Что-то случилось с Клавдией. Такая деловитая всегда, а вдруг захандрила. Непонятно… Уж кто-кто, а Клавдия больше всех радовалась переезду. Ну сколько можно, каждый день одно и то же: ранний подъем, к печке – бегом. Топить надобно – весь дом за ночь простыл, и полы ледяные. А у Клавы – ребенок маленький, долго ли простыть?
Зина не залеживалась – тоже вскакивала с постели. Так ведь тоже занята – пока Аллу поднимешь, пока умоешь, оденешь... Ведь и позавтракать надо. Потом, когда Зина уводила дочку в садик, Клавдия возилась возле печки – чего ждать? Нужно быстренько суетиться: картошки поставить, да щи. Тесто на блинцы затворить.
Во дворе, как заметет, так и шагу не ступить. Нужно выгребать снег. Воды натаскать опять же, согреть. Посуду проклятую тыщу раз перемыть, пол вымести… И так – бесконечно, а годы уже немолодые. И дом этот… Не дом, а решето, все тепло насквозь выдувает.
Уж как Клавдия надеялась, что пойдет Зина за Кустова. Свадебку сыграют. Аллочка в нормальных условиях жить будет. Бог с ней, с Клавдией. Много ли надо? Ан нет, что-то у Зины с Валентином не срослось. И не заставишь, и свои мозги в чужую-то голову не запихнешь!
И вот, поворот судьбы! Вот тебе финт с маковкой! Теперь у Клавдии свои апартаменты. И ванная – своя, личная. Не надо баню топить и воду таскать – валандаться! И все приберут, и пропылесосят! И обед Толик такой сварганит, что Клавдии и не снился! Первую неделю Клавдия только и делала, что бродила по дому, ощупывая гардины, гладила мягкие подушки ладошкой. Разглядывала дорогие вещицы, выставленные в шкафах, любовалась вазами и картинами, в которых ничего не понимала.
Дорогой шелк обоев приводил ее в полный восторг, обилие техники на просторной кухне Толика ввергал Клавдию в суеверный трепет. Овальный дубовый стол, за которым все собирались за завтраком и ужином, сок в бокалах и чистая вода, обязательный творог и каша на завтрак, дырчатый сыр и холодная телятина рождали в Клавдиной голове диссонанс – как так может случиться? Они – баре?
Ведь буквально на прошлой неделе на простеньком столе в избушке стояла чашка с вареными яйцами, оладьями и простоквашей. И никого не смущало, наоборот, Клавдия гордилась – у них с едой все хорошо. И в доме – какой, никакой порядок. И дров, слава Богу, с лета заготовлено!
Почему такой разрыв, отрыв некой массы от всех остальных. Если раньше Клавдия спокойно и уверенно распределяла общество на воров и простых людей, то что ей делать сейчас? Ирина вором не была. И работала, накапливая благосостояние. Значит, все остальные – плохие работники? Лентяи, неудачники, раздолбаи? Ну с ней, с Клавдией, все ясно – пропащая пьяница. А Зина? Почему Зине такая жизнь?
«Потому что ты в эту жизнь вмешалась» - уничтожала себя Клавдия каждый день. И от этого ей становилось мучительно стыдно.
Все шло хорошо. Алиска не беспокоила. Она нашла себе замену – повара Толика. А в город выезжала с Лебедевым. Иногда, с Зинаидой. Клавдии Аллочка почти не докучала. Наверное, из-за освободившейся кучи времени Клавдия начала задумываться. И эти размышления только ухудшали Клавдии жизнь. Почему-то вспомнилась старая избушка. Несчастный Кустов, которого Клавдии было ужасно жаль. Хороший мужик-то!
И еще… Отчего-то по ночам Клавдии стала сниться ненавистная деревня, и этот старый дом. И огород, в котором прошлым летом так все и лезло из жирной, хорошо унавоженной почвы. Клавдия копала картошку, и клубни были настолько велики, что не помещались в ведро. Клавдия, вся мокрая от пота, кряхтела, поднимая огромную картофелину, и плакала от бессилия. Такой урожай, а она рыдает! И солнце жарило, жарило, било в висок обжигающими лучами, и Клавдии казалось, что еще немного, и она упадет в межу и больше не встанет.
