, о чем мог подумать командир, но я не стал оправдываться. В этом не было смысла. Я в таких случаях могу оправдываться только перед своей совестью, а она у меня была чиста. И это главное!
Больше никто и ничего у меня не расспрашивал на тему писем от Светланы, которые приходили регулярно с определенной периодичностью. Меня больше беспокоило то, что я почти перестал получать письма от жены. Правда, она писала, что много работает. Когда-то Лиля била все рекорды, посылая мне письма каждый день. Позже я получал их регулярно с периодичностью раз в неделю. Теперь это было раз в 2-3 месяца. Я писал ей, что у меня все хорошо. Писал, что продолжаю учиться и по-прежнему люблю ее, а еще очень жду дня нашего выпуска.
"Может быть, просто перестать писать Светлане? — подумал я после разговора с командиром роты. — Поймет, что я не хочу вести переписку и наконец, сама перестанет писать мне".
От Светы пришло еще письмо, потом еще одно и еще письмо.
"Почему от тебя нет писем? Я сегодня так разволновалась, что у меня заболело сердце. А на экзамене, от волнения, чуть не провалила его"
В один из дней, когда я был еще в Оренбурге, мне стало известно, что у Светы были проблемы с сердцем. В медицинской терминологии это называется "пороком сердца". Такой диагноз был у моей мамы. Когда мне было только 5 лет, то ей дали третью группу инвалидности, а через год вторую группу. Моя мама умерла в 49 лет. Конечно, я отреагировал на заявление о такой же болезни у Светы.
"Ладно, допустим, что с сердцем она справиться, но ее волнения на экзаменах из-за отсутствия моих писем — это перебор. Хорошо, я буду писать ей, пока она не окончит свой институт и не получит свой диплом с золотой медалью. Возможно, что Света пыталась таким образом оказывать на меня влияние, — думал я. — А, если нет? Как смотреть ей в глаза? Никак, мы же не увидимся больше, но как жить с этим, думая о том, что ты, возможно, испортил жизнь другому человеку? Я не смогу простить себя за это. Мой поступок и так оставил большой след в ее жизни. Нельзя, чтобы она еще больше страдала из-за меня. Наверняка, ее подруги знают о том, что было и чего не было между нами. Они ладно, но как к этому отнесется мама Светы или ее сестра Ольга? Решено, я буду отвечать на письма Светланы, но только до тех пор, пока она не сообщит мне о своем окончании института".
Когда настало время, и пришло очередное письмо от Светланы, что она окончила институт, получила свой красный диплом с золотой медалью, я не ответил ей. Конечно, в душе, я был искренне рад за нее, но об остальном решил не беспокоиться и даже не поздравил ее с успешным окончанием.
"Ничего, — переживет, — быстрее забудет меня, скорее встретит кого-нибудь другого. Свято место пусто не бывает! Я уже писал ей об этом".
Чистый конверт с адресом Светланы так и остался лежать среди моих бумаг и других конвертов. Ему еще предстояло сыграть свою роковую роль в будущем, когда я стал офицером, а моя жена приехала ко мне на Байконур. Там однажды она обнаружила этот конверт среди других моих бумаг. Только это уже совсем другая история.
Товарищ рассказал мне одну историю, которая произошла с ним во время его стажировки
Как-то раз мы общались с Игорем Королевым, и он рассказал мне одну забавную историю, которая произошла с ним и еще с одним товарищем из нашей роты.
— Мы проводили проверки в солдатской роте, за которой были закреплены. В том числе иногда проверяли тумбочки бойцов на наличие необходимых или лишних в них предметов, — рассказывал Игорь. — В основном все было в полном порядке, но была в роте одна тумбочка, в которую мы не могли открыть, чтобы заглянуть в нее полностью. Она принадлежала санинструктору.
— Почему вы не могли попасть в нее? — спросил я.
— Она была всегда закрыта. На ней постоянно висел замок. Выдвигался только ящик. Но, если его даже полностью вынуть, нельзя было увидеть то, что находится внутри. Но, мы же военные строители, народ со смекалкой, нас не проведешь.
