Такой комментарий дал Грибоедов, раздраженный запретами цензуры на публикацию его комедии “Горе от ума”.
Об этом писателя предупреждал еще Крылов, которому Грибоедов в 1824 показал свою пьесу: “Этого цензоры не пропустят. Они над моими баснями куражатся. А это куда похлеще! В наше время государыня за сию пьесу по первопутку в Сибирь бы препроводила”.
Баснописец оказался прав: в пьесе так хлестко обсуждались проблемы и политические веяния общества, что комедию запрещено было печатать. Театры тоже отказывались ее ставить, однако произведение все равно стало популярным.
Десятки тысяч рукописных копий “Горя от ума” ходили из рук в руки по всей стране, и один из таких экземпляров – сегодня в нашей мастерской. Рукопись пришла с масштабными затеками, надрывами, утратами и заломами; потертостями и повреждениями кожаного переплета.
Мы поработали со следами затеков, очистили страницы, восстановили утраты и надрывы и отреставрировали переплет. Теперь драгоценная рукопись, выполненная изумительным почерком, просуществует еще долгие годы.
Комедия Грибоедова стала новаторской во многих смыслах. К примеру, спустя время театральные труппы набирали актеров по принципу состава действующих лиц “Горя от ума”: в комедии присутствуют абсолютно все типажи и амплуа, и труппа, подходящая для “Горя от ума” могла в дальнейшем сыграть любую постановку.
Инновационным был и стиль написания: для русской комедии начала XIX столетия было нехарактерно использование размера вольного ямба – как и разговорной речи. Однако благодаря этому точно воспроизводится дух эпохи, основные тренды и культура (в частности особенности разговорной речи передают характерный московский выговор той эпохи). Благодаря этому же комедию мгновенно разобрали на крылатые выражения.
Слепок Москвы XIX века – провинциальной и простоватой, но с претензией на изысканность – передается и через утраченный уже контекст. К примеру, знаменитое “смешение французского с нижегородским” отсылает к 1812 году, когда московское дворянство эвакуировалось в Нижний Новгород. Эвакуация наложилась на патриотичный тренд французскому языку предпочитать русский (это описывает и Толстой в “Войне и мире”) – а именно, его нижегородскую версию с характерным говором.
Утраченный контекст не дает понять всю глубину иронии Грибоедова. Без дополнительных исследований уже нельзя понять, в чем заключается бахвальство Скалозуба в моменте:
“За третье августа; засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею.”
А в 1830-е годы, когда память о войне была еще свежа, каждый знал: 3 августа никаких сражений и заседаний в траншеях не было; зато была встреча императоров Александра I и Франца II, к которой были приурочены разные награды.
Но несмотря на утраченный контекст, пьеса остается поразительно актуальной с точки зрения психологии и социологии и заставляется задуматься о многом.
А какие пьесы любите вы?
Хотите продлить жизнь вашим бесценным артефактам? Приглашаем Вас в нашу мастерскую!
Подписывайтесь на нас в: 👉 Instagram 👉 YouTube 👉 Facebook👉 Telegram
