Вы вспоминаете своих бабушек и дедушек?
Пожалуй, это самые добрые и теплые воспоминания детей. У меня, по крайней мере, так.
Ведь ты для них была внучка, они тебя любят просто за факт твоего существования.
Вот поэтому мне стало интересно, что именно помнил Тихон Николаевич Куликовский-Романов, сын великой княгини Ольги Александровны, о своей бабушке вдовствующей императрице Марии Федоровне?
Сначала немного истории.
Вот как Тихон Николаевич описывал семью своих прадеда и прабабушки:
Императрица Мария Феодоровна, родилась в 1847 году в Дании и была наречена принцесса Дагмар.
Она была 4-м ребенком принца Люксборгского, будущего короля Дании Христиана IX, который вступил на престол лишь в 1863 году, по смерти бездетного Фредерика VII — последнего из рода датских Ольденбургов, занимавших престол более 400 лет (с 1448 по 1863гг.).
Начало царствования моего датского прадеда было бурное. Его травили как «немца», но процарствовав 43 года (с 1863 по 1906 г.) он стал не только популярен и любим у себя дома, но, подобно королеве Виктории Великобританской, прозванной «Тещей Европы», он был вправе называться «Тестем и Дудушкой Европы», титулом гораздо более уютным.
О том, что его королевские родственники прославились как родители, удачно заключившие брачные союзы своих детей, мы уже знаем.
Гораздо интереснее его мнение о тех временах, когда императрица Мария Федоровна была уже в изгнании. Ведь характер человека раскрывается как раз в такие сложные времена, а у неё эти годы были испытанием.
Не каждый взрослый человек сможет перенести столько потерь и остаться в здравом разуме.
Похоронить всех сыновей, лишиться родины, титула, да имущества в конце концов.
Стать "бедной родственницей", считаться с мнение племянника у которого она была почти на содержании. Для женщины её возраста и положения это трудновыполнимая задача.
Хотя, и без императорского положения, такие ограничения это не лучший жизненный вариант.
Немного его воспоминаний из тех "Ялтинских" дней, когда императрица была уже под арестом.
Нельзя сказать, что это воспоминания Тихона Николаевича, он был тогда совсем крохой, скорее всего это воспоминания родственников, семейная история.
Императрицу «обыскивали» лишь один раз, ввалившись в спальню ночью...
Но она, сидя в кровати, так накричала на комиссаров и матросов, что они смущенно убрались и больше в ее спальню никогда не заходили.
Несмотря на то, что она была пленницей и несмотря на свой маленький рост, она могла еще быть и грозно- повелительной.
Даже влиять на разнузданных бунтарей.
После Брест-Литовского «мира», пришли в Крым немцы и нас всех освободили, спасши от неминуемой гибели.
Родители Тихона - великая княгиня Ольга, её муж и сын тогда не эмигрировали с императрицей.
Мои же родители (я родился в Крыму) не пожелали бросать родину. Тогда, им казалось, еще была надежда на лучшее...
И они переселились на Кубань (где родился мой брат Гурий, весной 1919 года).
После крушения Белого Движения на юге России, мы эвакуировались в Константинополь (на Принкипо).
Из Турции, через Сербию и Вену мы добрались до Дании, куда бабушка уже приехала из Англии.
С нею мы и прожили до ее кончины в 1928 году.
В эмиграции первое время императрица Мария Федоровна жила в Копенгагене во дворце «Амалиэнборг». Ей дали как раз то самое здание, в котором раньше жил ее отец — Христиан IX.
А напротив была резиденция короля Христана X, ее племянника.
С правой стороны дома Марии Федоровны жила вдовствующая королева Луиза.
Интересны воспоминания Тихона, касающиеся отношения датчан к своей бывшей принцессе Дагмар (так Марию Федоровну называли в Дании):
Когда король был в резиденции, то в 12 часов дня происходил «Вахт-парад» — смена караула, с музыкой, выносом знамени и т.д.
Причем некоторые офицеры всегда косились из-под козырьков своих медвежьих шапок: не стоит ли Государыня у окна, и если ее замечали, то радостно, хотя и не официально, салютовали ей саблей.
Королю это не нравилось, и он делал им грубые замечания. Но офицеры все же продолжали. Ибо Государыня была очень популярна среди датчан.
В этой резиденции вдовствующая императрица эмигрантка жила зимой, а летом они всей семьей отправлялись к морю на виллу «Видере», которая принадлежала Марии Федоровне и её сестре Александре английской королеве. Они когда-то купили её на двоих для своих встреч «на полпути» у отца.
Интересная была надпись в доме. Это из воспоминаний Тихона:
В биллиардной комнате, над камином, была надпись: «Восток-Запад — дома лучше».
