«Когда в Николаев приезжал Заместитель Наркома Радзивиловский и при докладе ему дел он приказал Ориентлихерману поломать одному арестованному ребра».
Этот штрих к портрету кавалера орденов Ленина, Красного Знамени, Знак почета, почетного работника ВЧК-ОГПУ, депутата Верховного Совета СССР 1-го созыва чекиста Радзивиловского содержится в последнем слове бывшего начальника особого отдела УНКВД по Николаевской области Ф.Т. Овчинникована на заседании Военного трибунала войск НКВД Киевского округа в марте 1940 г.
Радзивиловский был тем следователем, который положил начало погрому командного состава Красной Армии, о чем я рассказал в статье «"Нулевой пациент" эпидемии военно-фашистского заговора в РККА».
А в 1930-ом году Радзивиловский входил в состав следственной бригады, расследовавшей дело, впоследствии получившее название "дело Промпартии".
В 1930-ом году Радзивиловский, тогда - помнач. 3 отделения СО ОГПУ, допросив по делу «промпартии» Мороза, «расколол» того на «признанку», что тот входил в группу, намеревавшуюся совершить террористический акт против зампред ОГПУ тов. Ягода.
Мороз рассказал Радзивиловскому, что:
«… в помещении котельной лаборатории Теплотехнического ин[ститу]та, в кабинете КОЗЛИНСКОГО, в присутствии ЛИППЕ и ДАВИДОВА Николая Андреевича нами было получено от КОЗЛИНСКОГО оружие. Я получил «Наган» с семью патронами, ЛИППЕ также получил «Наган», ДАВИДОВ Н. А. получил бомбу и «Браунинг», у КОЗЛИНСКОГО был автоматический револьвер. При вторичном нашем возвращении к зд[анию] ОГПУ я уже также имел у себя бомбу. Эти две бомбы были кустарного происхождения. К моменту совершения намеченного акта у нас на руках было 4 фотокарточки ЗАМПРЕД ОГПУ тов. ЯГОДА. Машина Теплотехнического ин[ститу]та была установлена КОЗЛИНСКИМ около Политехнического Ин[ститу]та.
Насколько я помню ЗАМПРЕД ОГПУ ЯГОДУ мы видели при входе в ОГПУ 2 раза. Мы в это время находились напротив здания ОГПУ.
Это происходило вечером. Террористический акт не произошел потому, что мы не были уверены точно в том, что это был ЯГОДА. Оружие и бомбы на следующий день были нами сданы КОЗЛИНСКОМУ».
«Подельник» Мороза по террористической организации Давидов подтвердил его показания, в части обстоятельств подготовки покушения на убийство Ягоды, дополнив их тем, что объектом террористического акта кроме Ягоды центральным комитетом "промпартии" был утвержден еще и Сталин.
Приблизительно то же самое показал и другой участник террористической организации Липпе, но дополнил показания «подельников» следующим фрагментом:
«На другой день КОЗЛИНСКИЙ взволнованно мне сообщил, что теракт против тов. ЯГОДЫ сейчас состояться не может и откладывается до подходящего момента, так как об этом стало известно большому кругу лиц, чем это следовало бы по конспиративным соображениям, и он боится провала. Фотокарточки уничтожены, а оружие ликвидировано».
Руководитель этой террористической группы Козлинский расширил показания подельников, заявив что:
«В конце мая с. г. я был вечером вызван в кабинет к РАМЗИНУ на совещание. Там присутствовали: РАМЗИН, ЕВРЕИНОВ, ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ, ДАВИДОВ и ОЧКИН.
На этом совещании РАМЗИН передал постановление ЦК «Пром. Партии» о необходимости в ближайшее время произвести теракты против СТАЛИНА, ЯГОДЫ, КУЙБЫШЕВА, ВОРОШИЛОВА и КАГАНОВИЧА. В первую очередь нужно провести теракты против СТАЛИНА и ЯГОДЫ и выполнением должны заняться немедленно: тергруппа ЕВРЕИНОВА против СТАЛИНА и моя тергруппа против ЯГОДЫ. Тогда же РАМЗИН указал, что ЦК Промпартии предполагает, после убийства ЯГОДЫ, подготовить теракт и против МЕНЖИНСКОГО».
