Автор Ася Кревец
Сергея Есенина любят все: романсы на его стихи знают люди, весьма посредственно разбирающиеся в поэзии, его читают и поют даже школьные хулиганы (был такой пример и в моей жизни), академики посвящают ему тома своих исследований, в то время как закоренелые уголовники выкалывают его строчки на своей груди…
И организованная недавно трехдневная международная конференция, первый день которой проходил в Институте мировой литературы, на мой взгляд, событие не только для ученых. Многое из того, о чем на ней говорилось, могло бы стать открытием для людей не только из филологической научной среды, но для людей любознательного и пытливого ума.
На этом мероприятии было ценно присутствовать лично. Тогда, по словам Вадима Полонского, директора ИМЛИ им. Горького, символично выглядело и то, что «тепло и солнечно за окном. И в пору, когда вокруг шумы и ветры, есть что-то по-хорошему радующее и стабильное, и это ежегодные встречи ученых».
Доклады открывали мир Есенина по-разному и подчас очень неожиданно. В одном из выступлений в герое Есенина был прочтен код Достоевского и словно найден еще один ключ ко всей лирике поэта, неслучайно оба автора вскрывали, каждый по-своему, таинственную основу русской души, ее архетипы и глубинную суть. Есенин был назван предсказанным персонажем Достоевского, причем поэт в своем герое словно совместил черты всех трех братьев Карамазовых.
Дмитрий называл в романе Алешу херувимом. И в Алеше воплотились черты жертвенности и готовности к бескорыстной любви и служению. А вспомним есенинского героя, который назван светлым иноком, вкусившим бесплотного причастия и молящегося за отчие луга, или слова самого поэта к другу Панфилову: «Любите и лжецов и подлецов». Не тому ли учил старец Зосима?
Зачатки бурь и страстей роднят героя Есенина, как и самого поэта, с Митей, в них обоих – стихийно-страстное начало, оба дарят нам исповедь горячего сердца, не лишенного и благородства, и чести (не будем забывать о желании Мити пострадать). С их образами даже связан сходный мотив самоубийства. Дмитрий хотел свить рубашку, на ней решив свою судьбу, у Есенина – «на рукаве своем повешусь».
Иван же – русский скиталец и богоборец. А кто не помнит есенинское
Стыдно мне, что я в бога верил,
Горько мне, что не верю теперь.
С обоими связан и мотив темного двойника, воспринимаемого как болезнь и наваждение. Иван запускает в него стаканом, герой Есенина – тростью.
Вообще о богоборческих мотивах Есенина емко высказался на мероприятии один из представителей церкви. По его мнению, богоборчество (в отличие от богохульства, то есть непослушания, отрицания или хулы на бога) – это богоискательство, и оно угодно Богу, который сам провоцирует человека на брань (Господь есть муж брани), в то время как самоумаление и самоуничижение человека Богу неприятно…
Открытий было сделано немало. Они касались и пересмотра взгляда на рифму Есенина, которая была признана оригинальной, опережающей свое время, близкой одновременно, как это ни странно прозвучит, и рифме Пушкина (по своей мягкости), и рифме Маяковского (как новаторской рифме). Было интереснейшее выступление о параллелях в жизни и творчестве таких почти диаметрально противоположных на первый взгляд творцов, как Есенин и Зощенко, ставших легендами, неугодными наверху. Говорилось и об употреблении слов, производных от слова Есенин, куда вошли в том числе есеноман, есенофил, есеновец, глаголы есенить (выдавать много бунтарского), есениться (создавать что-то в духе Есенина).
Хочется закончить тем, что Есенин дорог людям по всему миру, в подтверждение чему также было сказано множество слов. В частности говорилось, что известнейший сербский поэт 1928 года рождения, Тон Павчек переводил многих русских поэтов, но именно Сергеем Есениным он занялся с гимназических лет и к нему же вернулся перед самой своей смертью. Когда Тона Павчека спрашивал корреспондент, есть ли ощущение за работой, что автор стоит за Вашей спиной, поэт ответил, что такое бывает у него далеко не всегда, но именно Есенин не только стоял за его спиной, но еще и говорил ему: «Ну, парень, делай, работай». Тон Павчек вывел формулу о том, что поэзия Есенина идет по душе, от души и для души. Остается пожелать каждому сердечного прочтения поэта, которое могло бы стать залогом чего-то незыблемого и прекрасного в наш бурный век.