Без этого места я не могу. Здесь, в маленьком домике, живёт моя мама, в земле лежит отец, а главное – тут пребывает Она, Матерь самого Бога и всех нас. И это заставляет меня возвращаться сюда снова и снова. Дивеево.
Цветочек от Божией Матери
Вчера было Успение Пресвятой Богородицы. Сегодня с самого утра идёт подготовка к украшению канавки. Вечером будет погребение Плащаницы. Каждый год на это событие сюда стекаются тысячи людей.
На территорию монастыря привезли море цветов, теперь их надо обрезать, сортировать, составлять букетики. Возле канавки под сенью деревьев женщины уже приступили к работе. Сестры руководят процессом. Цветы везут и везут, работы много. Но людей еще больше. Это тот редкий случай, когда работы не хватает на всех.
Встаю тихонечко рядом, с надеждой – вдруг и я пригожусь. Чувствую, что если подойду и спрошу напрямую, нужна ли моя помощь, – мне откажут. Чувство меня не обманывает. Подходит мужчина, молодой, загорелый, в белой рубашке и туфлях, улыбается, с ним дети. Предлагает помочь. Матушка отказывает, говорит, людей уже достаточно, работы лишней нет. Мужчина чуть ли не умоляет, объясняет, что ехал издалека, и очень хочет послужить Божией Матери.
– Чадо, одного твоего горячего желания достаточно, – улыбается монахиня. – Матерь Божия уже тебя за это в головушку поцеловала. Прояви послушание, не настаивай!
Может, мне тоже надо послушать увещевание матушки, но я оправдываю себя тем, что она обращается не ко мне, и остаюсь. Вскоре привозят новую партию цветов, находится работа и для меня. Нужно отрезать цветки от стеблей. Цветы мы складываем в коробки, а стебли и ненужную листву относим в кузов грузовой машины.
За приятным трудом время летит незаметно. Пока мы готовим цветы, другие люди украшают канавку. Любуюсь ковром из цветов, покрывающим площадь перед Благовещенским собором. Красота! Знаю, что вечером пойдет Крестный ход, и все цветы разберут, мне как всегда не достанется. А так хочется хоть один цветочек…
Пора идти домой, перекусить и обратно - на вечернюю. Убираю рабочее место, несу в машину обрезь от цветов, и замечаю красную гвоздичку сверху кучи. Крепкая, красивая. И зачем её выкинули?
– Матушка, а можно цветочек из мусорной кучи забрать? – спрашиваю монахиню.
– Из кучи – можно.
Благоговейно беру гвоздику и прижимаюсь к ней щекой - вот и у меня цветочек с канавки от Божией Матери.
У мощей Батюшки Серафима
Сегодня пасмурно и дождливо. Дождливо не только на улице, но и в душе.
К раке преподобного Серафима очереди почти нет. Обычно она обвивает Троицкий собор и заканчивается возле киосков с церковной утварью, а сейчас – всего несколько человек перед калиточкой.
Встаю в очередь, передо мной супружеская пара с ребёнком. Пожилая монахиня возле раки протирает стекло после каждого приложившегося. Увидев ребёнка, матушка оживляется:
– Как зовут тебя, малыш?
– Гома, – отвечает мальчик.
– Как-как? – матушка думает, что не расслышала.
– Рома его зовут, – поправляет ребёнка папа.
– Ромочка! – с нежным восторгом восклицает матушка. Пожилые морщинки на её лице расправляются, глаза улыбаются. – Смотри, родненький , тут батюшка Серафим спит, поцелуй его и лобиком приложись, вот так. – Монахиня помогает ребёнку. – Умничка, Ромочка!
Малыш не хочет отходить от раки.
– Ты еще хочешь батюшку поцеловать? – спрашивает матушка. – Какой чудесный ребёнок!
Ромочка прикладывается ещё раз. Матушка молится тихо, но мне слышно: «Романе Сладкопевце, моли Бога о младенце Романе», и, чуть громче:
– Бог тебе в помощь, родненький!
Очередь продолжает свой ход, а я не могу сдержать нахлынувших слёз. Стыжусь этого и украдкой их вытираю. Представляю, как подхожу к раке, и меня матушка вопрошает:
– А тебя как зовут, деточка?
И я отвечаю:
– Катя.
– Ах, Катенька! Милая, помолись батюшке Серафиму!
И я уже люблю эту чудесную матушку больше всех на свете за её доброту и ласку, обнимаю её и плачу. И вместе со слезами из меня выходит всё взрослое. Матушка гладит меня по головке своей теплой и мягкой ладонью, и я ухожу от неё вприпрыжку маленьким и счастливым ребёнком, девочкой Катенькой...
Но, увы, я взрослая и взрослым так не говорят. Прикладываюсь к мощам и молю батюшку Серафима, чтобы он пожалел мою грешную душу. Ведь для него не важно, что я во взрослом теле, верю, он пожалеет – Катеньку.