Протокол допроса Козлинского подсвечивает и то, кем были эти отважные «террористы».
«Я (КОЗЛИНСКИЙ) являлся руководителем террористической группы боевой организации «Промышленной Партии». В мою террористическую группу входили инженеры ЛИППЕ и МОРОЗ.
Кроме того, мне известны следующие террористические группы боевой организации «Пром. Партии»:
а) Группа во главе с ДАВИДОВЫМ в машинной лаборатории Теплотехнического Ин[ститу]та;
б) группа ЕВРЕИНОВА в котлотуробъединении (б[ывшее] общество «Тепло и Сила»);
в) тергруппа в отделе рационализации Теплотехнического Ин[ститу]та, в которую входил и БУЛАШЕВИЧ».
Бесстрашный Евреинов, сколотивший террористическую группу в котлотуробъединении (б[ывшее] общество «Тепло и Сила») рассказал следственной группе, как его группа покушалась на Сталина.
«Проф. РАМЗИН сообщил, что центральный комитет Промпартии вынес постановление об убийстве Сталина и Ягоды, приурочивая эти теракты ко времени XVI партсъезда…
По предложению проф. РАМЗИНА, центральный комитет П.П. решил поручить производство терактов в отношении Сталина террористической группе ЕВРЕИНОВА…
РАМЗИН преподал … готовую инструкцию, которая сводилась к следующему:
1. каждый террористический акт должен быть выполнен отдельными группами[:] моей в отношении Сталина и группой КОЗЛИНСКОГО — в отношении Ягоды или Менжинского.
2. Терракты должны быть произведены путем метания бомб.
3. Исполнители террактов, кроме бомб, должны быть вооружены револьверами для самозащиты, задержки на ходу машин с лицами, в отношении коих должен быть произведен терракт[,] и внесения смятения на улице после производства терракта, для обеспечения бегства участвовавших в совершении теракта.
4. Бомбы в количестве трех штук для каждого терракта общим количеством шесть штук изготовляются военной организацией Промпартии, а именно одной из ячеек Промпартии в инженерно-технической частях Красной армии; бомбы кустарного производства в форме коробок.
5. В целях производства терактов каждая из 2-х террористических групп должна установить службу разведки по пути следования лиц, в отношении коих намечено производство террактов и в подходящий момент совершить самый терракт.
На другой день после совещания инж. ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ приехал из Теплотехнического Института, где проживал на месте своей службы, в Технико-производственное управление треста «Тепло и Сила», помещающееся в Юшковом пер[еулке] по Ильинке и шофер машины САВЕЛЬЕВ, по его поручению, внес в мой кабинет фанерный ящик с подписью на нем; «Осторожно, пробы в стеклян[н]ых банках». В ящике находились три бомбы в форме прямоугольной коробки весом ок[оло] 2 кило каждая и 4 револьвера сист[емы] «Браунинг».
ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ объяснил мне как следует обращаться с бомбой при совершении теракта: с боковой стороны бомбы выступал конец предохранительной и спусковой пружины. Для взрыва бомбы необходимо было: нажать пружину и в таком состоянии тотчас бросать в нужном направлении. Бомбы и револьверы были мной переложены в ящик письменного стола и в нем заперты; упаковочный ящик пустым остался в кабинете. Получив оружие[,] я продумал план совершения терракта и наметил роли отдельных участников моей тергруппы: непосредственное совершение теракта я решил поручить СМИРНОВУ С. М. и ДЫДЗИНСКОМУ О. И., как находившимся под большим моим влиянием. БУЛАШЕВИЧА и ПРАСОЛОВА я решил передать в распоряжение соответственно СМИРНОВА и ДЫДЗИНСКОГО; ШИШОВ должен был служить для связи с общими группами. Наблюдательные посты я наметил у дома ЦК ВКП(б) на Старой пл[ощади] и у Большого театра.
…числа 10 июня я лично ездил к РАМЗИНУ на его квартиру в Теплотехнический Институт и получил от него дополнительно два револьвера той же системы браунинг. С каждым револьвером, как ранее[,] так и во второй <раз,> полученном мною[,] я получил по одной запасной обойме.
