Реальные случаи моей жизни.
Место: г. Реутов — г. Нижневартовск, июль 1994.
Это продолжение.
…И вновь в ночь, хоть и напрыгались с нашим «Бегемотиком» извлекая его из дорожного плена, но, расстояние от этого ближе не будет, а время именно тот ресурс, которого никогда не хватает… Ну ничего, что в ночь, зато по холодку, зато колёса побережём… Жаль, что Димке помочь ничем не могу, были бы права, может сменил бы, а так приходится его развлекать… Он сам уже радуется, говорит, что края уже почти родные… Так, с шутками-прибаутками миновали Курган и намеревались утром достичь Тюмень, а там уж «Ещё немного и рукой подать», как поговаривал Дима…
Позади осталась Тюмень, также несколько остановок связанные с различными действиями, некоторые из них уже превратились в обыденные, это я про замену-ремонт наших многострадальных колёс, заправки и перекусы… К вечеру следующего дня мы подъезжали к Тобольску…
Моему взору открывались невероятные величественные красоты. Конечно, можно посмотреть фотографии или другое, но, при этом не будет ощущаться того, после которого неподконтрольно само собой произносится: «ВОТ ЭТО Дааааа»…
Проезжая мост через Иртыш, Дима заёрзал. Я, конечно, заметил изменение в его поведении, как-никак уж пя… семь…, вообщем, долго едем. Уже изучили друг друга, уже порой и разговаривать перестали, понимаем с полуслова-полувзгляда… Вот я и кивнул ему, чего, мол, ёрзаешь, «по-огромному» захотел? Ха-ха-ха… Он же, также знаками ответил, что нет, не по этому поводу и дело в том, что впереди пост ДПС, и там очень «придирчивые» сотрудники…
Подъехали. Остановили... Дима, схватив документы убыл на разговор… Вскоре вернулся, говорит, что «они хочут видеть, что везём»… Я вылез, кепочку напялил, курточку отдёрнул, штанцы встряхнул, уже привычно хлопнул по карману с документами и направился к нему, к товарищу, интересующемуся…
Около замка с профессионально накрученной пломбой никого не было. Поблизости находился сотрудник ДПС, который на повышенных тонах разговаривал с водителем другой фуры, на котором была прикольная тёмно-красная жилетка со множеством разно размерных карманов и карманчиков. Не торопясь, двинулся к ним. Из-за шума с трассы до меня донеслось обрывки фраз: «… ты делай… и довезёшь…». Водитель со стуком захлопнул ворота тентованного полуприцепа, как раз тогда, когда я подошёл к ним.
— Ты ещё кто такой, — недовольно спросил меня лейтенант, оглядывая снизу-вверх. Я представился и начал было объяснять, что груз под охраной и… Он прервал мои познания в законности охранной деятельности, сказав, что он здесь закон и, чтоб я побыстрей открывал прицеп, при этом он останавливал другую фуру... Я растерялся от такого рассуждения и двинулся обратно к нашей кабине, на ходу крикнув, что я за только ключом…
Никаких идей и мыслей не было у меня, пока я не заметил приметную жилетку с кармашками того водителя. Он оказался впереди нас на повороте и снова открывал створку ворот, затем извлёк какую-то картонную коробку и аккуратно опустил её в заросшую травой канаву. — Видал, чего делает? — спросил я Диму залезая в кабину.
Дима мне пояснил, что это уже третий который так делает… Стук по двери кабины и недовольный возглас: «Ну в чём там дело?», вывел нас из своеобразного созерцания происходящего…
Я потянулся за ружьём, Дима вытаращил глаза и зашептал: «Андрей, да ну на фиг, ты чего?». — «Чего-чего», — передразнил я Диму и продолжил, обращаясь к лейтенанту: — Иду-иду, ага, вот и «ключик»…
Лейтенант шагал впереди, когда я выпрыгнул из кабины. Он остановился у ворот рефрижератора я же пошёл дальше, бодро зашагав к посту. — Эээ, эй-эй, как там тебя, ты куда? — послышалось позади. Я остановился, медленно повернулся, он заметил у меня в руках ружье и схватился было за кобуру… Потом опомнился и громко зашептал: — Ты чего? А? Чего ты? — Как чего, — прервал я его, — Вот на пост иду доложить, что Вы, товарищ лейтенант у меня требуете вскрыть опечатанный груз, который находится под вооружённой охраной. А вскрывать его здесь Вы не имеете права. И зная об этом всё равно требуете. Ну, я пошёл?... Или мы поедем дальше?…
— Ну вот, видишь, снова всё по-мирному, как ты любишь, да Дим? Давай, заводись, поехали, — сказал я Диме… — Это как это? — удивился Дима. — Да вот так, помнишь того старлея на посту у Самары, с которым мы беседовали, так он там меня многому научил… — Ну, ты даешь! — ответил, смеясь Дима. — Хотя, обожди, я сейчас, — бросил в ответ я и сполз из кабины.
