Встречи ждут нас — но как часто мы сами уклоняемся от них! И когда мы пришли в отчаяние, поняв, что нам нечего терять, или наоборот — чересчур радуемся жизни, проявляется неизведанное, и наша галактика меняет орбиту. (Пауло Коэльо)
Предыдущие главы: Глава1, Глава2, Глава3
Глава 4
В пятницу она привычно устроилась на широком подоконнике и стала разглядывать улицу. Вчера выпал первый снег и ожидаемо растаял. Но они с поваром Ириной, вышли на крыльцо, подставляли ладони под летящие хлопья и радовались почти как дети. Всё-таки в первом снеге есть что-то волшебное. Это потом, когда он уже ляжет ровным слоем и спрячет чёрную землю, человек привыкает к белому полотну. После новогодних праздников и вовсе перестанет замечать. А первый снег всегда радость.
Многие люди закрывали шторы, и сложно было разглядеть, какая жизнь течёт за стёклами окон. Всё чаще Наталья видела отблески голубых экранов, поэтому больше смотрела на улицу, в поисках интересных персонажей. Но люди появлялись ненадолго в свете фонаря, потом исчезали и появлялись уже под следующим. Все спешили, кутались в куртки, прятались под зонтами.
Она то и дело останавливала взгляд на том окне, где её когда-то приветствовал мужчина. Но сегодня там никого не было, хотя свет в квартире горел. Наконец, она заметила шевеление штор и в окне показался знакомый силуэт. Наталья обрадовалась, а мужчина помахал ей рукой. Она ответила тем же самым. У него в руке что-то появилось, невозможно было разглядеть. Наташа сдвинула брови к переносице, силясь понять, что это, но тут зазвонил домашний телефон. От неожиданности она чуть не упала с подоконника.
Домашний телефон звонил редко, а с тех пор, как умерла мама, так вообще практически всегда молчал. Редко-редко кто-то из маминых подруг позвонит ей, чтобы поздравить с Восьмым марта или просто выговориться. Ночаще телефон месяцами молчал. Так же, как и дверной звонок, которого в редкий раз касались чьи-то пальцы.
Каждый раз, получая квитанцию, Наташа думала, что надо сходить и расторгнуть договор. Но всякий раз откладывала, не желая себе признаваться, что домашний телефон — это память о маме. Сама она давно пользовалась исключительно сотовым, а мама, хотя у неё и был мобильник, любила по старинке болтать с некоторыми подругами по городскому.
Телефон прозвенел несколько раз, прежде чем, Наташа сняла трубку.
— Алло, — встревоженно и удивлённо сказала она, услышав лёгкий треск в верхней части телефонной трубки.
— Здравствуйте, — ответил ей низкий, чуть хриплый голос, судя по всему, принадлежавший кому-то из ровесников матери.
«Наверное, старый знакомый вспомнил и решил позвонить, не зная, что она умерла» — промелькнуло в голове у женщины. А мужчина между тем продолжал:
— Простите мою дерзость, но я решил позвонить вам, а не просто смотреть на вас в окне.
— Кто вы?! — воскликнула Наташа. Разом вспомнились фильмы про маньяков и по спине пробежал холодок.
— О, я вас напугал. Извините, не хотел. Я тот субъект, который несколько минут назад смотрел на вас в окно из дома напротив.
— Э-э-э... Откуда у вас мой номер?
— Вы не поверите, но из телефонного справочника. Я знаю адрес, знаю фамилию. Вам, наверное, уже непривычно такое, но раньше только так и искали нужный телефон.
— Постойте. А фамилию вы откуда знаете?
— Ваш отец был электриком в ЖЭКе, правильно?
— Да.
— Его все старожилы знают, и фамилия у вас звучная — Филатовы.
— Ясно... — протянула Наталья всё, ещё не придя в себя до конца.
В разговоре возникла пауза, Наташа слышала лёгкое потрескивание в трубке и дыхание мужчины.
— Извините, кажется, мой звонок оказался некстати, — сказал он.
— Нет-нет, всё в порядке. Просто это очень непривычно. Во-первых, в последний раз на городской мне звонили, наверное, в студенческие годы. Может быть, чуть позже. Во-вторых, такой поиск информации как бумажные справочники уже кажется диким. Ну и в-третьих, я никак не ожидала услышать вас, «субъект в противоположном окне». В общем, я чуточку в шоке, но всё нормально, ваш звонок мне не помешал.
— Рад это слышать. Может, тогда познакомимся? Вашего отца звали Иван Леонидович, правильно?
— Да.
— Замечательный был человек, электрик от бога. После него долго нормальных не приходило. Только несколько лет назад в ТСЖ взяли в штат, вроде неплохой мужчина, года три работает. Но я его не знаю. А вот Леонидыч знал всех, и его все знали.
— Вы с ним дружили?
— Нет, знакомы были, но дружить нет, не дружили.
— А маму мою вы знали?
— Только на лицо. На улице встречались, головами друг другу кивали, но лично тоже не были знакомы.
— Понятно.