…РАМЗИН одобрил сообщенный мною ему план действия по совершению терактов…
…Наблюдение за т. СТАЛИНЫМ я предложил начать с 26 июня, т. е. с кануна съезда партии. Отпуская членов моей группы[,] я потребовал от каждого выражения словесного согласия, каковое и получил.
Вечером 25-го июня я передал отдельно каждому из 5 членов моей группы, вызывая их к себе в кабинет через некоторые промежутки времени: СМИРНОВУ — бомбу и револьвер, ДЫДЗИНСКОМУ — бомбу и револьвер, ШИШОВУ — бомбу и револьвер, БУЛАШЕВИЧУ — револьвер и ПРАСОЛОВУ — револьвер, объяснив каждому способ обращения с бомбой. 6-й револьвер я оставил для себя в запертом ящике письменного стола.
Посты наблюдения были установлены с утра 26-го июня…
…Из сообщений членов моей тергруппы мне известно следующее: СМИРНОВ видел Сталина, вышедшего вдвоем с т. МОЛОТОВЫМ в первый день съезда у здания ЦК ВКП(б) днем. Сталин и Молотов быстро уехали на машине по направлению к центру и СМИРНОВ не успел совершить, по его словам, теракта. На второй день съезда СМИРНОВ и ДЫДЗИНСКИЙ дежурили у Большого театра; с ними в это время присутствовали остальные три члена группы — БУЛАШЕВИЧ, ШИШОВ и ПРАСОЛОВ. СМИРНОВ и БУЛАШЕВИЧ после окончания дневного заседания съезда увидели т. Сталина, направляющегося пешком в группе лиц, среди коих СМИРНОВ узнал т.т. ОРДЖОНИКИДЗЕ и МОЛОТОВА, от выхода из подъезда Большого театра к пл. Свердлова. СМИРНОВ и на этот раз теракта не совершил и вечером в моем служебном кабинете сообщил мне, что видел т. Сталина, но не решился совершить теракт…
…По словам ДЫДЗИНСКОГО[,] он видел лично Сталина всего один раз при выходе из здания ЦК ВКП(б) и не мог совершить теракт, т. к. в это время находился на значительном расстоянии от подъезда и сообщил мне лишь тип и №№ машины, на которой т. Сталин уехал с неизвестным ему ДЫДЗИНСКОМУ человеком.
ШИШОВ сообщил мне, что также всего один раз видел Сталина в большой группе лиц, вследствие чего не решился бросить бомбу, поскольку в этом случае терракт мог распространиться на лиц, в отношении коих центральный комитет Промпартии своего решения не выносил.
Полагаю, что сведения[,] сообщающиеся мне членам тергруппы, не соответствовали действительности, и они имели целый ряд вполне подходящих для совершения теракта моментов, но не решались бросить бомбу. Наблюдения в целях совершения терактов продолжались в течение первых пяти или шести дней съезда, когда ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ сообщил мне полученное им через ЛАРИЧЕВА постановление об отмене терактов…
ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ, сообщив мне об отмене терактов, предложил вернуть оружие, бомбы и револьверы.
Последние были мной отобраны у всех членов моей тергруппы[,] и запаковав 6 револьверов и 3 бомбы частью в прежний упаковочный ящик, частью в другой меньшего размера, я их передал ПРЕДТЕЧЕНСКОМУ, который на машине отвез их при возвращении, после службы на квартиру в Теплотехнический институт. На мой вопрос, как предполагается поступить с бомбами[,] ПРЕДТЕЧЕНСКИЙ мне сказал, что бомбы по всей вероятности будут разоружены, вследствие своей ненадежности и непригодности для длительного хранения».
Дело промпартии рассматривало Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР под председательством А. Я. Вышинского, государственное обвинение представлял, в том числе, прокурор Н. В. Крыленко.
Промпартия в этом придуманном чекистами детективе, судя по материалам дела, действовала в интересах правого крыла ВКП(б).
Через 8 лет Вышинский, подписав обвинительное заключение на Крыленко, который на следствии сознается в том, что с 1930 года участвовал в антисоветской организации правых и занимался вредительством, пошлет коллегу и, в какой-то степени, учителя к стенке.
А еще раньше предполагаемая жертва терракта Ягода признается в том, что и он вредил и шпионил в интересах правых.
И Крыленко, и Вышинский, и Ягода были, каждый по-своему незаурядными личностями.