Да… я пошёл снова к этому лейтенанту. — Простите, что отвлекаю от несения службы, я тут наблюдаю вооон ту стоянку, я надеюсь, Вы не будете против, если мы там переночуем? — спросил я его. — Это для служебного транспорта и на ночь здесь никто не остаётся, — резко ответил он… Хотелось мне развить эту тему дальше, но, что-то меня остановило… — Жаль, понятно, спасибо, удачи, — ответил я.
Минут через двадцать-тридцать неторопливого движения, Дима вознамерился повернуть на паркинг, но, некое ощущение того, что «так делать не надо», у меня устойчиво засело, о чём я ему и сказал. Он послушался… Через час, подкрепившись, было решено ехать в ночь… или на сколько Димки хватит…
В два часа ночи, крадучись, мы притулились к уже отдыхающим фурам на задворках блистающей огнями заправки. Причём, успешно прижали воротины рефрижератора к столбу… Димка сразу уснул, даже на спальник недополз… У меня сна нет, я-то надремался, выстукивая барабанные соло головой об стекло двери, какой же теперь сон… Сижу, слушаю поющих комаров… Комары, аж надрываются, здоровенные такие, слышно даже, как в стекло врезаются… Ружьё на коленях, курю в щелочку окна, хихикаю, что комары пролезть не могут из-за собственных размеров, вообщем, дежурю…
Минут через сорок, замечаю движение — тень промелькнула по зеркалу… Другая… Чувствую у кабины кто-то… Подножка, ручка двери и всё потихоньку, аккуратно — дёрг… и в окно заглянул… А я тут, своей морденью к стеклу и ружьё показываю, и палец к губам, мол, тихо давай, чего хотел? Он же, тихо, шепотом в ту самую щелочку от комаров которая, шепчет, что, извини, мы тут «работаем» и раз такое дело, тебя не потревожим… Я отрицательно замотал головой, зашептал в ответ: — Не, сегодня я здесь работаю, замечу — выстрелю… а сегодня, ребята, у вас выходной, извините… Он замер, внимательно посмотрел на меня, тихонько слез и исчез в темноте…
Проснулся я от тряски за руку и весёлого голоса Димки: — Ну ты дрыхнешь, я уже и умылся, и осмотрелся, можем уже ехать, а ты всё спишь… Еле-еле разлепив глаза я посмотрел вокруг: никого не было, все ещё недавно спящие фуры разъехались… Часы показывали десять… «Ёлки, всего три часа поспал, а он дрыхнешь-дрыхнешь… Ничего, отдремлюсь в дороге, лишь бы головой стекло не разбить» — думал я, вылезая и потягиваясь…
Про ночные приключения я не стал рассказывать Диме и про то, что из-за этого пришлось всю ночь разгуливать, благо, что ночь оказалось тёплой и было где посидеть. Помогало высидеть ночь: вездесущие комары да воспоминание, как в карауле замерзал (СПОРТ). А как все разъехались, с рассветом, я тихонько пробрался в кабину. Вот Димка, как раз и дрых, такого храпака давал, что окна в дверях позвякивали… Вот я под его храп и уснул, с приятным чувством выполненного долга…
Перекусив куском хлеба с сухой колбасой, той самой, с перевала, двинулись дальше…
Через три часа у нас рвануло колесо… Вскоре спустило другое… Почти в темноте восстанавливали третье… Запаса покрышек не было… Оставались две перештопанные камеры, половинка тюбика клея… А вокруг ничего, совсем ничего, как в песне Высоцкого: «…кругом пятьсот…»… Только редкие машины вжикают то влево, то вправо… Повезло добраться до заправки. Повезло притулится задами фур друг к дружке. Закрылись и измотанные заснули…
Утро повторилось — вокруг никого: колбаса с хлебом и… Вскоре, снова колесо… Я даже не останавливал Диму в эмоциональных выражениях, которыми он рассуждал на тему: «Что же делать, как теперь быть»… Я раз за разом, молча, терпеливо собирал разбрасываемые им инструменты с домкратами… Потом подошёл к прикреплённому шлангу к воздушной системе для накачки колёс, поднял приспособу, нажал, она громко пшикнула и я сказал: — Зато у нас в системе воздуха много!… Мы начали смеяться… Помогло… Отлегло…
