И все-таки они встретились на похоронах. Он не пропускал ни одних в надежде увидеть ее снова, но Надежда все не приходила.
Надежда. Надя. Наденька.
Теперь, когда из всего 10 Б их осталось всего семь человек, Петя почтиотчаялся отыскать ее. И больше всего он боялся, что на самом деле ее уже нет. Что она умерла скрытно, как кошка, не пожелав, чтобы кто-то видел ее мертвой. Вполне в духе Надежды.
Надя. Наденька.
Сколько раз он называл ее так, когда они стояли поздно вечером у ее подъезда, не находя в себе сил расстаться, пока не распахивалось окно – единственное светлое окно в спящем доме и не гремел, отскакивая от стен, похожего на колодец двора, голос Надиного отца.
-Надюха! Сейчас спущусь. Портки сниму, ремня дам!
Наденька прижималась к нему и шептала.
-Ну и пусть. Мне не страшно. С тобой не страшно. За тебя страшно.
Потом отталкивалась от него, как будто ото дна, чтобы не передумать, а вырваться одним махом из омута, куда их засосала первая любовь, отталкивала его и, не оглядываясь, скрывалась под вопли отца в подъезде.
Первая любовь. Он и подумать не мог, что будут еще другие.
-Будут, куда денутся, - повторяла мать, не отходя от его кровати ни днем, ни ночью, пока он молчал, отвернувшись к стене. – Ты еще полюбишь, вот увидишь. Не бывает так, чтобы не прошло. Все, мой маленький, проходит. И это пройдет.
Нет, мама, ты ошиблась. Не прошло, не забылось. Не было других. Когда Надя после школы отказалась выйти за него замуж, а потом уехала, не велев родным говорить, куда, он умер. Удар под дых, черный туман, в который он провалился и долго летел, пока не споткнулся о землю, а та, в свою очередь, не всосала его в себя, закрыла солнце, небо, раздавила грудь.
Он не воскрес, но заново научился ходить, разговаривать, дышать. Он даже женился. А когда его жена ждала ребенка, Надя вернулась город. Еще не зная об этом он почувствовал, как все изменилось вокруг, воздух стал другим, люди превратились в манекены, по которым ты скользишь взглядом, проходя под проливным дождем мимо витрин – декораций реальной жизни.
А потом он увидел ее под окном своего дома. Она стояла возле детской площадки, глядела на его окно и курила. Когда он выбежал, бросив жену и недоеденный обед, она уже исчезла, как будто померещилась.
Только это точно была она. Он нашел ее, догнал, и, не спрашивая о прошлом, спросил.
-Ты выйдешь за меня замуж?
Наденька заплакала, не глядя на него. Ничего не ответила, ушла.
Он потом развелся. Он стал очень плохим отцом. Мать кричала на него, гнала обратно в семью, когда он вернулся к ней с одним чемоданом, а потом устала кричать, обняла и спросила.
-Все еще так больно, мой маленький? Ну потерпи еще. Потерпи.
Терпеть. Он научился терпеть. В терпеливом ожидании прошла молодость, выросла дочь. Выросла в злобе и недоумении. Умерла мать. Повысили на службе. Новая квартира. Какая-то женщина иногда появляется в ней. Иногда уходит. Уходит чаще, чем появляется.
О Наде он ничего не слышал. Но не потому, что найти ее было невозможно, а потому, что не искал. Он знал, что рано или поздно она появится снова.
И она появилась. Позвонила в дверь. Он открыл. Наденька. Все еще Наденька, хотя и волосы кое-где седые, и морщины на лбу глубокие.
-Привет!
-Выпьешь чаю?
-Нет, я на минутку. Как ты?
-Нормально.
Замялась. Поправила рюкзачок за спиной.
-Это хорошо. Тогда я пошла.
Он остановил ее вопросом, брошенным в спину.
-Ты выйдешь за меня?
Не ответила. Ушла. На этот раз ушла на десять лет.
И вот они встретились на похоронах. Из всего 10 Б из осталось всего семь человек – старые, некрасивые, давно чужие друг другу.
Только не она, только не его Наденька. Она все еще была прекрасна. Ее волосы стали абсолютно белые, щеки худые и впалые. Но глаза все еще блестели. Это все еще была его Надя.
Хотя он и жадно ждал ее последние годы, подходить первым не стал. Подошла она.
-Я согласна.
Он сразу понял, о чем она.
-Почему?
Надя прижалась к нему, уткнулась губами в его пиджак и сказала.
- Я тебя слишком сильно любила, думала так не бывает. Если бы мы поженились тогда, после школы, наша любовь – наша первая любовь – рано или поздно перестала быть такой нереальной. Мы бы захотели большего. Возможно, стали бы изменять друг другу. Или, еще хуже, презирать, замечать недостатки, придираться к мелочам. И я подумала, что мы не заслуживаем этого. Пусть лучше проживем друг без друга, но сохраним наше чувство прекрасным, как если бы оно умерло молодым.
-Но оно не умерло, - возразил он.
Она кивнула.
- Поэтому теперь я выйду за тебя замуж. Мы уже вряд ли успеем что-нибудь испортить.