Подробнее о низ можно прочитать в статьях:
Прокурор революции | михаил прягаев | Дзен
Дело альпинистов | михаил прягаев | Дзен
"Это наш Вышинский". Слова Гитлера были для бывшего большевика комплиментом. | михаил прягаев | Дзен
«Помесь садизма с государственной мудростью» | михаил прягаев | Дзен
Все следователи по этому делу, в том числе и Радзивиловский, в 1938 году сознались, что были участниками заговора внутри НКВД и были расстреляны.
Вот так одни «враги народа» уничтожали других «врагов народа».
В этом придуманном чекистами боевике интересно еще и вот что.
Создателю и руководителю боевой организации «Промышленной Партии» Рамзину расстрельный приговор заменят «десяткой».
Дело в том, видимо, что Рамзин был авторитетным ученым, одним из ключевых звеньев в разработке и внедрения знаменитого плана ГОЭЛРО.
Когда Политбюро ЦК РКП(б) отказалось выделить по просьбе Госплана средства для отправки заболевшего Рамзина на лечение за границей, Ленин по телефону продиктовал письмо секретарю ЦК: «Рамзин — лучший топливник в России. В лице Рамзина мы имеем самого выдающегося учёного по такой специальности, по которой у нас после Кирша людей нет».
На момент ареста он был директором Всесоюзного теплотехнического института, членом Госплана и ВСНХ (Высший Совет народного хозяйства).
Следствие присовокупило к этим статусам титул председателя центрального комитета промпартии.
Возможно, свою роль судьбе Рамзина сыграло и то, что именно его показания стали основным аргументом следствия и суда. Он не только признал свою вину, но обвинил ещё и других.
2 октября 1930 г. председатель ОГПУ Менжинский доложил Сталину запиской о ходе следствия по «делу Трудовой крестьянской партии» и возможных связях ее с «Промпартией», в которой, кроме прочего писал:
«Очень прошу Вас прочесть показания известного <проф.> Рамзина. Во втором из них от 29/IX-I/X с. г. Рамзин рассказывает, как промышленная партия (инженерный вредительский центр) проводила свою линию по всем отраслям советской работы через Рыкова, Ломова и др. Это — скромное начало, благодаря перекрестным допросам участников «обработки» наших правых и дальнейшим уточнениям самого Рамзина продолжение должно дать не только полную картину право-вредительского переплета в советской работе, но и связей, разговоров, откровений — и, надо думать, некоего политического контакта. Никаких неясностей здесь терпеть нельзя. Но само собой разумеется, что и Кондратьев с Громаном, и Рамзин, и Ларичев понимают роковое значение для них этой темы и всячески от нея отвиливают, ссылаясь просто на общность установок с правыми, боясь друзей в компартии превратить в ярых врагов. Думаю, что в течение Октября все-таки добьемся правды.
Новый момент в деле — террор: у Рамзина была террористическая группа из молодых инженеров. Здесь, как и в вопросе о военной организации, арестованные террористы начали признаваться. Прилагаю показание одного из них Евреинова».
О том насколько правдивы были показания Рамзина, послужившие образцом для списывания, можно получить представление, ознакомившись с заявлением инженера-технолога Сергея Иеронимовича Краузе Пом. зав. экономическим сектором Государственного института по проектированию металлургических заводов («ГИПРОМЕЗ») от 8 ноября 1930 года.
Из Московской внутренней тюрьмы Краузе писал на имя помощника прокурора РСФСР по надзору над ОГПУ Р. П. Катаняна.
«26 октября в Ленинграде, на службе, в помещении «Гипромеза» я был арестован и после кратковременного пребывания в ДПЗ [меня] привезли в Москву. На допросе мне было предъявлено обвинение в принадлежности к Промышленной партии в качестве лица, которое должно было организовать в Ленинграде покушения на заводы при посредстве конкретно указанных лиц, именно — профессоров-теплотехников Кирпичева и Шретера, причем мне было заявлено следователем, что ему не нужны мои доказательства невиновности, мои соображения о причинах обвинения и прочее, а что требуется мое полное и безоговорочное признание, т. к. для ГПУ, по его заявлению, существующих показаний достаточно, а мое признание требуется в целях смягчения моей участи.