***
- Баб Клава, что с тобой? Ты не приболела? Давление когда мерила? – Зина заметила перемены в Клавдии. И заволновалась. Все-таки, возраст, стресс, экология никудышная.
Клавдия нынче не вышла к завтраку. Хотя, выходной день, долгожданный, счастливый день, когда можно провести время со своей маленькой семьей. Зина в ту же минуту поднялась на второй этаж, в комнату старухи. Клавдия не лежала, но сидела в кресле и смотрела в окно.
- Что ты, что ты, Клавушка, - Зина уселась рядышком на круглый пуфик, - скажи!
Клавдия, смотревшая в одну точку, встрепенулась, провела ладонью по щеке Зины.
- Весна ведь, слава Богу. Дожила.
- Ты нас всех переживешь еще, - улыбнулась Зина.
Клавдия не ответила. Зина посмотрела в окно и словно заново увидела: на старых тополях и кленах разбухли почки, а снег сошел на нет, и кое-где проклюнулись острые иголочки молоденькой травы. По синему, не похожему на вологодское бледноватое, небу бежали легкие тучки.
- Зина? – вдруг позвала Клавдия.
- А?
- Можешь, снарядишь для меня сегодня Гену, на рынок съездить надо?
- Бес проблем. Только – зачем?
Клавдия вздохнула.
- Да пошатаюсь немного. Подышу.
Зина удивилась. Не лучшее место для прогулки. Да и дыхания – тоже.
- А может в парк съездим? Там сейчас хорошо. Весна…
Но Клавдия в парк не хотела. Ей для чего-то понадобился рынок. Упрямая старуха, слов нет! Зина спорить не стала. На рынок, так на рынок. Пусть развлекается.
- Так и я с тобой съезжу давай.
- Не надо. С девкой лучше занимайся. Она скоро озвереет в этой клетке! – строго буркнула Клавдия.
Зина позвонила Геннадию, объяснила ситуацию. Геннадий отправился заводить «Чероки» Клавдия надела новый, практически невесомый пуховик, светлые легкие сапожки и обмотала маленькую головку невесомым, вывязанным из козьей шерсти, широким шарфом. Штучная работа! И Клавдии к лицу! Новый образ делал женщину моложе на несколько лет. А говорят – не стоит носить модную молодежную одежду! Но в брючках и пуховичке было настолько удобно, что Клавдия пожалела о том, что всю жизнь бегала в ужасно неудобных юбках.
- Зина, дай мне, голубушка, хоть помаду, что ли? – Клавдия застенчиво топталась около женщины.
Зина оторвалась от конспекта, порылась в косметичке и достала бледненькую, неброскую помаду с натуральным оттенком.
- Поярче не могла выбрать, - проворчала Клавдия и подкрасила губы.
Зина с удовольствием смотрела на, оказывается, вовсе не старую Клавдию.
- Душа поет, баб… Какая ты, все-таки, хорошенькая. И вовсе не деревенская бабка!
Было видно – Клавдии комплимент понравился.
- Хоть погуляю по Москве! – пробормотала она, - с молодым мужиком в машине покатаюсь.
- Ой, не доводи Геннадия до греха! У него жена ревнивая! – погрозила пальцем Зина.
Клавдия вернулась поздно. Она разрумянилась, повеселела, хоть и очень устала. Геннадий, согнувшись в три погибели, волочил тюки, пакеты и сумки. Зина недоумевала: зачем все это Клавдии? И вдруг острым скальпелем по сердцу – стыд.
- Господи, бабуля, я же тебе ни копейки не дала! Забыла!
