Это было унылое место. Здание стояло в глубине двора, в том отдаленном районе города, который воспринимался как аппендикс. Сначала тут строили дома для работников комбината, потом производство заглохло, люди увольнялись и уезжали в поисках работы. Добираться до центра города отсюда было далеко и неудобно – ходил один-единственный автобус. Вот и вышло, что остались тут, в основном, или пенсионеры, или те, кто купил тут квартиру подешевле. Словом, у здешних жителей денег было мало, и район все больше приходил в упадок.
В том здании, о котором идет речь, сначала находился дом престарелых, потом – хоспис. И, наконец, то заведение, которое в народе зовут попросту – дуркой. Здание было невысокое – в два этажа, но вытянутое, если зайти внутрь – коридоры казались бесконечными. Нет, и здесь можно было найти некий уют – например, в приемной, и в кабинете главврача, и в холле. Тут было тепло даже в промозглую осень, когда нигде еще не включали отопление – здесь стояли обогреватели. И лежали ковры на полу, зеленели и цвели комнатные растения, даже куклы сидели в стеклянных шкафах, и картины висели на стенах.
Тут главврач принимала гостей. Проверяющих или начальство. А в день рождения Елены Александровны гости шли прямо потоком. В кабинете главврача заранее было припасено угощение – шампанское, хорошее вино, конфеты, рыбные, мясные и сырные нарезки. Потом оттуда весь день звучал смех, выходила Елена с красными пятнами на щеках. Походка ее была нетвердой. Она ставила печенье и пачку чая на стол секретарши:
- Вот, угостите девочек…
Под девочками имелись в виду два врача, медсестры и санитарки. Этим утром они поздравляли начальницу первыми, вручали цветы и подарок, на который заранее собирали деньги. Но застолье для них было отдельное – без виновницы торжества.
Елена Александровна была в прекрасных отношениях со всеми городскими структурами. Она умела быть обходительной, любила очаровывать мужчин, так как обладала несколько тяжеловесной красотой и нравилась многим. И коллектив всегда был на хорошем счету, проверки никогда не проходили внепланово и всегда заканчивались благополучно. А Елена Александровна за годы работы построила себе красивый двухэтажный дом, и каждый год ездила отдыхать в свою любимую Италию.
А где же здесь место подопечным? Пациентам? Просто главврач соприкасалась с ними гораздо меньше, чем ее заместительница, Татьяна Андреевна. По возрасту две женщины были примерно ровесницами, но как же они различались!
Елена стильно одевалась, никогда не повышала голос, вела себя как «леди». Ее заместительница была настоящим цербером. Излишне полная, она носила лосины и обтягивающие джемпера с расцветкой «под леопарда». Волосы были короткие, выбеленные, а кончики окрашены в красный цвет. Вежливой она была только с вышестоящими людьми. Персонал же и больные боялись ее как огня. Редко она говорила с ними спокойно, обычно сразу переходила на повышенный тон и уничижительные реплики.
Родственники пациентов знали – чтобы обеспечить их близким более-менее адекватные условия и лечение, Татьяне Андреевне нужно «позолотить ручку». Кто-то на это соглашался, кто-то нет…И тогда больным можно было искренне посочувствовать. Старики как-то быстро уходили на тот свет, а более молодые пациенты бродили в неприглядном виде, напоминая зомби.
Впрочем, к тем немногочисленным симпатичным девушкам, что сюда попадали, это не относилось. Елена Александровна брала их под свою опеку. И эти девчонки приносили ей определенный доход.
Дело в том, что у Елены Александровны был знакомый. Обеспеченный человек с весьма специфическими наклонностями. Возможно, поэтому и распался его брак.
Сейчас Владимир решал квартирный вопрос. У него была хорошая «хата», как он говорил – большая квартира в новом доме, в престижном районе. И отделкой руководил не последний дизайнер. Но Владимиру хотелось переехать в старый фонд. Купить в барскую квартиру в одном из тех домов, где гулкие подъезды, и лестницы с низкими ступенями, будто нарочно предназначенные для того, чтобы по ним поднимались дамы в бальных платьях. Где витые решетки, и еще сохранились камины и лепнина. Стать обладателем такой квартиры было непросто – обычно речь шла о коммуналках, порой изрядно запущенных. Нужно было расселить жильцов, всем подобрать варианты, которые их устраивали бы. Потом взяться за дорогостоящий ремонт.
Но Владимир Юрьевич хоть постепенно, но шел к своей мечте. Такая квартира была им уже почти выкуплена. Лишь в одной комнате еще оставался строптивый жилец. И что хорошего было в его комнатушке – пятнадцать метров, окна в унылый колодец двора? Володя предлагал взамен однокомнатную квартиру, но жилец не соглашался чисто из вредности. Говорил, что тут когда поселились его дедушка с бабушкой, так что эти стены – его родовое гнездо. И что, мол, за мода у нуворишей – решать, где достойны жить они, а где все остальное – с их точки зрения – быдло.