…Прежде всего я еще раз письменно подтверждаю, что о Промышленной партии узнал из газетных уведомлений ОГПУ, что показания Рамзина и Предтеченского, предъявленные мне — есть абсолютно ни на чем не основанный оговор, причина которого мне неизвестна, но о цели, с какой это сделано, — я имею свои соображения, которые изложу ниже; что профессоров Кирпичева и Шретера я не видел ни лично[,] ни по телефону даже не говорил, начиная с начала 1928 г.
…Мое объяснение оговоров Рамзина. Рамзин, человек весьма талантливый, очевидно попал в безвыходное положение, как контрреволюционер, и решил пропадать с большой помпой и шумом на весь культурный мир. Сколько правды, а сколько вымысла в его сочинении, именуемом «показания», я не берусь судить, как не берусь утверждать, что все это вымысел, ибо отвечать можно только за самого себя. Вероятно, Правда рамзински-талантливо смешана с Ложью, а цель смеси — замешать как можно больше ценных и талантливых людей, снять их с работы и нанести этим огромный вред стране и ее текущим напряженным работам по индустриализации и подготовке кадров.
В области теплотехники он достиг, кажется, этого полностью, ибо все видное и талантливое почти поголовно арестовано и обвиняется по самому ужасному преступлению — терроризму и взрыву заводов.
Эта гнусная провокация лишена, однако, черт подлинной талантливости, т. к. поставить знак равенства между теплотехниками и бомбистами-террористами достаточно нелепо: террорист, как показывает исход революций, должен обладать такими специфически сильными чертами характера, какими вряд ли все известные теплотехники обладают. Среди оговоренных Рамзиным имеется фигура теплотехника, профессор Крауз[е]. Это очень близорукий, очень болезненный эпилептик, при серьезном волнении впадающий в припадок эпилепсии. Согласитесь, т. Прокурор, что для профессора такая фигура колоритная, но для террориста просто смешна.
Может быть, однако, талантливость композиции Рамзина заключается именно в нелепости фигур, что вскроется лишь в конце следствия? Во всяком случае ясно одно. Рамзин сделал игру, расставил шары, среди которых есть и контрреволюционеры и советские; следствие поставило своей задачей загнать все шары в лузы, обязательно безоговорочно (не желая слышать даже оправданий) и без исключения. Это ли задача следствия? А загнать, конечно, можно, используя все те «сильные» средства, о которых говорил т. следователь. Средний инженер по стойкости не революционер, и, тем более, террорист, а просто обыватель «болота», разслоение которого идет с большим трудом: «болотный» человек, инженер, или кто бы он ни был, за сохранение жизни, хотя бы и оплеванной, готов на все, что угодно, и оплевывает себя сам — это понятно.
Показания С. Предтеченского. Я его не считал способным к подлости, т. е. служить Советской власти и ее предавать. Значит, ошибался. Но, возможно, здесь дело не в подлости, а в трусости. Ведь ему предъявил действительно чересчур много Рамзин — роль главного преступника; арестованы жена, сын, сводный брат (профессор А. А. Предтеченский) — последних трех я видел в камерах 5 на Лубянке № 2 и в камере 11 на Лубянке № 14, — если и следствие употребило свои «сильные» средства, то гчто удивительно допустить, что человек «сдал», не нашел единственно правильного выхода или побоялся его, и за чечевичную похлебку, т. е. за оплеванную жизнь, начал повторять за Рамзиным его измышления, целиком и полностью. Это не подлость, это трусость, которая, однако, хуже всякой подлости.
По[-]видимому, предполагается, что я тоже должен проделать этот путь.
В силу изложенного, считаю необходимым заявить, что оплеванная жизнь в какой бы то ни было форме, жизнь, равная гражданской смерти, для меня, как гражданина Советского Союза, все силы и способности кладущего на его успешное и быстрейшее строительство, — не приемлема; т. к., с другой стороны, следствие не дает мне иного выхода, то я решил принять единственные доступные мне меры:
1) Обратиться с протестом к Вам, т. Прокурор, как к охраняющему интересы и честь не только Союза, но и его граждан и 2) объявить голодовку, в знак протеста, во-первых, и, во-вторых, в доказательство того, что я предпочитаю добровольную смерть позорной сделке с совестью. Голодовку начал с 5/XI.
