Предыдущая глава здесь>
Сон участников экспедиции на берегу залива Винам в палатках под москитной сеткой был крепким, но коротким. Восход главного светила, окрасившего облачка на горизонте в золотистый цвет, совпал с пробуждением Хелен и кукареканьем самого горластого петуха из ближайшего селения, напрягшего свой голосовой аппарат так, что звук, скользя по туманной глади озера, беспрепятственно разлетелся на многие мили. Петушиный крик в Африке ничем не отличался по темпераменту и задору от такого же в Европе, Азии или Америке, такими же децибелами давя на барабанные перепонки индивидов с неподвижными ушными раковинами и тех, уши которых вращаются, как локаторы РЛС.
После легкого завтрака члены экспедиции разделилась на 2 части. Хелен и Табибу должны были спуститься по воде к началу единственной вытекающей из озера реки Виктория-Нил.
Юргену же предстояло через заповедник Маунт Энгол, территорию с разнообразнейшей флорой и фауной, окружающую гору Энгол, поехать сухопутным путем, параллельно реке до городка Абер, где компания должна была объединиться и обсудить результаты, если таковые будут. Маленький шимпанзе устроился в джипе Юргена. Прощальный жест рукой сделали оба.
Большая часть маршрута проходила по Уганде — стране неспокойной, противоречивой, раздираемой гражданской войной, начатой местными царьками из-за обнаруженных золотых запасов, свернувших им напрочь головы; войной, перешедшей в кровавую диктатуру, метастазами перекинувшуюся в другие страны.
Оформив в Кисуму документы — все-таки пересечение границы — Хелен и Табибу отправились в плавание, пересекая озеро Виктория в его северной части. За несколько часов добрались до истоков Виктории-Нил, считающейся началом главной водной артерии Африки.
Табибу, знавший эти места, вел катамаран в обход плотины Оуэн-Фолс по одному из протоков. В своем начале Виктория-Нил — это бурный, полноводный поток, сбегающий вниз с плоскогорья в бешеной скачке через многочисленные пороги — мечту каякеров и рафтеров. Путники избирали более спокойные участки и протоки. Но и на них, удерживаясь в фарватере, приходилось энергично работать веслами, что называется, до пота, который тут же смывался звонкими, прозрачными брызгами щедро отпускаемыми мощным потоком воды.
За кормой остались прибрежный городок Джинжа и водопад Буджигали. Хелен и Табибу лавировали между островами, избегая сложных порогов, выбирая протоки поспокойнее, заканчивающиеся широким плёсами, где лежали небольшие крокодилы, стояли цапли, всматривающиеся или в свое отражение, или в стайки мелкой рыбы.
Намахавшись веслом, Хелен с трудом разжала кисть правой руки.Вроде пустяковый разрез под пластырем противно ныл и, краснея, показывал свои воспалённые края. Табибу, не мудрствуя лукаво, достал тюбик мази с запахом берёзового дегтя.
— Та самая! — наложил толстым слоем, забинтовал так, что Хелен не смогла держать весло, и безапелляционно добавил: — Теперь покой!
Могучий гиппопотам лежал в заливчике, полностью погруженный в воду, оставив над водой только глаза и ноздри, практически незаметные среди спящих на воде плоских листьев кувшинок и бутонов цветков, готовых вот-вот пробудиться.
Да-да, это был наш знакомый Гипоко, возвращённый к жизни чудесным прикосновением человеческой руки аэрита и волшебной мазью, аромат который он запомнил на всю жизнь.
Четыре года назад он пару месяцев восстанавливал силы, спустившись вниз по течению на несколько километров. Огромные размеры внушали опасения своре гиен, внимательно наблюдавших за раненым бегемотом-одиночкой.
Они так и остались тоскливыми наблюдателями: толстяк быстро набирал силу, благо травы на лугах было вдоволь. Вскоре желание вернуться к прежней насышенной жизни в своей большой семье погнало Гипоко в родные места, откуда он был изгнан. Гипоко жаждал реванша.
Повторная схватка была недолгой. Конкурент Гипоко, уставший от других столкновений, быстро капитулировал, но не убежал, а просто наклонил голову, признавая свое поражение. Гипоко впервые не стал добивать соперника. Что-то детское шевельнулось то ли в сердце, то ли в голове всегда жестокого к живым тварям гиппопотама.
Осмотревшись и найдя почти всех своих детенышей при матерях, принимая их благосклонность и знаки внимания, он оставил в стаде заносчивого выскочку. Проигравший получил право на безопасную жизнь, отказавшись от всех своих честолюбивых притязаний.
Восстановленное спокойствие и прежний порядок недолго царили в стаде. Четыре года унесло течением Виктории-Нил до момента, когда на лугах вдоль реки стали все чаще и чаще появляться вооружённые люди. Люди, которые не могли ужиться рядом друг с другом. Остатки так называемый армии сопротивления, потерпев поражение от правительственных войск, разбрелись по разным уголкам страны. Преследуемые победителями, не надеясь на пощаду или помилование, они старались затеряться в безлюдных африканских просторах, чтобы выжить и, возможно, продолжить кровавые столкновения под флагом следующего рвущегося к власти проходимца.
В стаде Гипоко стали исчезать подростки. Одного из них, вернее его останки, Гипоко обнаружил в дальней части пастбища.
Тело было расчленено, освежевано.
Это была самка. Через пару лет она бы вступила во взрослую жизнь.
Вчера Гипоко слышал хлопок, как будто удар клыком о клык, после чего все стадо в панике бросилось с пастбища в воду, а сегодня он стоял над трупом детеныша, вдыхая с воздухом запах людей — запах смерти. Он стелился по реке, наполняя каждую обонятельную клеточку тревогой и опасением за собственную жизнь Гипоко и каждого сородича из его стада.
В мрачных раздумьях исполин погрузился в воду, оставив над её поверхностью только ноздри и глаза, отражавшие багровый закат африканского солнца.
***
Костер было разгорелся, хотел заняться ещё сильнее, но был притушен: сидящие подле костра не хотели быть замечены. Их было двое. Они уже забыли, что когда-то, в другой жизни детьми ловили рыбу, собирали урожай, обрабатывали землю. Сейчас они умели только отнимать эту жизнь у других, чтобы продлить свою — исковерканную и изжеванную. Руки привыкли к прикладу и к стволам быстро. Они были подростками, когда в их селение пришли военные и предложили воевать за справедливость в армии сопротивления. Кто-то отказался. Его расстреляли тут же на окраине, надев мешок не голову. Тело продали плачущим родственникам. Монеты сразу же раздали новым бойцам. Новое ремесло и кормило, и одевало. Лозунги за независимость, против несправедливости, маскировавшие тупое стремление к власти, одевали в белые одежды произносивших их вождей.
Остальным досталась одежда цвета хаки, цвета обесцененной жизни. Сейчас они стали изгоями в своей собственной стране. Но солдаты нужны другим вождям в других странах. Они устремились в Южный Судан. Для этого надо было спуститься вниз по течению реки, а там добраться до границы. В ближайшем селении они украли лодку, на ней можно было сплавиться по реке, замаскировавшись под местных рыбаков. Бутыль вараги, добытая в той же деревне, поджаренное мясо гиппопотама с рисовой лепешкой, скрашивали пребывание возле костра новых флибустьеров. Вараги только стал растекаться по привычным к нему артериям и венам людей в защитного цвета одежде, как один из них прислушался, а другой поспешно потушил костер. Сверху по течению в наступающих сумерках приближалось судно.
---
Автор: Александр Ярлыков