Одну камеру превратили в заплаты… Потихоньку накачали… Спустя один перекур, добавили давление… Вроде держит… Выждали-подождали… Установили… Снова подождали… Может сдюжит?…
Оно смогло, оно старалось, оно держало… Уже час… Уже скорость понабрали, хотя, какая это «скорость», шестьдесят с горки, а горок нет… Остановились, проверили — всё нормально, держит!… Так и ехали: каждые полчаса останавливались и слушали колёса… И ведь ни посёлка, ни села…
Всё же колесо рвануло… но другое… Всё, запаса нет… Стоим на домкрате, знаками рук взываем о помощи проезжающие мимо фуры… Один остановился, подошёл, спросил, что да как… Принёс новую камеру, взял пачку сигарет и уехал… Камера — это прекрасно, но без покрышки она не колесо…
Притормаживали многие, спрашивали: «Что случилось?»… Другой поделился ещё камерой, третий — поездившей покрышкой… Ещё один остановился, узнал, что латаем из того, кто-чего-даст… Отъехал… Тормознул, бибикнул, Димка как заорёт, чтоб я бежал к нему, узнать может чего продаст и за сколько… Я помчался… А он, тот водитель остановившегося бортового КАМАЗа, чего-то скинул с борта, прыг в кабину, помахал рукой бибикнул и уехал… Я подбежал, а там…
Торжественно, чуть ли не печатая шаг, как почётный караул на Красной площади я подходил к Диме, который уже наживлял гайки на собранное колесо из того всего, чем нам помогли. — Чего там? — не оборачиваясь спросил Дима. — А вот, посмотри… с писюльками ещё, новёхонькое и с надутой камерой — таинственно произнес я… Дима, аж на задницу плюхнулся: — За сколько? — спросил. — Так, низа сколько, он его с борта на обочину скинул, махнул рукой, запрыгнул в кабину и уехал, — ответил я… — О, видал, какая у нас тут взаимовыручка, ни то, что у вас в Москве, — нравоучительно произнёс Дима, подняв указательный палец вверх… В любом случае, у нас теперь есть запас…
С теплотой в душе двинулись дальше…
Заехали куда-то в лес для ночёвки, надеясь, что грунт этой дороги нас выдержит. Пока умывались, банка тушенки подаренная, когда нас спасали и тушили, подогревалась на двигателе…
Удалось прекрасно выспаться…
Днём следующего дня мы были в ста километрах от Нефтеюганска. Колёса держались, запас, что замечательно, присутствовал. Дима почувствовав близость «дома» тарахтел без умолку. Особенное в его словах было: белые ночи и паром… Пока я не стал его спрашивать об этом, дожидаясь, когда же он выговорится…
Аккуратно проезжая большой изгиб дороги — видим, на обочине КАМАЗ с открытым полуприцепом и двоих сидящих у колеса, ну прямо-таки как мы вчера… Конечно остановились. Дима спрыгнул и пошёл узнать, я же, остался в кабине наблюдая по зеркалам, что будет…
Замечаю, что Димка машет, мол, давай, вылезай… Я вылез из кабины, вытянул ружьё, закрыл дверь, постоял немного и направился не к ним, а в лес, который густыми зарослями шумел в шагах двадцати… Сделав кружок по лесу вокруг этой поляны, постоял-послушал-подождал, потом вернулся туда, откуда зашёл и направился к ним…
Димка, довольный, щёки надувает, на меня рукой показывает и им говорит, что видали, какой охранник меня охраняет, вот вы думаете это он по нужде ходил, нет, это он проверяет: «Всё ли спокойно». — Да, Андрей? — завершил Дима свой рассказ обо мне. — Да-да, конечШно, Дима, именно так… — ответил я. — Андрей, — представился я и протянул руку здоровенному лысоватому мужчине средних лет очень похожего на грузина…
Было понятно, из нашего разговора, что они попали ровно в такую же ситуацию, как и мы… Камера, которую нам вчера отдали, перешла к ним, с благодарностью за взаимовыручку тем, которые нам её отдали… В недолгих, я, уже считавший себя, что могу соревноваться по разбору и сборке колеса и установки, был поражён как это делает «Грузин» (к сожалению, имени его я на помню, поэтому буду продолжать его так его называть)… Вскоре всё было установлено и мы начали прощаться… Грузин задержал мою руку в рукопожатии и спросил: — А можно мы с Вами, говорят там бандиты разбушевались и за проезд к парому деньги собирают, а у нас не густо, да и обратно возвращаться, нам только до Лангепаса… Обдумав и поговорив с Димой, решили помочь ребятам. После некоторых инструкций чего-зачем-как-почему, двинули дальше…