Вас, т. Прокурор, еще раз прошу опросить названных мной четырех товарищей, т. к. полагаю, что свидетельство и даже мнение четырех старых коммунистов стоит много больше, чем голословные обвинения пары контрреволюционеров, из которых один — по меньшей мере вредитель, если пошел на подобный дьявольский оговор массы нужнейших Союзу специалистов в самое тяжелое для строительства пятилетнего плана время, другой — по меньшей мере, подлый трус.
Инженер-технолог Сергей Иеронимович Краузе
Этим следователем, фамилию которого Краузе в письме не называет, вероятно, был как раз Радзивиловский, потому что именно ему адресована резолюция на этом документе:
«т. Радзивиловскому. 1) Доложить т. Агранову. 2) Предложить нач[альнику] тюрьмы искусственное кормление Краузе, если он не бросит голодовку. 8/ХI» (подпись неразборчива).
Позже Краузе пытался покончить с собой, вскрыв вены, однако неудачно, и после помещения в госпиталь и выздоровления, был отправлен в тюрьму «Кресты» г. Ленинграда, где работал в закрытом КБ («шарашке») под руководством Л. К. Рамзина. В 1932 г. реабилитирован за отсутствием состава преступления.
После освобождения работал старшим инженером Ленинградского института газов и жидкого топлива.
Сталин не проигнорировал просьбы Менжинского и с показаниями Рамзина и Евреинова ознакомился. Свое мнение Сталин изложил в ответном письме.
Приведу его без изъятий и искажений. Читайте, наслаждайтесь.
«Тов. Менжинский!
Письмо от 2.Х и материалы получил. Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях — это вопрос об интервенции вообще и особенно вопрос о сроке инт[ервен]ции. Выходит, что предполагали инт[ервен]цию в 1930 г., но отложили на 1931 или даже на 1932 г. Это очень вероятно и важно, что исходит от первоисточника, т. е. от группы Рябушинского, Гукасова, Денисова, Нобеля, представляющей самую сильную как в смысле капитала, так и в смысле связи с французским и английск[им] правительствами. Может показаться, что ТКП или «Промпартия», или «партия» Милюкова представляют главную силу. Но это неверно. Главная сила — группа Рябушинского, Денисова, Нобеля и т. п., т. е. «Торгпром». ТКП, «Промпартия», «партия» Милюкова — мальчики на побегушках у «Торгпрома». Тем более интересны сведения о сроке инт[ервен]ции, исходящие от «Торгпрома». А вопрос об интервенции вообще, о сроке инт[ервен]ции в особенности, представляет, как известно, для нас первостепенный интерес.
Отсюда мои предложения.
а) Сделать одним из самых важных узловых пунктов новых (будущих) показаний верхушки ТКП, «Промпартии» и особенно РАМЗИНА вопрос об инт[ервен]ции и сроке инт[ервен]ции (1. Почему отложили инт[ервен]цию в 1930 г.? 2. Не потому ли, что Польша еще не готова? 3. Может быть потому, что Румыния не готова? 4. Может быть потому, что лимитрофы еще не сомкнулись с Польшей? 5. Почему отложили инт[ервен]цию на 1931 г.? 6. Почему «могут» отложить на 1932 г.? 7. И т. д. и т. п.)
б) Привлечь к делу ЛАРИЧЕВА и других членов ЦК Промпартии и допросить их строжайше о том же, дав им прочесть показания РАМЗИНА.
в) Строжайше допросить ГРОМАНА, который по показанию РАМЗИНА, заявил как-то в «Объединенном центре», что «инт[ервен]ция отложена на 1932 г.».
г) Провести сквозь строй г. г. КОНДРАТЬЕВА, ЮРОВСКОГО, ЧАЯНОВА и т. д., хитро увиливающих от «тенденции к интервенции», но являющихся (бесспорно!) интервенционистами, и строжайше допросить их о сроках инт[ервен]ции (КОНДРАТЬЕВ, ЮРОВСКИЙ И ЧАЯНОВ должны знать об этом так же, как знает об этом МИЛЮКОВ, к которому они ездили на беседу).