Владимир Юрьевич только кряхтел – как же это все было неудобно. По закону жилец мог пользоваться и ванной, и кухней, и прихожей. А Игнатов уже считал квартиру своей, уже шел ремонт, и нечего было нищеброду Костику пользоваться той же отделанной ванной.
Владимир Юрьевич переплачивать ой, как не любил. Порой ему приходило в голову, что можно было бы дать Костику определенную сумму сверх – и сказать, мол, выметайся сегодня же. Но однокомнатная квартира и так была хорошим предложением, и Костика надо было не улещивать, а сломить его сопротивление. Владимир Юрьевич уже всяко пробовал – сначала мягким путем. Спецы, что занимались ремонтом, по его просьбе создавали вредному соседу всякие неудобства. Но тот, казалось не замечал ни шума в неурочное время – ранним утром по выходным, ни всякие препоны на пути в места общего пользования его не волновали. Он перешагивал, через емкости, вытирал ноги , испачкавшись в чем-то – и возвращался к себе в комнату.
Ах, как же неудобен был этот чужак в квартире! И тогда с ним поговорили знакомые Владимира Юрьевича, крутые ребята. Что ж ты, дорогой, мешаешь хорошему человеку? Дают тебе отдельную квартиру – радуйся, и собирай вещички. А то вместо нового жилья – получишь два метра на кладбище. Мало ли что может случиться…
А случился облом. Разговор состоялся, но о том, чем он закончился, ребята говорить отказались. Как отказались и повторять «беседу». А Костик бросил Владимиру Юрьевичу, столкнувшись с ним в коридоре:
- Смотри под ноги, чувак, и ты на лестнице невзначай поскользнуться можешь.
Вот такой скользкий и противный тип продолжал жить с Владимиром Юрьевичем в одной квартире. Нашла коса на камень. Отчасти Игнатова успокаивало то, что квартира была уже почти отделана, и результат получился роскошным. Особенно нравилась хозяину «зала» - как он называл самую большую комнату. Обычно Владимир Юрьевич уезжал ночевать в свою «хату», которую пока не продал, но иногда оставался и тут. И тогда так славно было войти ранним утром в этот самый «зал». Ноги тонули в пушистом ковре, За окнами в свете фонарей горела и переливалась река. Хозяин устраивался у камина с чашкой кофе и чувствовал, что тут, в этом доме, в этой самой комнате – его место. Говорят, прежде жила тут какая-то графиня, а когда она после революции сбежала заграницу, из ее барских покоев и сделали коммуналку. Ничего, прежняя роскошь уже возвращается, а когда отсюда уберется мерзкий Костик, будет совсем хорошо.
Периодически в эту квартиру Владимир Юрьевич водил девочек. Вернее девушек для утех ему поставляла его соседка. Но Игнатов отличался особенностью. Средства позволяли ему пригласить любую девицу легкого поведения, даже не одну, а целую стайку этих «ночных бабочек», если захочется. Но его тянуло к какой-то патологии. Он сам не мог объяснить почему. Не из-за того же, что когда он был маленьким, врачи тоже сомневались – вырастет ли он нормальным? Слишком большая голова была у ребенка, да и определенные странности в поведении просматривались. Но с возрастом все прошло.
А потом так вот случайно сошлись звезды. Елена Александровна была соседкой Владимира Юрьевича в той самой элитной новостройке. И бывали поводы у них зайти друг к другу в гости. И один раз врачиха обмолвилась, что лечатся у нее иногда такие девочки – хоть и дурочки совсем –а внешне - загляденье.
Слово за слово – и они договорились. Почему то Владимир Юрьевич решил пригласить такую вот девочку не сюда, где его все знали, а в ту квартиру, что в центре. И все прошло как по маслу. Квартира графини произвела на главврачиху большое впечатление, они все вместе выпили чаю в «зале». Владимир Юрьевич не спускал взгляд с Таси. На вид девчонке было лет шестнадцать, хотя Елена Александровна сказала, что ей двадцать пять. А инфантильной Тася была как малышка. Ее восхищали шоколадные конфеты и фрукты, каких она прежде не видела, она изумленными глазами разглядывала окружающую роскошь.
- Тасенька у нас очень послушная девочка, - отделяя каждое слово, точно внушая, и при этом ласково сказала Елена Александровна, - Все всегда сделает, стоит только попросить. Да, Тася?
Девушка закивала.
- Ну, я поезжу по магазинам, раз уж оказалась в центре, - Елена Александровна встала, - А через пару часов заеду за Тасей. Отдыхайте, молодые люди.
