Зима подходила к концу, когда внезапно для самой себя Буря заметила нехорошее внимание к себе со стороны холостяжника. Каждый уважающий себя юноша старался хоть раз в день попасться ей на глаза, часто заглядывали к ней в хижину после удачной охоты, якобы приносили ее долю, но сама Гиена понимала, что с такой раздачей долей она скоро перестанет проходить в двери. Как-то раз один из них напросился на чай, но за напитком попытался подкатить, причем не самым приличным образом, за что был практически спущен с лестницы, с пожеланием доброй дороги.
Все эти их щупанья, неуклюжие подкаты и комплименты, попытки притереть к стенке и дурацкие, в большинстве своем, подарки, просто безумно раздражали. Понятное дело, им всем внезапно, прямо до одури захотелось попробовать ее достаточно молодого еще и очень экзотического тела.
Да еще и в один, не самый прекрасный день к ней без всякого даже стука забежала Карамель. Практически не здороваясь, растрепанная и запыхавшаяся налетела она на Бурю, чуть не сбив ту с ног.
– Ты чего носишься, будто тебя солью в зад подстрелили? – оборотница перевернула шипящий на сковороде кусок свежины.
– Это тебя, кажется, подстрелили! – выдала та, сбрасывая накидку. – Ты чего творишь, Бурая? Уже все стойбище знает!
– Что знает? – Бурю напрягло то, как ее назвала подруга. Обычно Бурой ее называли недруги.
– О тебе и Хайгаре!
– Что обо мне и Хайгаре?
– Ты чего дуру из себя корчишь? Ты зачем с ним спала?
– Я с Хайгаром? Спала?! – у Гиены аж лопатка из рук выпала от такого неожиданного поворота событий. На какую-то секунду она даже попыталась вспомнить, когда это успела согрешить с таким уникумом, как Хайгар (парнишка-то хоть был высок и могуч, но из той породы, что в голодный год за мешок припасов не самый видный мужчина был, как только на болотах выживал, непонятно. Так еще и умом не блистал совсем). – С чего ты это взяла?
– Да с того, что он уже всем разболтать успел, как спал с тобой, а еще , что вы-хайды, как гиены, наполовину мальчики, наполовину девочки.
– Даже так? – оборотница зло не то ухмыльнулась, не то осклабилась. – Ты-то ведь понимаешь, что все его слова – это чистой воды бред?! Ну, ты-то меня знаешь, какой я мальчик?
– Я уже ничего не знаю, они же в последнее время с этим пари совсем подурели, да еще и я ведь сама тебя видела в чем мать родила, когда волосы удаляли, твою особенность.
– Ну! Члена-то у меня точно нет!
– Нет, но откуда он начал нести эту пургу? Хайгар сильный, но умом скудноват. Кто-то его надоумил!
– Стоп, кто его надоумил, я узнаю. Но подожди, какое пари? – нехорошие подозрения закрались в душе Бури.
– Ой, я же не сказала тебе, прости, прости пожалуйста! – залепетала Кара.
– Какое пари, Карамель?! – в голове оборотницы зазвучали стальные нотки.
– Пару недель назад парни узнали внезапно, что у гиен бывают ложные...
– Мужские причиндалы, ну, это я знаю! И что?
– Вот они и решили узнать, есть ли у тебя член, как у гиены. Пари заключили, кто узнает, тот коня получит хорошего. От жеребца Адриана и кобылы Иргаса.
– Ах, вот оно что! – нахмурилась Буря и уселась возле очага. – И теперь Хайгар всех уверяет в том, что не только видел мое, кхм, небольшое отличие от остальных, но и имел меня? – она задумчиво почесала за ухом. – Забавно. И, кажется, я уже начинаю догадываться, кто у нас такой умный, чтоб разнести обо мне чушь. Даже если сплетня и не подтвердится…
– Репутация твоя пошатнется, а так как ты сейчас невеста, которая начала отказывать всем женихам подряд, то отношение к тебе станет соответствующим.
– О, да она просто рухнет в тартарары. А Хайгар просто купился на мечту о коне.
