Эмокану — темнокожий высокий человек, одетый, как нилот с северо-запада Уганды, в разноцветный матерчатый мешок с рукавами и дыркой для головы плюс обязательное ожерелье из белого бисера, с наслаждением вдыхал растворенную в воздухе над озером свежесть начинающегося дня.
Вчера, после суточной тряски на стареньком микроавтобусе через всю Уганду, он чувствовал себя, как сом в пересохшем русле реки, у которого забились грязью жабры.
Сегодня тишина одиночества, безмолвие водной равнины, несущей его лодку, и прозрачный, без запаха воздух избавили его от такого ощущения. Правда в голове осадочек грязи от мыслей попутчиков остался. Мысли были «не об чем», неприятные, раздражающие.
Они теснились в головах пассажиров, набившихся в салон, как саранча, и также бесцеремонно, как вышеупомянутое насекомое, лезли в голову Эмокану.
Он отключился на пару часов, погрузив себя в сон. Очнулся Эмокану от храпа и пронзительного чувства чужой боли. В клетке, втиснутой в микроавтобус, сидел, как ощипаный птенец, потный, неопрятный маленький детёныш карликового шимпанзе и грустно смотрел на Эмокану. Храпел пассажир — хозяин клетки, от которого явственно несло банановым самогоном. Эмокану раскрутил проволоку, фиксирующую нехитрый засов. Морщинки на черной, скукоженной мордочке примата разгладились, уголки губ скривились в подобии понимающей улыбки. Хозяин клетки продолжал храпеть. В прибрежном городке Джинджи Эмокану сошел с микроавтобуса, быстрым шагом направился в сторону видной с места остановки полоски воды и верхушек редких мачт, с сидящими на них чайками.
Утром следующего дня на аэродроме местного значения близ Серонеро, в сотне километрах от Джинджи, старенький, но все еще надежный одномоторный Cessna 172, выкрашенный в желто-зеленый цвет, выруливал на короткую грунтовую взлетную полосу.
***
Поплавок, сделанный из фрагмента камыша, мелко задрожал и ушел под воду. «Тилапия», — безошибочно определил Эмокану и сделал подсечку. Жало крючка, спрятанное в приманке, пробило верхнюю губу рыбы, плавники мгновенно встали дыбом, тело, покрытое мелкой серебристой чешуей, изогнулось дугой и сразу выпрямилось, передав усилие хвосту, чтобы освободиться и уйти на безопасную глубину. Но крепка леска и прочно сидит крючок — невозможно снова обрести свободу.
Эмокану нашел нужные слова, и рыба больше не сопротивлялась, а послушно повисла на леске. Он продолжил ловлю. Но ужение не было главным занятием, ради которого посылал его на озеро Учитель за сотню километров от дома.
«Слушать небо, поймать сигнал-послание, чтобы восстановить связь с главной высшей цивилизацией, установленную на заре развития человечества и прервавшуюся два-три тысячелетия назад», — было его основное напутствие, причем оно не произносилось вслух, а словно отпечатывалось в сознании. Что именно он должен услышать и в каком виде должна поступить информация, Эмокану точно не знал. Главное — передать её Учителю.
Сегодня день плавно переходил из утра в полдень, и в момент перехода сознание Эмокану зафиксировало всплеск чьих-то эмоций: «Я нечаянно убил птицу!!!».
Эмокану запустил лодочный моторчик: возможно, придётся двигаться к эпицентру события — тело не мысль, его не перекинешь мгновенно даже на несколько километров, а мысленно он почувствовал, как летят в чьё-то лицо осколки твердого, но хрупкого пластика, вперемешку с перьями и кровью, как судорожно работают за штурвалом руки, как падает из держателя пневморужье, а срез иглы останавливается в просвете артерии, и содержимое шприца-дротика мгновенно попадает в кровоток и путает сознание.
«Нечаянно убил птицу!!!»
А вот и реальность: самолёт, резко меняющий курс, вываливается из стаи фламинго и падает в воду в полукилометре по курсу лодки, управляемой темнокожим человеком. Через две-три секунды картину дополняет дергающий звук мотора и хлопок о воду.