- Да ну тебя с твоими деньгами, - отмахнулась Кладия, - у меня кой-какие накопления были, так спустила сегодня все, до последней нитки! Шиканула, так шиканула. А все прыгали вокруг меня, расшаркивались! Хорошо богатой быть! – вдруг рассмеялась Клавдия, - правда, моего богатства в Москве – на один день! Зато шиканула, да, Геночка?
«Геночка», по природе своей многословием не отличавшийся, только лишь кивнул.
- Ты целый день на рынке, что-ли бродила? – встряла в разговор взрослых Аллочка.
- Почему на рынке? Что я, бабка безмозглая? Генка меня в торговый центр повез. А там – все! Смотрите, девки, - Клавдия размотала шарф, - мне даже там прическу сделали.
«Девки» так и ахнули, увидев новую свою бабушку. Куда-то подевалась ее бесцветная «куделька» на голове, затянутая канцелярской резиночкой, и вместо жалкого крысиного хвостика – модная стрижка-боб. Подкрашенные, оживленные с легкой руки мастера волосы лежали дерзко, перьями, делая лицо Клавдии озорным и помолодевшим.
- А? Как я вам? – Клавдия ждала вердикта.
- Ой! Мама, я тоже себе такое хочу! – взвизгнула Аллочка.
- Просто о-бал-деть! – заключила Зина.
Анна Сергеевна, в это время накрывавшая на стол, показала большой палец, типа – класс.
Клавдия сияла.
- А что у тебя в сумках, баб? – Аллочка закрутилась лисой вокруг пакетов.
Клавдия вытащила из одной сумки груши, яблоки и ананас.
- Все. Больше съестного не покупала, разве… - она покопалась в бауле и достала лошадку, совсем как настоящую, только маленькую.
Лошадь была с длинной шелковистой гривой, завитой в тугие колечки, длинным хвостом, серебряного цвета. А сама – ярчайшей, с золотым оттенком, белой масти, и шерстка – совсем как настоящая, коротенькая, нежная на ощупь. Черные глаза, опушенные длинными ресницами блестели, как живые. Тонкие бабки, золотистые копытца, и миниатюрная уздечка на мордочке – казалось, что лошадка вот-вот тонко заржет и бросится вскачь, прочь отсюда, в какую-то волшебную страну.
- Вот, Аллочка, бери. Представляете, иду по этому центру, глаза разбегаются, все в стекле, в серебре-золоте, лестница, как в метро, сама движется. Пахнет хорошо. И магазины кругом. Это как – магазины в магазине? Гена рядышком – не дает заблудать. Смотрю – сувениры. Ой, девки, там чего только нет… Растения, как настоящие. Куклы фарфоровые цены такой, что – ах. И тут – коняшка эта. Дай, думаю, куплю… Вот и купила. Пусть теперь твоя Барби при коне будет, Алка!
Аллочка поставила перед собой лошадку и замерла, залюбовавшись.
- Барби обойдется. Это будет моя личная лошадь. Такую красоту надо беречь! – сказала восхищенная Аллочка.
***
После ужина Зина присела в кресло, чтобы вновь углубиться в записи. Никак не удавалось сосредоточиться. Какой прекрасный день, все-таки! А на Клавдию не нарадоваться! Умница, встряхнулась, скинула с себя паутину! Надо что-то придумать для нее, чтобы не скучала и не тосковала. Таким, как Клавдия, категорически нельзя бездельничать. Может, удастся изменить ее жизнь к лучшему?
А Клавдия выкладывала покупки. Почвенный грунт, горшочки, пакетики с элитными семенами… Продавец уверял, что это самые лучшие, выдержанные, калиброванные. Какие цветы получаться! Морковка, свекла, салаты… Помидоры, огурцы.. Поздновато для рассады, перцы уже не успеют набрать силы. И петуния… Но все остальное – вполне!
Одна закавыка, где же Клавдии устроить малюсенький огородик? Хоть такусенький? Как бы намекнуть об этом Зине? Впрочем, она увидит подоконники, заставленные горшочками, и им удастся поговорить, обсудить, подумать. Не так уж и много Клавдия просит.
Автор: Анна Лебедева