А теперь, воспоминания уже самого Тихона о жизни в те дни рядом с бабушкой!
Сколько я себя помню, я всегда питал глубочайшее уважение к «Амама», как мы ее звали в семье.
Она — мне казалось — была «всех главней!» Дом, сад, автомобиль, шофер Аксель, два камер-казака, при кинжалах и револьверах, дежурившие в прихожей, и даже датские гвардейцы, бравшие на караул у своих красных будок, — вообще все, все, все было бабушкино и существовало лишь для нее.
Все остальные, включая и меня самого, — были «ничто!» Так мне казалось, и так, до известной степени, оно и было.
Его слова дают понять, какой была Мария Федоровна. Сильна и тверда, даже потеряв в жизни почти всё.
Не для кого не секрет, что второго мужа своей младшей дочери Ольги (матери Тихона), Мария Федоровна не то чтобы не любила, она уважала его, но всё равно отношение было к нему как к "неровне".
Хотя новость о том, что Ольга решила выйти замуж за Николая Куликовского она приняла спокойно, чем удивила Ольгу (по крайней мере, в.к. Ольга так вспоминала).
Кстати, о том, что императрица частенько призывала Ольгу к тому, чтобы она "утихомирила" своих сыновей и Ольга говорила. Тоже самое вспоминал и Тихон.
Когда она днем отдыхала, нам с братом запрещалось шуметь даже в саду. И нам не раз доставалось за то, что нашей маме Государыня делал выговор за наше буквально громкое поведение...
Нас не драли, нас не оставляли без сладкого или без прогулок, но нас долго и нудно стыдили за неприятности, достававшиеся по нашей вине бедной маме от бабушки.
Сперва журил папа — сразу по возвращении расстроенной мамы от Государыни.
А потом, еще вечером, перед молитвой, моя любимая няня «Авака» — Ксения Яковлевна Можаева — обращалась к голосу моей совести.
Интересно было прочитать и о том, как внук "общался" с бабушкой. Вот например:
К 4-м часам дня нас подчищали, причесывали и вели навестить Амама. Она сидела в небольшой светлой комнате, в углу между двумя большими окнами.
Когда мы входили, Государыня сидела лицом к двери, в голубой дымке от папирос «Абдулла», которые она курила через янтарный мундштук.
Иногда она пила чай, а иногда просто вязала. В комнате обыкновенно присутствовали наша мать и тетя Ксения.
Но, это было пока Мария Федоровна была в силах.
Со старостью и общим ослаблением бабушки, наши посещения становились нерегулярными и более редкими.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна умерла в октябре 1928 года, но уже в 1927 году она чувствовала себя плохо. Ей было на момент смерти 80 лет.
В зиму с 1927 на 1928 г. мы не уезжали в Копенгаген, ибо доктора посчитали, что Государыня была слишком слаба для переезда.
Не рассчитанный на зиму «Нvilaore» согревался керосинками.
Прошло еще полгода, и осенью, к вечеру, она скончалась.
И тут, надо опять сказать о датчанах. Они, простые люди, в отличии от её племянника короля, почитали вдовствующую императрицу.
И почти сразу же появился датский гвардейский офицер, в парадной форме с огромным венком от полка, шефом коего был, в свое время, император Александр III.
Закончить рассказ я хочу письмом самой императрицы Марии Федоровны великому князю Николаю Николаевичу.
Это был ответ по поводу произвольного выступления великого князя Кирилла Владимировича.
Ваше Императорское Высочество!
Болезненно сжалось мое сердце, когда я прочла манифест вел. князя Кирилла Владимировича, объявившего себя Императором Всероссийским.
Боюсь, что этот манифест создаст раскол и уже тем самым не улучшит, а наоборот, ухудшит положение и без того истерзанной России.
Если Господу Богу, по Его неисповедимым путям, угодно было призвать к Себе моих возлюбленных сыновей и внука, то я полагаю, что Государь Император будетъ указан нашими основными Законами, в союзе с Церковью Православной, совместно с Русским Народом.
Молю Бога, чтобы Он не прогневался на нас до конца и скоро послал нам спасение, путями Ему только известными.
Уверена, что Вы, как старший член Дома Романовых, одинаково со мной мыслите.
— Мария- Хвидере, 21 сент./4 окт. 1924 года.
Такт, мудрость и боль за Россию звучат в каждом её слове.
Это был единственный раз, когда она нарушила своё молчание по поводу политических вопросов.
Как говорила в своих воспоминаниях её младшая дочь Ольга, со смертью Николая II и его семьи Мария Федоровна почти смирилась уже перед самой смертью, но она никогда не произносила это вслух и ни с кем не обсуждала.
Последней фотографией этого рассказа я хочу сделать фото, где Мария Федоровна еще молода, еще императрица, еще жив её муж.