– Иргас, скорее всего, его работа, после того, как его жена прогнала, он вообще с ума сходит, ничего поделать не можем, все ему ты как кость поперек горла стоишь.
– Тут я даже не удивляюсь. Хорошо, поживем-увидим, что будет дальше.
Девушки уселись возле очага и Кара как-то странно посмотрела на подругу.
– Он ведь соврал, Буря, скажи честно, он ведь соврал?
– Карамель, ты что вот реально поверила в том, что я бы купилась на такого редкостного идиота, как Хайгар? Да я бы ему даже из жалости не дала бы. Не мой тип, ну вот совсем. Ни внешне, ни характером. Да еще и напридумывал с три короба про член. Хотя, представляю, как теперь над ним смеются.
– Да не то слово, но, если честно я уж испугалась! Думала, что ты с голодухи половой умом тронулась, раз этому недалекому вдруг дала.
Гиена коротко хохотнула, представляя себе эту картину. Но тут же отмела ее. Стало как-то даже неприятно. Ее в очередной раз пытались окунуть лицом в чан с дерьмом. Карамель поняла ее состояние по взгляду.
– Можешь поверить, я им этого так не оставлю, – твердо ответила она.
– Ага, сенны в компот добавить, пусть почувствуют себя летящими ласточками, – ухмыльнулась кухарка, но по взгляду подруги поняла, что та совершенно не намерена шутить.
– Да хоть дерьма можешь добавить, у меня свои методы.
– Если честно, то ты меня иногда порой пугаешь, хотя тут ты права, просто так это нельзя оставить. Они разрушат твою жизнь за нежелание становиться чьей-то женой. И Иргас. У него свои причины.
– На х…восте я его причины вертела. Сам всю кашу затеял, а остальных сопляков я заставлю заткнуться. Садись, поедим.
– Да нет, спасибо, я уже перекусила, пока готовила. Побегу лучше, на стол накрывать пора, заодно и ослаблю кое-кому кишечник, чтоб больше неповадно было.
– Не переусердствуй.
– Нисколько, ровно так, чтоб не забыл больше!
– Кара, как ты избавилась от притязаний холостяков и не стала при этом шлюхой?
– Вышла замуж за Алана. Пришлось, конечно, ему дать, но потом я сказала, что секс мне не нужен и я готова жить с ним, как сестра. Алан в ответ отправил меня в общий дом.
– И к тебе действительно никто не пристает?
– Алан изредка, но к нему можно привыкнуть. Возможно, годиков через пару-тройку я и решу, что пришла пора выходить замуж, но сейчас мне просто хочется ни от кого не зависеть. Тебе советую поступить так же.
Кара ухватила свою накидку и стремглав выскочила прочь из хижины оборотницы.
Буря же взяла сковороду, поставила на пол перед собой и не спеша приступила к трапезе. На душе было омерзительно от новостей, но она постаралась выбросить весь этот мусор из головы и сосредоточиться на проблемах насущных. Таких, как заканчивающееся у лошадей сено, и грядущая весна с ее неизменной проблемой – весенним половодьем и затоплением их маленького островка. Плюс те же лошади, куда их девать, когда вода поднимется? Нужно было срочно что-то решать. А для этого как раз и нужно было обговорить все с советом старейшин. Как правая рука Адриана, она вынуждена будет поднять этот вопрос, если не сделают остальные. Но, сначала Хайгар получит по заслугам.
В раздумьях оборотница даже не заметила, что успела сжевать все мясо, но так до конца и не насытилась, поэтому она встала и пошла в кладовую, в поисках каких-нибудь пищевых излишеств. В принципе, для одинокой женщины запасы у нее накопились дай каждому. Она наложила полную тарелку сушеного мяса и вернулась в жилую комнату. Вернулась и замерла на пороге. Напротив нее на одной из циновок, опершись спиной о стену, сидел Алан и с задумчивым видом наблюдал за вошедшей хозяйкой.