***
Пилот лежал в кабине, погруженный полностью в воду. Похоже, самолёт нырнул, потом его вытолкнуло на поверхность, он ещё продержится на воде, воздух выйдет из внутренних полостей, и самолёт снова погрузится в воду, теперь уже окончательно.
Эмокану дёрнул дверь кабины, она поддалась, и он с трудом втащил тело в лодку. В правой кисти торчал осколок жесткого пластика, на лице было несколько глубоких порезов. Да ещё игла с цилиндром торчала в стопе, обутой в ботинок. Человек не дышал. Эмокану, сорвав с бедняги яркий оранжево-красный спасательный жилет, несколько раз нажал на грудину, сильно, толчками, двумя руками, затем приложил свой рот к чужим бескровным губам и выдохнул в рот незнакомца несколько раз. Признаков жизни не было.
Дальнейшие действия Эмокану выполнил как будто под чью-то диктовку. Он уложил тело на спину, достал острый нож, нащупал под кадыком ямку, проткнул кожный покров и мембрану между хрящами гортани, подобрал фрагмент бамбуковой удочки нужного диаметра, отрезал: получилась трубочка длиной с ладонь, толщиной с указательный палец.
Эмокану вставил её в разрез, сделал глубокий вдох и выдохнул всю свою жизненную ёмкость легких в лёгкие пилота, затем из улова на дне пироги осторожно достал невзрачную снулую рыбу с усами и положил на грудь человеку, затем зло ткнул её стилетом. По бокам рыбы промелькнули огоньки, и последовал разряд тока. По телу, лежавшему навзничь, прошла судорога, губы порозовели, человек закашлял. Из бамбуковой трубки стала обильно отходить слизь.
Брезгливость в сторону! Эмокану помогал оживающему. Выплюнув последний раз полный рот в воду великого озера, Эмокану выдернул трубку из гортани, прижал к ране лист африканского подорожника, который всегда носил с собой, и ещё раз осмотрел незнакомца. Тот был высокого роста, сму(и темноволос с правильными, красивыми чертами лица. Но глаза — а человек раскрыл их — были цвета неба, под сводом которого раскинулась бесконечная гладь великого озера.
Эмокану внимательно посмотрел в глубину синих глаз.
***
«Маленький мальчик на руках у пожилой, но всё ещё красивой женщины. Он смугл, черноволос, но с голубыми глазами. Рядом в традиционной одежде — красном сари с золотым бордюром по нижнему краю — стоит ослепительно красивая женщина. У обоих между бровями красные точки. На пожилой женщине сари белого цвета. Близко к молодой красавице стоит белокожий человек в шортах, белой футболке.
Они смотрят на мальчика, а мальчик смотрит на зелёную стену листопадного леса. Только что бабушка закончила рассказ про обитателей этого леса — львов. И мальчику кажется, что на опушке он видит их. Женщина и мужчина по очереди целуют мальчика, похоже они оставляют его…»
Эмокану мысленно перевернул страницу — чисто, вернулся назад — тоже чисто: незнакомец закрыл глаза.
Гипоксия стёрла всю информацию, накопленную мозгом спасённого за временной промежуток, называемый прожитой жизнью. Он не знал: кто он, откуда, когда он пришел в этот мир, и кем он в нем был. Пазл его жизни, записанный корой мозга, рассыпался и растворился в пресной воде африканского озера. Эмокану успел лишь рассмотреть один из кусочков детства человека с голубыми глазами.
Эмокану осмотрел раны ещё раз: «Одними заклинаниями тут не поможешь. Нужны элементарные медикаменты», — и повернул лодку к берегу к одному из прибрежных селений. Он вернулся с мазью черного цвета и специфического запаха, которой обработал раны.
Лёгкая лодка из стеклопластика с сооруженным на ней навесом, толкаемая экономичным подвесным «сузуки», скользила к началу реки Виктория-Нил. В противоположном направлении поплыл электрический сом, отпущенный Эмокану. А на высоте двух километров в африканском небе кружил, внимательно и разочарованно наблюдавший за событиями с высоты своего полёта, самый большой стервятник Африки — белоголовый сип.
---
Автор: Александр Ярлыков