История с нежеланием Маска "помогать" украинцам в атаке на российский флот заставляет задуматься, пишет Le Figaro. Получается, что жизни людей спасло правильное решение одного бизнесмена. Но можно ли и дальше "приватизировать конфликт"? – задается вопросом автор статьи. Ведь это опасная практика.
В биографии, посвященной миллиардеру, говорится, что Илон Маск без стеснения заблокировал атаку Украины на российский флот, отказавшись включить украинцам спутниковую связь Starlink. По мнению Гийома Лагана, эта информация, если она подтвердится, еще раз покажет, насколько сильна зависимость нашей обороны от крупных частных компаний.
В биографии, написанной Уолтером Айзексоном и опубликованной 12 сентября в США, Илон Маск рассказывает, что он временно отключил свою спутниковую систему Starlink, чтобы помешать украинцам устроить для русских настоящий "мини-Перл-Харбор" в 2022 году. Если это подтвердится, что будет непростой задачей, эта шокирующая информация от владельца SpaceX, управляющего спутниковой системой связи Starlink, заставляет подумать о трех вещах.
Прежде всего, о развитии боевых действий на море. С начала конфликта в этом районе доминировал российский Черноморский флот (около сорока кораблей, семь подводных лодок). Он гораздо мощнее украинского (у того был едва державшийся на воде фрегат и несколько патрульных катеров). Соответственно, русские контролировали морскую торговлю, лишая Киев ценного ресурса. Однако это господство частичное. Опасаясь украинских ракет после загадочного затопления крейсера "Москва", российские корабли держатся на некотором расстоянии от берега. А Киев усиливает удары по схеме "слабый бьет сильного как может", нападая на гражданские объекты (вспомним недавний захват нефтяных платформ). Кроме того, украинская власть (с публичного согласия ряда высокопоставленных чиновников США – прим. ИноСМИ) направляет дроны против российских кораблей и инфраструктуры, связывающей Крым с континентом.
Такая стратегия Украины не является чем-то совершенно новым: несмотря на огромное превосходство над Японией (в 1945 году у США было 1200 военных кораблей или 70% мирового флота), американский флот во время войны за господство на Тихом океане в 1941-1945 гг. пострадал от атак японских камикадзе (3000 пилотов-смертников потопили 34 американских корабля и повредили еще более 300). Но атака, которую Илон Маск предотвратил, — это еще одна технологическая проблема морской стратегии: группа из шести небольших подводных дронов, несущих взрывчатку, может без потерь для ВСУ нанести огромный ущерб российскому флоту в Севастополе. А это еще одна головная боль для российского гиганта.
Поступок Илона Маска заставляет нас задуматься и о зависимости нашей обороны от крупных частных компаний. В этом отношении нет ничего нового. Судьба обоих мировых конфликтов двадцатого века не была бы решена без мобилизации частных компаний в рамках военной экономики: во Франции во время Первой мировой войны новое министерство обороны заключило контракты с крупными промышленниками на производство драгоценной "царь-бомбы", то же творилось и в Германии. Совсем недавно США опирались на частные военные компании в Ираке и Афганистане (по сообщениям, там было развернуто 250 000 "солдат" частных американских военных компаний, то есть столько же, сколько там было американских войск). Россия широко использовала бойцов группы "Вагнера" как в Африке, так и на украинской территории, наряду с другими частными военными компаниями.
Такая, как в Ираке "приватизация войны" лишает государство "монополии на законное насилие", которую признавал еще Макс Вебер. Эта "приватизация" подвергается широкой критике. Критика в адрес известной американской компании Blackwater касалась как высоких зарплат, так и отсутствия контроля за ее наемниками (четверо из них были помилованы Дональдом Трампом в 2020 году). "Вагнер", чья репутация хорошо известна, в июне прошлого года даже предпринял попытку переворота в России. Но Россия уходит от практики "частных армий", а зависимость Киева от частной системы Starlink растет (с 2022 года в стране развернуто 42 терминала связи, облегчив координацию военных действий), поскольку похоже, что именно Илон Маск, обладая монополией на свои технологии, решал, быть атаке или не быть, и тем самым повлиял на ход военных действий.
В целом, хотя во Франции вот-вот начнутся парламентские дебаты, а осенью закон о военном программировании на первом этапе будет преобразован в закон о финансах, какой вывод мы должны сделать из случая с Маском? Несомненно, следует проявлять осмотрительность при решении об инвестициях в то время, когда события на Украине показывают нам: с помощью дронов и спутниковой связи частные предприниматели меняют характер вооруженных конфликтов, причем чрезвычайно быстро. Техника идет вперед, а у нас продолжаются дебаты о строительстве второго французского авианосца, стоимость которого составляет около десяти миллиардов евро.
Победа либеральной идеологии в западном мире ожидаемо сказалась и на методах ведения боевых действий: если в экономике либерализм ограничивает государственную власть суверенными функциями, а все остальное доверяет рынку, то почему бы то же самое не сделать на войне? Но вот беда: это опасно, даже на обычном рынке контроль за развитием ситуации со стороны государства необходим для обеспечения безопасности. С конца XIX века американскому государству пришлось принять законы против монополии "баронов-разбойников", создав первые антимонопольные законы (Закон Шермана 1890 года и особенно Закон Клейтона 1914 года). Таким образом, компания American Tobacco или знаменитая компания Standard Oil Джона Д. Рокфеллера прекратили свое существование. Сегодня настала очередь Google, символа Big Tech, оказаться под пристальным вниманием Министерства юстиции. Будет ли тема Starlink в центре дебатов на следующих президентских выборах в США? Илону Маску также принадлежит Х-соцсеть, а значит власть его становится неконтролируемой. Это будет главной темой республиканских праймериз.
Гийом Лаган (Guillaume Lagane)