Если показания РАМЗИНА получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (ГРОМАН, ЛАРИЧЕВ, КОНДРАТЬЕВ и К° и т. д.), то это будет серьезным успехом ОГПУ, так как полученный таким образом материал сделаем в той или иной форме достоянием секций КИ и рабочих всех стран, поведем широчайшую кампанию против интервенционистов и добьемся того, что парализуем, подорвем попытки к интервенции на ближайшие 1-2 года, что для нас немаловажно.
Понятно?
Привет!
И. Сталин
Последующими документами Менжинский демонстрирует, что все правильно понял, что, например, Ларичева, как и подсказывал чекистам Сталин, допросили «строжайше» и он ответил положительно на все поставленные Сталиным вопросы.
Сталин.
«Сделать одним из самых важных узловых пунктов новых (будущих) показаний верхушки ТКП, «Промпартии» и особенно РАМЗИНА вопрос об инт[ервен]ции и сроке инт[ервен]ции».
Ларичев.
«РАМЗИН сообщил, что, по мнению Торгпрома и французского штаба, события могли развернуться настолько быстро, что само осуществление интервенции могло оказаться возможным в течении 1928 года.
…Однако позднее, т. е. летом 1928 г.[,] РАМЗИНЫМ было получено сообщение, что предполагавшийся срок интервенции на 1928 г. не может быть осуществлен, в силу целого ряда обстоятельств и должен быть отодвинут.
Сталин.
«2. Почему отложили инт[ервен]цию … Не потому ли, что Польша еще не готова? 3. Может быть потому, что Румыния не готова?»
Ларичев.
«РАМЗИН сообщил мне, что этим делом ведает специальная комиссия под председательством генерала французского штаба ЖАНЕН. Главные усилия французского штаба направлены на организацию и вооружение военных сил Польши и Румынии».
Сталин.
«4. Может быть потому, что лимитрофы еще не сомкнулись с Польшей?»
Ларичев.
«Из рассказа РАМЗИНА об этом совещании мне известно следующее. Ему было прежде всего указано, что сложность политической обстановки заграницей, в особенности двойственная политика Германии, а также позиция, занимаемая Литвой в отношении Польши, делают немедленное выступление против СССР несвоевременным».
Сталин.
«Может показаться, что ТКП или «Промпартия», или «партия» Милюкова представляют главную силу. Но это неверно. Главная сила — группа Рябушинского, Денисова, Нобеля и т. п., т. е. «Торгпром». ТКП, «Промпартия», «партия» Милюкова — мальчики на побегушках у «Торгпрома». Тем более интересны сведения о сроке инт[ервен]ции, исходящие от «Торгпрома»».
Ларичев.
«По приезде в Париж (7 или 8 октября [19]28 г.) мы посетили председателя Торгпрома ДЕНИСОВА для переговоров о положении нашей организации и направлении нашей деятельности. На этом совещании у ДЕНИСОВА, на котором присутствовали и другие представители Торгпрома (РЯБУШИНСКИЙ, НОБЕЛЬ, ГУСАКОВ, СТАРИНКЕВИЧ), РАМЗИНЫМ был сделан доклад об общем положении дел в Промышленной партии и, в частности, по вопросу о ведущейся подготовке к интервенции внутри Союза.
…ДЕНИСОВ нам указал, что, действительно, данный момент является неблагоприятным и с внешне-политической стороны для открытого выступления против СССР и что срок интервенции должен быть отодвинут, примерно, на 1930 г. Однако он особенно подчеркнул, что сам по себе вопрос об интервенции ни в коем случае не снимается, а наоборот — становится все более и более актуальным, благодаря тем мероприятиям, которые предпринимаются и проводятся французским правительством, в согласии с другими заинтересованными странами».
Сталин.
«1. Почему отложили инт[ервен]цию в 1930 г.?»
Ларичев.
«Возникший летом 1929 г. конфликт на Восточно-Китайской ж. д.[,] как я узнал от РАМЗИНА и КАЛИННИКОВА, являлся диверсионным шагом со стороны иностранных военных кругов, предпринятый, главным образом, под давлением французского штаба. Этим выступлением предполагалось, с одной стороны[,] выяснить наши мобилизационные возможности и боеспособность красной армии, а с другой стороны выявить отношение широких кругов населения к вопросу о возможности войны и о степени прочности советской власти и ее влияния на рабочую и крестьянскую массу в моменты внутренних и внешних затруднений.