— А вот вас я помню.
— Правда?
— Если сейчас увижу, не узнаю, конечно. Но маленькой видел вас с отцом много раз. В выходные вы часто вдвоём куда-то ходили.
— Да, на птичий рынок. Мы очень любили всяческую живность, а мама была против заводить. Поэтому мы ходили на птичий рынок и смотрели. Несколько раз хотели купить попугайчика или хомячка. Но провожая нас, мама брала обещание, что мы никого не принесём. А обещания надо держать.
— Забавно. А потом? Вы завели кого-нибудь, когда подросли?
— Нет, как-то уже и не хотелось. Всё-таки домашние животные — это больше детское увлечение.
— Да наверное, так и есть.
— Но я подумываю купить собаку, — разоткровенничалась Наталья.
— Собаку? Хм, интересно. А какой породы?
— Не знаю, не решила пока. Вообще, у одних моих... знакомых чудесный пёс породы кане-корсо. Правда, породистые они очень дорогие. Наверное, я не потяну и выберу что-то подешевле.
— Не знаю такой породы, но судя по тому каким радостным стал ваш голос, они хороши собой.
— Как и любая собака — на любителя.
— Раньше у заводчиков были бракованные щенки, как отказники в домах малютки. Таких щенков продавали намного дешевле. Если вам не нужны паспорта и прочие атрибуты собачников, то можно поискать своего щенка.
— Хм, интересно. Я никогда не думала об этом, не углублялась в тему. Догадывалась, что породистую собаку не купишь на птичьем рынке, но не думала, что можно купить и породистую по низкой цене.
— Собаки — это бизнес для заводчиков, их хлеб. А там, где деньги, там всегда бывают разные варианты.
— У вас есть собака? Откуда вы это знаете?
— У меня нет. Сын когда-то увлекался.
— Понятно...
В телефонной трубке снова возникла тишина. Наталья, спохватившись спросила:
— А вас как зовут? Мы ведь так и не познакомились.
— Евгений, лучше просто Женя.
— А отчество?
— Давайте без него?
— Хорошо, давайте.
— А вас, как зовут, девочка, любившая птичий рынок?
— Наташа.
— Очень приятно. Я думал, что вполне возможно вы уже здесь не живёте, и в окно смотрит совсем другой человек. Но решил позвонить. А в справочнике до сих пор указана фамилия Филатов И. Л. Хотя, наверное, эти справочники уже никто не переиздаёт. Удивительно, что у вас ещё есть домашний телефон.
— Мама была против его отключения. Наверное, когда изобретут какие-то передатчики, позволяющие мгновенно доносить мысль до человека, моё поколение всё равно будет тосковать по мобильникам. И я тоже буду хранить его до победного, а потом сдам в музей. А у вас почему городской?
— Ну вот я, видимо, тоже такой же динозавр, как ваша мама. Как она, кстати?
— Умерла больше года назад.
— О, я не знал, извините.
— Всё нормально, я уже почти свыклась с этой мыслью... — И чуть помолчав, Наталья добавила. — Хотя, наверное, невозможно привыкнуть к потере близких. Говорят, время лечит. Но, мне кажется, оно просто притупляет боль.
— Терять всегда больно, я с вами согласен, — тихо ответил Евгений. — Но наступает момент, когда ты вспоминаешь об ушедшем со светлой грустью, без раздирающей боли. Значит, ты смог отпустить.
— Я до сих пор не могу разобрать шкаф с её вещами, — призналась Наталья. — Открою дверцу, смотрю, смотрю и закрываю. Умом понимаю, что мне это не нужно, но рука не поднимается снять одежду с плечиков и кому-то отдать или выкинуть. Так всё и пылится в шкафу.
— Прошло слишком мало времени, — ответил собеседник, — Не торопите себя. И это мама. С мамой связь всегда наиболее сильная.
— Наверное, вы правы. Когда умер папа, мама тоже долго не отдавала его вещи. Только спустя много лет, когда решили сделать, ремонт пришлось разобрать.
— Я, возможно, скажу глупость, но потерять любимого человека очень страшно, но гораздо страшнее никогда его не найти.
Они поговорили ещё несколько минут, тема для разговора исчерпала себя, и они неловко попрощались. Но перед тем как положить трубку Евгений поинтересовался можно ли ему ещё позвонить. Наталья согласилась.
Стоя под горячими струями душа она думала о том, кого потеряла в этой жизни и спрашивала себя: согласна ли она прожить жизнь без этих людей, не зная тех чувств, что ей довелось испытать с ними, но при этом не испытывать и боль потери сейчас. И отвечала сама себе: нет, не согласна.
Да и разве возможно жить без потерь? Это жизнь, и кто-то приходит в неё, кто-то покидает. «Интересно, — думала Наталья — А можно ли приравнять предательство Димы к потере, ведь он не умер? Наверное, да. Ведь для её жизни он потерян».
Иногда достаточно одного разговора, чтобы повернуть вектор своих мыслей в другую сторону.
~~~~~~
Продолжение ЗДЕСЬ