Часа через три, благодаря восьмизарядному пропуску, успешно миновав «пропускной» пункт, состоящий из нескольких легковых машин, парочки «паджеро» и братков в спортивных костюмах, мы заезжали в зону погрузки на паром… Кругом, среди кустов, рядами стояли разнообразные фуры… У меня возникло ощущение уныния и то, что «Надежду» сюда «братки» не пустили…
Дима с Грузином ушли куда-то в кусты на разведку… Ненадолго… Залезая в кабину Дима торопливо рассказывал, что здесь творится полный бардак, некоторые фуры здесь стоят по четыре-пять дней, солярку здесь продают втридорога, все тут какие-то озлобленные, и, что номер своей очереди на паром надо было получать у тех самых «братков». — А, может, есть другой путь? — спросил тихонько я…
Другого пути не было — только паром… или «зимником». С грустью подытожил Дима. Что такое «Зимником» я узнавать не стал, уж как-то тревожно и холодно это прозвучало… После продолжительного совещания, было решено снова им, Диме с Грузином, пойти и нормально разузнать, чтоб без эмоций: «Что-к чему»…
Ожидание превратилось в хождение рядом с МАЗиком, курение, кивание головой в знак приветствия другим ожидающим, потом снова и… снова… Услышав какие-то крики, я приподнялся на подножке, чтоб посмотреть-полюбопытствовать. Наблюдаю через кабину, как какой-то человек, в мешковатом милицейском кителе, при спортивных штанах (трениках), без фуражки и других опознавательных знаков, что он «ВЛАСТЬ», уж слишком агрессивно беседует. Его собеседники — это водители соседних фур, те, которые здесь давно, или во всяком случае прибыли сюда раньше, чем мы.
Смотрелось это забавно: он на них покрикивал и наступал, а они, как-то отмахивались руками, и, соответственно, пятились, потом, все менялись ролями. На это зрелище повылезали из кабин другие представители большегрузов. Естественно, наблюдающие, из-за любопытства, а может, из солидарности к работягам, начали потихоньку приближаться… Вскоре, из их криков стало понятно, что эти были из тех, кто здесь находится уже совсем давно, но, у них не было того, из-за чего они могут уехать. И их доводы, что этот груз скоропортящийся и его очень-при-очень ждут никоим образом не останавливало человека в милицейском кителе так громко сообщать им, что это его «не волнует»… Недовольный ропот со стороны наблюдающих был направлен в защиту водителей…
Через некоторое время, объединившись, они начали свой натиск на этого единственного оппонента. Со своей стороны, он, побледневший и покрасневший одновременно, вдруг, подскочил к одному из тех первоначальных водителей, схватил его за грудки и собрался было, что-то совершить, но, собравшиеся его оттянули причём без всяких церемоний так, что он исчез в кустах…
Под радостное хихиканье «победителей» он выбрался из них. Сразу начал орать на всех неприличными словами, затем обзывать, потом запугивать, при этом доставая чего-то из внутреннего кармана. Оказалось пистолет, скорее всего газовый, но не ПМ это точно, уж ПМ-то я знаю… И потрясывая этим агрегатом произнёс: «А ну, быстро запрыгнули по кабинам, сидеть там и не выходить!»…
Теперь, что я увидел, было действительно страшно — все начали расходится… Не смог я на это смотреть…