Не подав вида, что удивлена, Буря зашла в комнату и уселась напротив него, поставив тарелку между ними. Взглянула ему в глаза своими бурыми с немым вопросом. Следопыт продолжал молчать и сверлить её глазами. Пауза начинала затягиваться, но проигрывать в эти переглядки никто не хотел.
Гиена протянула руку и взяла один из высушенных кусочков, положила в рот и стала старательно жевать, все так же не разрывая зрительного контакта с ним.
– Если загипнотизировался моей земной красотой, то так и скажи. – Наконец прервала молчание она и взяла еще один кусочек. – Если нет, то рассказывай, какого хрена сидишь тут и пялишься?
– Да вот понять пытаюсь, что тобой двигало, когда полезла на Хайгера.
– О, ты тоже уже прослышал? Не поверишь, все из самых наилучших побуждений. Глянула на парня, какой крепкий, как бык, да убогенький, словно несмышленыш, так жалко стало, подумала, ведь не дает ему никто даже за оплату! Вот и дала! Думаю, может в последний раз в жизни парню радость подарила.
– Смешно! – кисло ответил Алан и снова вперил в оборотницу свои черные, словно ночь, глаза. – Зачем покрываешь ложь?
– А кто сказал, что ложь, Хайгару просто язык надо укоротить за несдержанность. Давайте, не обижайте парня, он заслужил своего коня.
– Ты не подумала, что не всем приятны такие твои поступки? Одних ты обхаживаешь, ублажаешь всяко, а других побоку. Нехорошо так поступать.
– Я тебе не жена, чтоб указывать мне, что хорошо, а что нет. – В глазах Гиены блеснул красноватый отблеск костра, брови сошлись на переносице. Ее откровенно раздражало подобное отношение к себе. Ишь ты, выискался господин.
– Очень жаль, – прошипел следопыт и придвинулся ближе, – я ж к тебе со всей душой. Хочешь, скарба тебе натащу полную хижину, хочешь хозяина твоего бывшего приведу на расправу, что хочешь сделаю. Будь моей! Я никогда еще так серьезно не говорил, даже несмотря на твою глупую ложь.
– Прости, Алан, – Буря слегка потупила глаза долу, – но не могу я связать свою судьбу с тем, к кому у меня сердце не лежит.
– То есть, спать, с кем попало очень даже и лежит, а женой стать не лежит. Чем же ты лучше шлюх? Они, хотя бы не дают надежд и деньги берут...
– Пошел вон! – тело оборотницы слегка напряглось, и, казалось, увеличилось в размерах. Она приоткрыла рот. Показывая острые клыки, и глухо зарокотала. Словно приближающаяся гроза.
Он и не стал задерживаться, молча встал и ушел прочь из хижины. Даже не оглянулся.
Аппетит пропал, как и остатки настроения. Буря бросила недоеденный кусок мяса в миску и уронила руки на колени.
– Сволочи! – пробурчала она и опустила голову.
Поход в общую хижину, о котором она подумывала до этого, решила отложить. Не хотелось каждое мгновенье ловить на себе насмешливые взгляды. Да и шепотков теперь было не избежать. Стало мерзко до дрожи. Нахлынуло. Вспомнились сразу все обиды и грязь, с которой пришлось столкнуться за всю жизнь. Плечи оборотницы затрясла мелкая дрожь, слезы невольно потекли из глаз.
Она ладонями закрыла рот, приглушая рвущиеся наружу рыдания, поэтому тишину ее маленькой хижинки нарушали только сдавленные постанывания. Гиена упала на застеленную циновками и цветастыми покрывалами постель и свернулась клубочком, будто пряталась от всего мира, и закрыла глаза.
Хотелось провалиться в вечную темноту и более не возвращаться в этот мир. Хотелось просто умереть, чтоб пропали все окружающие ее проблемы, беды и дрязги.
Сердце, будто рвалось от накатывающей боли. Тело сотрясали все новые и новые рыдания. Она не плакала очень давно, с пятнадцати лет, но сейчас, как и тогда, был очень подходящий случай. Видимо, Буря слишком сильно устала быть сильной.
Буквально через два дня Хайгар лишился кончика языка и мочки левого уха, после чего разговоры о ней временно стихли.
