Карина смотрела на часы и с каждой прошедшей секундой нервничала всё сильнее: еще полчаса назад ей должны были принести ребёнка на кормление, но до сих пор никто не приходил. Она точно слышала, что другим мамочкам малышей уже привозили, но где же её дочь? Женщина волновалась, не могла найти себе место. Казалось, словно её сердце вытащили из груди и теперь старательно пытались разорвать.
- Принесут твою красавицу, никуда она не денется, не переживай ты так! – успокаивала соседка по палате, вот только от её слов спокойнее не становилось. Ей-то легко было говорить! У неё ребёнок рядышком, его-то никуда не относили, их не разлучали. Конечно, Карина могла и преувеличивать, ведь ничего смертельного не случилось. Она вообще остро переживала разлуки с дочерью, ведь почти у всех мамочек дети оставались рядом, а им «не повезло». Карина не могла надышаться на свою долгожданную дочь. Она сходила с ума от мыслей, что та сейчас находится далеко. Соседка даже посмеивалась, говорила Карине, чтобы та отсыпалась, отдыхала, а не по палате круги нарезала, но что-то в груди толкалось, предупреждало о дурном. Возможно, интуиция пыталась уберечь?
Дочку Карины забрали в очередной раз, потому что у неё оказался повышен билирубин в крови, и ей нужно было проходить сеансы фототерапии. Врачи говорили, что посветят лампой последний раз и уже больше не станут разлучать с мамочкой, но пока что дочери всё не было, а Карина не могла найти себе место. Она стала искать медсестру, но та лишь взволнованно отмахнулась от слишком заботливой матери, почему-то отводя взгляд в сторону, и велела ждать. Сердце всё сильнее учащало свой ритм. Карина едва сдерживалась, чтобы не разреветься, а когда через два часа вошёл врач, опустив глаза в пол, и едва слышным, невнятным и извиняющимся голосом пробормотал, что маленькую Диану потеряли, женщина в следующую же секунду лишилась сознания. Как могли потерять ребёнка в родильном отделении? Куда он мог деться оттуда? Придя в себя, Карина думала, что всё это была какая-то злая шутка, но она поняла, что это не так. Судьба оказалась несправедливой к ним. Куда подевалась девочка? Жива ли она? Что случилось?
Дочь искали повсюду, буквально перевернули весь роддом вверх дном. Муж приехал сразу же, как только Карина вернулась в более-менее адекватное состояние и сообщила ему эту ужасную новость. Все сотрудники роддома поголовно проверяли каждый угол, но девочки нигде не было, отчего напрашивался один-единственный вывод – ребёнка похитили. Ну а куда ещё деться малышке? Могли, конечно, спутать… Отдать кому-то другому. Впрочем, какая мать не узнает своего ребёнка? Карина не понимала, кому нужно похищать её ребёнка. Миллионами она не ворочала. Муж был простым работягой, да и она до декрета работала журналистом в местной газетёнке. Неужели кто-то решил отомстить за «неправильную статью»? Впрочем, Карина никогда не опорочила чьё-либо имя. Ей попросту не за что было мстить.
Все входы и выходы перекрыли. Врачи вместе с полицией стали проверять всех работников и пациентов роддома, в попытке найти виноватого, следователь даже поговаривал о заведении дела по статье убийство, что пугало и без того измученную горем мать. Никто не понимал, кому потребовалось воровать именно Диану. Почему её? За что? Уже семь лет Карина с мужем делали всё возможное, чтобы наконец-то у них родился ребёнок. Первая беременность женщины была неудачной, но они не сдались. Они мечтали о ребёнке, бредили полноценной семьёй, а когда малышка у них всё-таки появилась, её просто украли. Или не просто украли? Если хотели завести дело по статье «убийство», то предполагали возможность такого развития событий. Вдруг кто-то из медсестёр по ошибке лишил ребёнка жизни и испугавшись попытался избавиться от неё?
Нет. Этой мысли Карина не позволяла развиваться, ведь она могла сойти с ума от отчаяния. Пока в груди теплилась надежда, жить было куда легче. Задерживать женщину в больнице не стали. Так как от сильного стресса у неё перегорело молоко, врачи выписали Карине седативные препараты, дабы хоть немного успокоить её. Вот только никакие таблетки не помогали залечить раны на душе, избавиться от горя, разрывающего душу на части. Карина думала, думала, но ничего не шло на ум. Полиции удалось выделить единственного подозреваемого – им оказалась тридцатилетняя акушерка, Наталья. Мотивы похищения ребёнка, конечно же, никто не понимал, однако женщина уже три дня не появлялась на работе после случившегося, а потому её начали искать. Соседи ничего не знали о Наталье, говорили, что четыре дня назад Наталья спешно продала квартиру, практически за бесценок, и попрощалась с ними. Они все считали, что наконец-то она нашла своё счастье в жизни переехала в другой город, так как никто и никогда не видел её такой радостной, как в день отъезда.