Увидев меня выходящего из-за нашего МАЗика, да ещё на ходу перезаряжая ружьё, да ещё когда показушно вылетает гильза, да ещё звук затвора, который совершенно по-другому лязгает, когда досылается патрон в патронник — он замер, направив на меня свой пистолет. Я, соответственно, на него ружьё… — Ты ещё кто такой, — истерично прокричал он… Через несколько секунд разглядывания друг друга, я объяснил, что являюсь охранником и законно сопровождаю груз и, что в соответствии того самого закона имею право применить оружие, о чём свидетельствует моё удостоверение и другие документы согласно тому самому закону… — А какие у ВАС имеются документы? — спросил я в завершении. Он, покрутив головой по сторонам и не заметив никакого сочувствия к себе в глазах тех, которых он запугивал пистолетом, чего-то невнятно буркнул похожее на угрозу обиженного в песочнице мальчугана, развернулся и быстро скрылся из вида…
— Зря ты, паря, сделал это, там же их много, жди беды, а из-за тебя теперь и мы пострадаем, — с обидой в голосе мне говорили те, за которых я заступился (вспомнилось мне моё выступление в армии, которое прошло почти также «ВЫБОРЫ»). — Вы чего, — вступились за меня те несколько человек, что были запаркованы рядом, — Он же за нас вступился…
Неприятный осадочек остался, что я снова влез не туда куда надо…
Через час вернулись безрадостные и унылые Дима с Грузином… Рассказать им было нечего, да и я не решился говорить «что тут произошло», чего их расстраивать лишний раз…
Начинало темнеть. Почти все, кого я видел, сидели по кабинам. Мы с Димой тоже, сидели вздыхали и доедали банку холодной тушёнки одну на двоих, опасаясь, что произойдёт: «а вдруг» на паром грузится, а мы тут расположились… Отвлекли нас от полировки банки хлебушком крики со стороны Димы. Повернувшись влево наблюдали картину в точности как из советского мультфильма «Маугли»… Тот, который тогда размахивал пистолетом, суетясь вокруг другого, чего-то рассказывал, размахивая руками. Другой: довольно большой дядька, если сравнивать с тем, прыгающим рядом с ним, одет в полевую милицейскую форму с бронежилетом, с перекинутым через голову АКСУ (автомат Калашникова укороченный). Они прямиком направлялись к нашему МАЗику. И гадать нечего, ребята на разборки идут…
— Дим, это ко мне, я сейчас вылезу, так ты это, на моё сиденье перелезай и иди к Грузину, — тихонько сказал я жующему Диме. Дима замер, повернул голову, молча повращал глазами, но, послушался…
Я спокойно, как мне казалось, выполз из кабины и остановился как раз на углу МАЗика. Он, этот дядька в погонах прапорщика, остановился сбоку нашей фуры, на полянке в метрах десяти и крикнул: «Эй, охранник, поговорить надо»… — Это я, и, я здесь, — ответил я на его призыв. Он схватился было за автомат, я же, перезарядил и направил на него своё ружьё… Несколько секунд мы молчали, глядя в глаза друг-другу, каждый оценивая свою ситуацию… — Поговорим? — предложил он, я кивнул в знак согласия…
Мы забрались в кабину нашего МАЗика… После долгих секунд разглядывания друг друга, мы разговорились… — Ты, чего, стрельнул бы — спросил он, — Ага, ведь темнело, а здесь ситуация такая, напряжённая. — Так я ж в броннике, не пробьёт — продолжал он, — Конечно нет, но внутренности взболтает, будь здоров, это ж картечь, энергия удара другая, уж если куда попадёт, входное восемь, выходное лучше не видеть, — цитировал я лекцию по оружию из школы охраны… Дальше были жалобы от него, что тут тяжело, комары одолели и зарплаты маленькие, вот поэтому и очередь специально создают, чтоб бизнес какой-то творить, а тут ещё «братки» и всё такое… — Вообщем, так, предлагаю тебе с твоей фурой, сейчас загрузиться на паром и дуй дальше, а то ты тут нам весь порядок портишь, а, согласен? — завершил он… Я предложил перекурить, и мы закурили… — Я согласен, НО, есть, одно маленькое «НО»…