Через два часа она забрала девушку, И никаких сложностей не возникла. Тася радовалась подаренным сладостям и ласковому Вовочке, с которым они играли «в папу и маму». Владимир Юрьевич испытал совсем новые острые ощущения, а Елену Александровну вполне устроил гонорар.
Так и повелось. Конечно, подобные свидания были нечастыми и обговаривались заранее. Владимир Юрьевич звонил главврачихе и давал понять, что не прочь бы устроить себе веселый вечер. Та прикидывала – есть ли сейчас в заведении подходящая кандидатка. Порой приходилось подождать или удовольствоваться кем-то из уже знакомых девчонок.
В последнее время Владимиру Юрьевичу хотелось праздников все чаще, потому что вместе с легальным, он занялся еще и теневым бизнесом, рисковал – но это окупалось. А с девочками, похожими на взрослых детей он сбрасывал накопившийся стресс.
И возвращаясь в «казенный дом», где их кормили мутным супом и холодной кашей, где приходилось мерзнуть под тонкими одеялами, глотать таблетки, порой вдыхать запахи нечистот и выслушивать, втянув голову в плечи, брань Татьяны Андреевны – девчонки мечтали о том, что их снова позовут на свидание.
**
Аня внешне подходила на роль «девочки для утех», но Елена Александровна колебалась. Аня была девушкой с особенной судьбой и не совсем вписывалась в привычный контингент.
Воспитывала девочку бабушка, и у Ани рано проявилось выраженное отклонение – она боялась находиться среди людей, особенно среди незнакомых. Она совершенно теряла контроль над собой, у нее начиналась паника. Анина мать давно вышла замуж, уехала из города и не интересовалась судьбой дочери. А бабушка ходила с девочкой по врачам, выполняла, как могла, их назначения, а пуще всего – старалась держать внучку дома и пыталась сделать так, чтобы Аня пореже попадала в травмирующие ситуации.
Но бабушки не стало – и Аня загремела в «ду-рку». К ней некому было ходить, никто не принес Татьяне Андреевне презент за то, чтобы к новенькой тут относились получше, но Елена Александровна пока велела не трогать девушку. Ане и так приходилось тяжело. Первое время она сидела в общей палате, зажав руками уши и зажмурив глаза. Или прятала голову под подушку.
- Что, в домик спряталась? – добродушно окликала ее санитарка, убиравшая комнату.
Чувствуя, что обращаются к ней, Аня вздрагивала и зажмуривалась еще крепче. Через некоторое время, отчасти с помощью лекарств, отчасти привыкнув к обстановке, девушка привыкла к тому, что ее жизнь изменилась. С ней уже можно было понемногу разговаривать.
Аня не была красавицей, но производила какое-то особенно трогательное впечатление. Худенькая, большеглазая, волосы забраны в хвост… Елена Александровна была уверена, что Володя придет от нее в восторг. Но в то же время – Бог знает чем может кончиться такая встреча. Один раз уже случилась неудача – чересчур эмоциональная девушка прокусила бизнесмену руку, не хотелось бы, чтобы что-то подобное повторилось.
В конце концов, Елена Александровна решила пойти на компромисс. Она приедет к Владимиру Юрьевичу с двумя девушками. Одной из них будет Лиля – проверенный вариант. Пышная, белокожая Лиля всем бы хороша- только болтушка страшная. Порой заказчика это слегка раздражало. Но в принципе он был доволен Лилей
Анечка же пусть посмотрит на обстановку, а Володя, в свою очередь, приглядится к ней. Если все сладится… то и славно.
Аня по уровню интеллекта переросла конфеты и игрушки, такими вещами ее было не соблазнить, но… Чем черт не шутит, вдруг Владимир Юрьевич приглянется девушке. Во всяком случае – попытка не пытка.
Елена Александровна в одном была права. Бизнесмен буквально расцвел, увидев новенькую.
- То что надо, - шепнул он главврачихе, и в знак восхищения поцеловал кончики пальцев, - Мол, не девушка, а самый смак…
Лиля, будто не замечая, что все восторги адресованы ее товарке, повисла у бизнесмена на шее. Аня же вела себя настороженно. Сняла пальто, и позволила отвести себя в комнату, при этом оглядываясь по сторонам. В зале был уже накрыт низкий столик. Единственным, но железным требованием Елены Александровны было – никакого спиртного. Нужно помнить, что психика у девушек неустойчивая, мало ли какой может быть результат. Она ведь переступает через определенные границы, привозя сюда своих подопечных. Так что все должно быть тихо, мирно, любовно и по согласию. Не дай Бог – эта история всплывет.
Поэтому на столе, помимо закусок и сладостей, стояли исключительно лимонад и соки. Лиля набросилась на мандарины – она их обожала. Аня медленно обошла комнату, рассматривая картины на стенах. Потом надолго задержалась у окна. Будто глубоко задумалась. Бизнесмен не мог отвести от нее взгляд.
(продолжение следует)