Игорь рассказал о том, что они придумали с товарищем, с которым он был на стажировке в одной с ним роте.
— Чтобы попасть в тумбочку, грубо говоря, нужно сорвать крышку тумбочки, — пояснил мне Королев. — Надо было дождаться момента, когда санинструктора не будет в роте. Но, желательно, чтобы и свидетелей нашего поступка тоже не было. Нам повезло, выпал шанс. Дело в том, что санинструктор сам заболел, и его положили в медсанчасть. Теперь у нас было достаточно и времени, и возможности. Нам нужно было только подготовиться к этому моменту.
Ребята раздобыли хороший столярный клей, чтобы приклеить крышку на свое место.
— Мы сделали все очень аккуратно. Оказалось, что в тумбочке санинструктора ничего незаконного и лишнего не было. Все было, как у всех, сапожная щетка, письма, тетради и так далее, — продолжал рассказывать Игорь. — Мы, как истинные строители, очень аккуратно и качественно промазали места для склеивания. Мы даже постарались сделать это так, чтобы избытки клея не вылезли наружу. Никто не должен был догадаться, что мы не санкционировано, проникали таким способом внутрь тумбочки, которая была под замком.
Игорь перевел дыхание, а я слушал его, внимательно и не перебивая.
— Я был в канцелярии роты, когда в нее вошел мой напарник. Он спросил у меня, знаю ли я о выписке санинструктора.
Далее Игорь Королев пересказал свой диалог со своим напарником.
— Знаешь ли ты, чем сейчас занимается санинструктор? — спросил курсант.
— Нет, — сказал Игорь.
— Он трясет тумбочку за крышку. Оказывается, что она досталась ему в наследство уже без ключа. Он давно был утерян. Чтобы попасть внутрь своей тумбочки, он снимал ее верхнюю часть. Мы сделали то же самое. Он ставил крышку на место, а мы заклеили ее. Понимаешь? Когда я узнал об этом, то ушел к тебе, чтобы там же не рассмеяться от слов инструктора.
— А, что он сказал, — спросил Игорь.
— Он сказал, что видимо очень сильно ослаб из-за болезни, что даже не может открыть свою тумбочку. Поэтому он позвал своего товарища на помощь. Сейчас они, наверное, вдвоем пытаются ее открыть.
Пересказав свой диалог с товарищем, Игорь продолжил говорить:
— Мы очень старались, поэтому не жалели клея, но главное делали все очень качественно и надежно.
— Да, уж, — произнес я, смеясь вместе с другом. — Вы признались потом?
— Нет, нам духу не хватило. Санинструктор решил, что над ним кто-то решил подшутить. Оказывается, что все в роте знали, что тумбочка санинструктора открывается таким образом. Только мы этого не знали. Бойцам пришлось спиливать замочные душки вместе с замком. Санинструктор стал пользоваться своей тумбочкой так же, как другие солдаты.
Продолжение следует
Училище еще не было окончено, а, следовательно, мои истории о курсантских годах будут еще продолжаться. Надеюсь, что в будущем у меня появятся статьи, которые будут основаны на рассказах моих однокурсников. Так что, чтобы читать их подписывайтесь на мой канал и читайте другие статьи. Не забудьте поставить лайк, если было интересно.
В своих статьях, я рассказывал о том, как умерла моя мама и, как моя классная руководительница когда-то изменила мою судьбу, вернее повлияла на развитие событий неожиданным образом. Сегодня трудно сказать о том, как развивались бы события, если не ее поступок. Многое было бы не так в моей жизни, но я доволен тем, что было. Читайте статью:
Первый курс (начало) - Второй курс (начало, часть 26) - Третий курс (начало, 5часть 40) - Четвертый курс (начало 49) - 50 - 51 - 52 - 53 - 54 - 55 - 56 - 57 - Продолжение (ссылка появится и заработает после публикации статьи).
Всем хорошего настроения и не болеть!