Через полчаса, пятясь задом заезжали мы первые на баржу, освещённую прожекторами с буксира. Паромный парковщик, понятно жестикулировал красными флажками, указывал кому-куда. Прапорщик выполнил свой уговор, позволив взять с собой Грузина и ещё те четыре фуры, с которыми был тот конфликт… С криками и руганью, что уже кошмар какой перегруз, мы все вместились на этот паром. Передок был быстро заставлен легковушками… Все вздрогнули от резкого и очень громкого ревуна буксира, качнулись, и, начали пятиться на тёмную, волнующую, бурлящую реку…
— Всё, тронулись, теперь он нас точно здесь не достанет, — быстро проговорил кто-то из водителей фур. Я взглянул на возвышенность берега, где стоял и смотрел на нас отплывающих тот самый прапорщик. Заметив меня он махнул рукой, я тоже махнул в ответ… — Да ты чего, ЭТОТ здесь всем заправляет, а ты ему ещё машешь, тьфу №;%::?%* он такая — начал браниться этот же водитель. — Надо всегда оставаться человеком, или, хотя бы, стараться им быть — ответил за меня Грузин, — Молодец Андрей и… спасибо тебе, — громко сказал Грузин и сцапав мою руку крепко сжал. — Так, ну чего приуныли, давайте ужинать, — продолжил он, оглядывая всех, — у кого чего есть поесть, тащи!…
«Кулеш из топора», как назвал его наш Грузин получился очень вкусным. Готовил наш «кулеш» напарник Грузина, очень молчаливый, небольшого роста, с жилистыми предплечьями. От кого-то примус, от кого казан, вода из Оби, по которой мы шли, и остальное, что было в запасах: сало, тушенка, картошка, лук, морковь, пшёнка, рис… Ели прямо из казана… Очень романтично и по-дружески… Не обошлось и без спиртного, по паре глотков… Я отказался… Димка, сидевший рядом со мной, говорил о пароме и сколько раз тут переправлялся, и о том, что тут сейчас совсем не темнеет, потому что время белых ночей. И правда, не темнело, во всяком случае вполне можно было чего-нибудь почитать… Наевшись, убрав и помыв за собой, все потянулись по кабинам. Ведь в шесть утра выгрузка…
Димка, выпив за себя и меня сыто храпел, и с кем-то непонятно разговаривал. Из-за этого было мне смешно и не спалось. Вскоре река и монотонное тарахтение буксира убаюкало и меня…
— Не вздумай его дверь трогать, — послышался Димкин голос — я его сам разбужу, а то стрельнёт ещё спросонья, — Андрюшечка, это я, пора вставать, уже подъезжаем…
Все были на ногах и вглядывались в берег. Обычный пологий берег, колея и давнишняя лавка без спинки, ну конечно, куда без них — две тонированные девятки и паджеро при ребятах в спортивных костюмах… — Ну вот, не там, так здесь брать будут, — с грустью кто-то произнёс…
Баржа с ходу зарылась в песок, откинулся передок в виде трапа, послышались команды парковщика с флажками и мигом легковушки одна за другой выехали и исчезли из вида. Теперь мы… Пока парковщик говорил кому, когда и куда смотреть и что делать, я, потуже натянул кепочку, положил по карманам патроны, проверил ружьё, закинул его на плечо и непринуждённо пошёл на берег…
Через некоторое время, от «ребятишек» отделился один и неторопливо, начал приближаться ко мне. Явно намереваясь спросить: «Как пройти в библиотеку». Шагов за двадцать, я сделал жест, что подходить ближе не надо… Он остановился, потоптался, оглянулся на «своих» и потихоньку снова пошёл ко мне. Я перезарядил, вылетевшая гильза, предоставила ему возможность понять, что я кое-что могу сделать… Он понял. Вернулся к своим, и они уехали… Подняв гильзу и совершив обряд очищения, я вернул её на место…
Поехала первая фура, баржа качнулась, буксир затарахтел, прижимая баржу к берегу… — успешно… Друг другу крикнув «Счастливо», фура взобралась на берег и скрылась… Вторая — успешно… Третья… Готовилась четвёртая, когда послышался вой сирен… Подъехала милиция в бронниках, при автоматах… «Кто это здесь вооружённое нападение учиняет без спроса? Нам передали-нам передали...», спросили двое у меня… После проверки документов, они покрутились немного и уехали, правда, уже без сирен… Четвёртая фура ушла… Грузинова фура съехала, чуть буксанула в прибрежном песке, взобралась на берег и остановилась. Наверно, поджидая нас…