На причастие
Сыну уже давно семь лет, а я всё забываю, что ему необходимо исповедоваться перед причастием.
Воскресное утро. Троицкий собор переполнен, как это всегда бывает в выходные дни. Стоим в очереди к причастию, и тут меня простреливает: ребёнок же не исповедовался!
Исповедь идёт в правом приделе храма, пробираемся сквозь плотную толпу. С трудом встаём в очередь. Ребёнок у меня очень эмоциональный, подойти к незнакомому батюшке ему тяжело, почти нереально. Он никогда не говорит грехи вслух, только пишет на листочке. И где же мне взять листочек? И ручку вдобавок? Нет, я даже пытаться не буду в такой давке. Откажут – значит не будет причащаться.
Очередь приближается, ребёнок вцепился в меня обеими руками, уткнулся головой в живот – даже самый ангелоподобный батюшка не отцепит. А как раз такой и стоит у аналоя. Подходим, объясняю ситуацию. Батюшка ласково улыбается, будто даже светится. Накрывает сына епитрахилью, читает разрешительную молитву. Как хорошо, обошлось без листочка!
На обратном пути меня останавливает мужчина и протягивает… листок! Я послушно беру, говорю «спасибо» и иду дальше, не понимая, зачем он мне его дал. Ребёнок причащается, выходим из храма. Вспоминаю про листок, разворачиваю – записка (на церковном бланке): «Здравствуйте, если вы не замужем, мы могли бы прогуляться или куда-то сходить. Номер телефона. Михаил».
«Михаил, ну что ж ты чуть пораньше записочку не отдал, было бы на чём грехи написать!» – развеселилась я. И только потом пришла мысль: вот если человеку действительно что-то нужно, он не побоится трудностей: и листочек найдёт, и ручку, и записку напишет. А я вот даже не захотела попытаться.
«Грехи свои отмываете»
Молода ли я? Не знаю. Мне 34, но порой я ощущаю себя двадцатилетней дурочкой. Особенно когда встречаюсь с подругами детства. В Дивееве у меня есть такая подруга. И, как обычно, при встрече мы обсудили что только можно и кого только можно, нахохотались до слёз, даже попали в пару приключений, свойственных молодым и глупым.
«Екатерина, остановись, – укоряет внутренний голос. – Ты ведь мать, жена, преподаешь в воскресной школе. Где твоя серьёзность? Стыдно должно быть».
И мне стыдно.
Вечер. Идём с подругой по канавке, молимся. Не знаю, как она, а я редко вычитываю 150 раз «Богородицу», как завещал батюшка Серафим. А когда и вычитываю, благодати иерусалимской не ощущаю. Видимо, дело не в количестве, а в качестве. Вот и сейчас просто иду и разговариваю своими словами с Божией Матерью, прошу прощения за свою легкомысленность. «Ну никакой серьезности у меня, Мати Божия, я не исправима, прости! И молиться толком не умею, одно сотрясение воздухов». Эх, не видать мне благодати.
Подходим к концу канавки, и тут нас окликает монахиня:
– Сестры, не хотите помочь полы в храме помыть во славу Божию?
Я будто очнулась:
– Конечно хотим! Куда идти?
И даже как-то ревниво стала поглядывать на женщин, которые тоже изъявили желание помочь.
В Благовещенский собор мы шли, обгоняя друг друга, – было тревожно: а вдруг на всех тряпок или вёдер не хватит? Слава Богу, хватило всем.
Мы с подругой мыли придел Сергия Радонежского. Матушка смотрела на нас и улыбалась: «Грехи свои отмываете, радуйтесь».
И мы радовались. Радовались, когда мыли, радовались, когда отжимали тряпки, и когда мы закончили эту лёгкую работу, радость нас не покинула. От этой радости я не чуяла земли под ногами, когда шли домой, а внутри было легко и чисто. И тут я поняла: вот она, благодать!
До свидания, райский уголок...
21 сентября. Сегодня мы должны отправиться домой, на родину в южные края. Упрашиваю мужа не ехать с утра, а подождать, когда окончится служба, ведь сегодня великий праздник – день рождения Девы Марии. Бегу в монастырь, со мной сын.
Что я могу тебе подарить, Мати Божия? Ничего у меня нет. Заходим в цветочный киоск и выбираем три пушистые белые хризантемы. Идём в храм, передаём цветы к иконе Богородицы.
После окончания службы гуляем по монастырю. Опять это ощущение облаков под ногами, будто всё тут вне времени. Никуда не хочется бежать, ни о чём не хочется думать – просто хорошо. Наверное, это веяние вечности. Знаю, что пора в путь, и буквально заставляю себя покинуть монастырь. До свидания, райский уголок! Даст Бог – вернёмся.
Екатерина Сачкова
Фото автора и из телеграм-канала Серафимо Дивеевского монастыря