Характеризовали Наталью по-разному: кто-то говорил, что она хорошая, ответственная и исполнительная, что у неё огромная чистая душа, а кто-то морщился и отвечал, что Наталья всегда закрытой была, отстранённой, нервной, ходила вечно недовольная, огрызалась не по существу, в общем, мнение у людей разнилось. Что-то плохое о женщине сказать не могли: алкоголь она употребляла, как и все, по праздникам. Зависимости от запрещённых препаратов у женщины не было. Не воровала, не дралась. В дебоширах не числилась. На учете в психбольнице тоже не стояла. Кто знает, могла ли она похитить ребёнка? Возможно, сделала это по велению кого-то, кто заплатил ей за это? Всякое ведь случалось.
Мать Натальи умерла пять лет назад, а бывший муж отказывался от встреч с полицейскими, говоря, что у него уже давно другая семья, они даже живут в другом городе, и он знать ничего не знает о своей бывшей жене, поэтому сотрудничать со следствием и искать её он не желает. Заставить говорить мужчину не могли. Что с него возьмёшь, если они на самом деле разведены, а у него на самом деле другая семья? Вряд ли бы он стал покрывать свою бывшую жену. Впрочем, полицейские установили за мужчиной слежку, чтобы убедиться, что он действительно ничего не скрывает, не покрывает преступницу. Однако слежка ничего не дала – мужчина был чист как стёклышко и с Натальей на самом деле не имел ничего общего.
Карине казалось, что с каждым днём частичка её души умирает. Конечно, надежда всегда остаётся до последнего, но женщина не знала, где ей искать свою пропавшую дочь. Она даже предположить не могла, что стало с малышкой и жива ли та ещё. Слишком мало времени у них было, и теперь Карина жалела, что позволяла забирать ребёнка. Она должна была сидеть там рядом с дочкой, следить за ней. Муж каждый день стал выпивать, иногда даже до полной отключки. Он пытался держать себя в руках, но время от времени срывался и обвинял жену в том, что это она во всём виновата, что это она не уберегла ребёнка, что должна была с дочерью рядом стоять во время процедур, а не в палате лежать и отдыхать. Всё это Карина и сама себе говорила, поэтому Алексей не открывал для неё что-то новое, но слышать его обвинения было очень больно, пусть женщина пыталась говорить себе, что он тоже на нервах, что пытается бороться с этой болью, ещё и на работу ходить умудряется, а когда находится в адекватном состоянии, поддерживает жену.
- Меня не было в этом проклятом роддоме! Если бы я лежал с дочерью, то этого никогда не случилось бы! – в пьяном угаре кричал Алексей, а потом, отоспавшись, каждый раз просил у жены прощения. Он понимал, что только вместе они могут справиться с болью, но ничего не мог делать с собой, когда накатывало, когда допускал мысль, что дочери уже может и не быть в живых.
Поначалу Карина и не обращала внимания на все эти упрёки и обвинения, а потом стала воспринимать их слишком остро, ведь она сама и без слов мужа винила себя, понимала, что сама не доглядела, что если бы она начала бить тревогу раньше, а не просто сидеть и ждать. Если бы не уснула, а пошла проверить, как там лежит маленькая Диана под лампой… Если… Вот только никто и никогда не скажет наверняка, что было бы, вернись ты назад во времени и измени хотя бы одну деталь своего прошлого. Быть может, это была судьба, и девочка пропала бы при других обстоятельствах? Возможно, просто Карина не заслужила этого счастья – быть матерью? Женщина корила себя, копалась в себе, глотала успокоительные и временами проваливалась в какое-то горькое беспробудное беспамятство. Она могла сутками напролёт просто сидеть и смотреть в одну точку перед собой. Алексей пытался говорить с женой, заставить его действовать активнее, написать статью в её газетёнке, в конце концов, но ему казалось, что он говорит со стеной. Он старался и наладить отношения с женой, стать для неё опорой, но сдавалась под гнётом быта. Глядя в стеклянные глаза жены, он позволял отчаянию захлестнуть и его, сходил с ума от этого и снова брал в руки бутылку, на дне которой, как ему казалось, находил спасение, но на самом деле тонул...