Я обратился к паромному парковщику, что дескать, берег-то раскатанный, как бы не увязнуть… — Не боИсь, не таких разгружали, — ответил он на мои переживания. Однако, махнул флажком и что-то буркнул в рацию. Буксир затарахтел, чуть ушёл от берега и одновременно, по команде парковщика, и буксир, и наш МАЗик, оба дали по-газам… Дима проскочил… почти… Задние колёса, всё же, немного увязли… Дима остановился и вылез посмотреть… Пока мы осматривались, буксир «КРЯКНУЛ» ревуном и облегчённо затарахтел, разворачиваясь…
Грузин сразу понял, что случилось — быстро отцепил полуприцеп от КАМАЗа, развернулся и двигался к нам задним ходом… Зацепились… Получилось с первого раза…
Через час, добравшись до развязки на Лангепас, мы прощались… Стояли молча, жали руки, вздыхали…
— Нам ещё долго? — нарушил я тягостное молчание закуривая очередную сигарету. — Нет, почти приехали, — со вздохом ответил Дима… Вскоре, мы заехали в какую-то промзону. Если судить по паре ангарам и недалеко от них несколько покосившихся длинных одноэтажных дома, обитые деревянными рейками по рубероиду. В некоторых окнах были занавески, а в некоторых разбиты стёкла… Смотрелось это совсем безрадостно… — И это Нижневартовск? — с удивлением спросил я. — Ну ты даёшь, нееет, это казармы первых, кто приехал, воооон в той я жил, а город чуть подальше, — смеясь ответил Дима…
— Так-так, всё так, вот мы почти на месте, я сейчас… побегу и предупрежу, — торопливо проговорил Дима, резко тормознул, поставил на ручник, сиганул из кабины и исчез за углом покосившейся чёрной казармы… Я удивлённо проводил его взглядом, посмотрел по зеркалам, убедился, что там никого и не торопясь выбрался из кабины — ни души и тишина… Немного отошёл, чтоб обзорность была лучше и начал ждать развитие событий… А они и не заставили себя ждать — к нашему МАЗику подходили четыре парня весьма крепкого телосложения… Снова: «СТОЙ»… Снова красиво вылетевшая гильза… — Андрей, это свои, не стреляй, — донеслось до меня… Кричал на бегу Дима держа в своих руках не одетые штаны… Общий смех, как выстрел, разрядил обстановку…
Мы разгружались… Вернее, человек шесть резво это делали, а мы с Димой угощались, по разрешению хозяев груза, привезённым нами черносмородиновым соком из маленьких баночек и курили… — Да хватит тебе вертеть головой, расслабься, уже всё, приехали, сейчас разгрузят и ко мне махнём, с мамой познакомлю, помоемся по-человечески, — говорил мне улыбаясь Дима…
Лишь когда печать довольных заказчиков шлёпнулась на отведённое место в командировочном удостоверении, я понял, что моя командировка подходила к концу… Ощущение пустоты и какой-то ненужности накрыло меня… Я даже растерялся, когда «хозяева» вручили мне сто пятьдесят долларов в виде премии, помимо стоимости билета на самолёт. Они жали мне руку, а я совершенно не понимал, что мне теперь делать…
Димка затолкал меня в кабину, говоря, что мы сейчас съездим в гараж, отцепим, наконец этот рефрижератор, потом на квартиру: отмоемся-поедим-выпьем-выспимся, а завтра на дачу, она не далеко, шашлычки сделаем, может и стрельнём, ты же обещал… Я его прервал, сказав, что мне ОЧЕНЬ надо домой…
Мы заехали в огромный по площади гараж, с большим количеством разнообразной техники, отцепили рефрижератор… И на смешном «головастике», в которого превратился наш МАЗик без своего привычного рефрижератора, поехали к Диме на квартиру… Димка всю дорогу без умолку болтал о разном и всяком, толкал меня в плечо, указывал на что-то руками, кому-то сигналил и показывал им растопыренную ладонь. Я же хотел одного — ДОМОЙ, к своим: Жанке, Максику и тому человечку, который был в пузике у Жанки…
Его мамы дома не оказалось. Сказав, что может она на даче, и он первый мыться, Димка скрылся в ванной. Судя по его радостным воплям, горячая вода присутствовала. Я расположился на кухне, принялся перебирать-собирать сумку, чистить послужившее оружие…
