Гуара

Зима подходила к концу, когда внезапно для самой себя Буря заметила нехорошее внимание к себе со стороны холостяжника. Каждый уважающий себя юноша старался хоть раз в день попасться ей на глаза, часто заглядывали к ней в хижину после удачной охоты, якобы приносили ее долю, но сама Гиена понимала, что с такой раздачей долей она скоро перестанет проходить в двери. Как-то раз один из них напросился на чай, но за напитком попытался подкатить, причем не самым приличным образом, за что был практически спущен с лестницы, с пожеланием доброй дороги...

Тело Халиссы нашли девушки, идущие утром за водой. Оно плавало спиной вверх в разверзшейся полынье. Адриан и Алан выскочили из хижины следопыта, в которой теперь жил вождь. На ходу застегивая куртку, он подбежал к полынье, где уже собрались часть мужчин стойбища. В затылок вступил холодок. Как подобное могло произойти еще и в столь короткий срок. Старшие мужчины встретили его настороженными, хмурыми взглядами. – Ну и, Адриан, что скажешь, – Ольгерд выступил вперед, сложив руки на груди, –...

Ударили крепкие морозы и топь начала замерзать, когда утопцы, наконец, отступили. Адриан с замами все еще опасались массовых нападений, и по берегу ночами все еще ходили патрули. Но в основном теперь ночи проходили относительно спокойно. Всего один раз в топи забрался одинокий старый, озверевший от голода и холода, Урсус. Однако, люди при поддержке Хайды достаточно быстро справились супостатом. Большую часть времени жители стойбища теперь проводили за тем, что отсиживались в своих хижинах, занимаясь мелкими делами...

В один из дней люди стойбища проснулись, и с удивлением обнаружили, что вся округа побелела от снега. Белым было все, даже топь и та скрылась под толстым ослепительным покрывалом. Воздух был удивительно прозрачным, настолько чистым, что вдали были видны посеребреные деревья, окружающие топь с двух сторон. Казалось, что воздух звенел от морозной свежести. В маленьком сарае храпели раздражённые кони. Меж хижинами бегали довольные, радостные дети, но очень скоро трескучий мороз загнал их в теплые, нагретые помещения...

В его родном городе была примета, что если под всадником пал конь, то следом пойдет и всадник. Логично, ведь кавалериста без коня могут убить очень быстро, поэтому своих верных четвероногих товарищей бойцы старались оберегать, словно зеницу ока. Поэтому Адриан не надеялся выйти живым из родного когда-то города, когда встал рядом со своими четырьмя братьями на защиту убегающих собратьев. Его конь, верный Серебряный был убит ровно за день до этого. Словно в подтверждение того, что именно от него – самого верного своего воина глава города, Ройс Железный, решил избавиться...

Банный день в стойбище. Его ждали, как ни один другой. Даже баню поставили основательную для этого дела. Устраивая большой помывочный день раз в неделю, так как дров было не так много, как хотелось бы, поэтому делали из этого дня некое подобие праздника. Ставили столы, готовили отменный ужин, пытаясь таким образом сплотить немного разрозненных жителей стойбища. Даже плохая погода не могла помешать провести этот день. Буря, глядя на все приготовления к вечеру, только косо ухмылялась. Ну, хоть как-то Адриан пытался поднять свой авторитет среди подчиненных...

– В себя пришла! – Кара на всякий случай отсела в сторону, когда увидела активность со стороны полуживой оборотницы. – Юми, передай мужчинам, Буря глаза открыла! Маленькая девочка на мгновенье заглянула в комнату, после чего вновь исчезла за пологом. Девушка села возле Гиены и аккуратно коснулась ее руки, проверяя пульс. Буря не стала совершать каких-либо движений, просто скосила на нее темные глаза. – Как себя чувствуешь? – участливо спросила Карамель. – Будто меня медведи толпой оттрахали...

– Да уж, порвало тогда людишек основательно, как орали, как доказывали, что я стойбищу не нужна, что сами протянут до весны отлично, что убить меня и делов, а теперь без меня ходить никуда не хотят! – Гиена сидела у берега топи, удобно устроившись на вязанке камыша, и плела из камышинок забавную фигурку человечка. Плетение – это было самым любимым ее занятием из всех еще с детства. Даже в плену она не оставляла этого ремесла, переплетая меж собой разного рода тряпицы, веточки и им подобное в забавные фигурки, маленькие коврики, и другие занятные вещицы...

Ему вновь хотелось просто убраться прочь. Спрятаться от всего и всех, от этого разрушенного, истлевшего мира, который не дал ему выбора, кем родиться, кем стать, когда вырастет, самому его происхождению. Его родители прекрасно знали, на что обрекают своих детей, произведя тех на свет. Связь эта была неправильной, противоестественной и запретной, как считали окружающие. Они ведь знали, что породив на этот полусгнивший свет не одного, а даже двух сыновей – обрекли их на вечные страдания. Подарили им изуродованную судьбу, вечную тьму бездушного существования...

Она выла будто в агонии сначала день, потом ночь, лишь к утру, окончательно вымотавшись Гиена затихла, будто впала в беспамятство. Ее тело горело от ужасающего жара. Привязанная к своей лежанке, она не могла двигаться, не приходила в сознание и, казалось, тихонько отходила в мир иной, когда, зашедший в хижину, Адриан разложил перед ее лежанкой какие-то мешочки, большую глиняную миску и куски ткани. Медленно развязал один из мешочков, высыпал содержимое мешочка в миску и залил крутым кипятком...

Адриан с самого утра был, мягко сказать, не в духе. С утра же очень сильно хотелось доломать, дорушить то, что не успели когда-то предки. Кое-как удалось спрятаться от людей в своей хижине и спокойно посидеть, обдумать сложившуюся ситуацию, по возможности хладнокровно. А ситуация оказалась на редкость препротивная. Мало того, что его старший брат Эрик – между прочим вождь их племени, был захвачен в плен неизвестными людьми. Так и напали ведь на них очень умело исподтишка, захватив сначала ватагу...

Разорванный мир, за много лет почти растоптанный болью, не добитый пандемией страшной болезни, подобной СПИДу, но еще более ужасной, модифицированной людьми, убившей три четверти населения мира, а девяносто процентов оставшихся в живых сделав абсолютно стерильными, все еще кое-как дышал. Пандемия заботливо укрыла выживающих сплошным одеялом. Вырваться из-под этого покрывала не удалось никому. И если вирус не убивал человеческие клетки, то менял их структуру, основу. Возможно, учёные селекционеры...