Димка, обновлённый, после водных процедур сиял и улыбался. На мою просьбу, что билет бы надо мне, успокоил и заверил, что здесь самолёты чуть ли не каждый час в Москву летают, и с билетами проблем нет, и что он там всех знает, и проводит, и волноваться не следует, и, что ещё двенадцати часов нет…
Пока я торопливо соскабливал с себя «командировку» совместно с облезающим загаром и брился, Димка, с его слов, творил вкусненькое…
— Андрюха, давай быстрей, я тут картошки нажарил, — аппетитно прокричал Дима…
Димка сдержал слово — отвёз меня в аэропорт. Благодаря его знакомствам помог купить билет «не за рубли» на тот самолёт, который вот-вот должен отправиться. Точно проводил бы меня на борт, но, его не пустили двое ему совсем незнакомых милиционера. Димка, даже растерялся и сказав им: «Дайте хоть попрощаться», подбежал ко мне. Мы стояли и смотрели на друг друга, совсем не соображая, что делать и что говорить…
— Жалко, с матушкой тебя не познакомил, о, дай адрес, может напишу, — наконец выдавил он. После записи адреса, я протянул ему сто долларов из своих премиальных, он отказался, сообщив, что он завтра с «ними» рассчитается…
В отдельной комнате, у меня эти двое милиционеров сверили весь мой арсенал с документами. Лишние патроны были изъяты и через минуту мы мчались к самолёту. Подбежав к трапу, я обернулся: Димка стоял у огромного стекла и махал руками… Пока я махал ему в ответ, один из милиционеров отнёс моё оружие к пилотам… Получив разрешение я поднялся на борт. Стюардесса, закрывая дверь, заворчала, чтоб я побыстрей усаживался… В хвосте было пусто… Разбег, взлёт, прощальный взгляд вниз… «Да ну нафиг, я больше ни в какие командировки не поеду», — возникла мысль в голове… С этой мыслью не заметил, как уснул…
— Просыпайтесь, пристегнитесь, скоро посадка, — с улыбкой произнесла стюардесса… Меня первого вывели из салона под удивлённые взгляды пассажиров, усадили в спецмашину и увезли товарищи милиционеры, заодно прихватив у пилотов мой арсенал… Снова всё перепроверили, любезно подсказали на каком автобусе добраться до метро и даже позволили позвонить… Звонил я на работу. Ответил Виталий Борисович, директор, спокойным голосом бывшего оперативника сообщил, что ему уже отзвонились заказчики и он в курсе всего, и ждёт меня для приёма вооружения…
Через полтора часа я подходил к расположению моего ЧОПа. Что только я не передумал и какие только мысли были у меня, но, итог был такой, что в командировки я больше не поеду! С этим убеждением я зашел в кабинет. В офисе был только он — Виталий Борисович. Я поблагодарил его, что он меня дождался. Он удивился, сказав, что сейчас только пять часов. На моих было семь… — Так там два часа разницы, — подсказал он. — Ну, как, понравилась командировка? — спросил он…
…Начало восьмого вечера я стоял около двери нашей квартиры и вслушивался в чарующие звуки, которые были за ней…
Через несколько минут, после волшебного Максимкиного: «Папка приехал» и когда заплаканная Жанка начала нормально дышать, мы сидели на кухне. Жанна требовала, чтоб я завтра же уволился… Я ей отвечал словами Виталия Борисовича, что лучше будет поговорить об этом завтра, а сейчас лучше заняться арифметикой. Итак, командировка продлилась тринадцать дней, да по пятьдесят долларов за день, да премия от заказчиков (о которой я рассказал директору) в сто пятьдесят, да плюс от руководства за долгую командировку сотню, итого… Я положил стопочку зелёных перед Жанной и тихонько произнёс: «ДЕВЯТЬСОТ»…
…Через три дня я уехал в очередную командировку…
***
С тем старлеем из Самары мы часто встречались, пока его не перевели с повышением…
С моим Димкой мы переписывались, но, не долго…
В конце января у нас родилась дочка — Алинка…