Неудача иностранных военных и дипломатических кругов в этом вопросе в значительной мере объяснялась нами как результат высокой подготовки нашего военного командования и показала, что красная армия представляет огромную силу, с которой необходимо серьезно считаться при решении вопроса об интервенции.
Создавшееся положение вызвало еще большее озлобление в иностранных кругах против СССР, но с другой стороны вынудило вернуться к вопросу о пересмотре возможного срока интервенции, отложив ранее намечавшийся срок с 1930 г. по крайней мере на год».
Сталин.
«Если показания РАМЗИНА получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (ГРОМАН, ЛАРИЧЕВ, КОНДРАТЬЕВ и К° и т. д.), то это будет серьезным успехом ОГПУ».
Менжинский мог собой гордиться. Громан, Ларичев, Кондратьев и К° полностью, как под копирку, подтвердили показания Рамзина.
В заключении Рамзину предоставили возможность продолжать научную работу над конструкцией разрабатывавшегося им прямоточного котла. В 1934 году по приказу наркома тяжёлой промышленности СССР Г. К. Орджоникидзе в составе 9-го управления ГПУ было организовано «ОКБ прямоточного котлостроения», которое возглавил Рамзин. ОКБ стало прообразом тех самых «шарашек» (закрытых научных центров), в которых позднее работал А. Н. Туполев и С. П. Королёв и другие.
В этой "шарашке", кстати, под руководством Рамзина работал и Краузе, жалобу которого на произвол следствия я Вам цитировал ранее.
В 1932 г. Краузе, как указано на ресурсе, ему посвященному, реабилитирован за отсутствием состава преступления.
После освобождения работал старшим инженером Ленинградского института газов и жидкого топлива.
В феврале 1938 г. Краузе был вновь арестован органами НКВД и осуждён по ст. 58 на 10 лет без права переписки.
Сергей Иеронимович Краузе расстрелян по так называемому Списку «Немцы» № 11 в Ленинграде 8 апреля 1938 г.
В феврале 1936 года Рамзина амнистировали, а в 1943 году организатор покушения на Сталина, Ягоду, Куйбышева, Ворошилова и Кагановича стал лауреатом Сталинской премии первой степени.
Дело Промпартии было, в общем-то, стандартным откликом на косяки Советской власти.
В 1930 году неудовлетворенность рабочих уровнем оплаты труда, перебои с выплатой в промышленности заработной платы, бытовые трудности спровоцировали волну забастовок трудящихся.
В качестве подтверждающего этот тезис аргумента приведу таблицу из статьи о коллективных трудовых конфликтах в СССР.
Дело Промпартии объясняло, что трудности, послужившие причиной для народного волнения, есть следствие сознательного вредительства руководства этой специально придуманной партии.
Причем партия эта работала по установкам внешнего врага, в данном случае – французов, в порядке подготовки к якобы готовящейся интервенции.
А то обстоятельство, что Промпартия, кроме злостного вредительства рабочим, готовила терракты против Сталина, Ворошилова, Ягода, Менжинского, Кагановича и Куйбышева выводило их из зоны критики, ставило их на одну сторону с этими рабочими по принципу «враг моего врага – мой друг».
Сам ли Сталин придумал такой ход, или какой-нибудь талантливый ОГПУшник проявил рвение – не знаю, но в иезуитской изобретательности, согласитесь, этому выдумщику не откажешь.
Почему я назвал такое решение стандартным? Потому, что аналогичную методику параллельно и позже использовали для успокоения крестьянства, взбунтовавшегося под лозунгом «За советы без коммунистов».
Те же: вредительство, рука внешнего врага, терракты против руководства партии большевиков. Но в этот раз в руководство заговора Сталин поставил своих внутрипартийных политических конкурентов, использовав свои собственные косяки, как повод их устранить.
Было бы неправильно не обратить внимание читателя на то дело "Промпартии", как и другие параллельно подготавливаемые спектакли, Сталин гениально использовал для идеологических нужд.
ПРИГОВОР Специального судебного присутствия Верховного суда Союза ССР по делу контрреволюционной организации «Промышленная партия» начинается следующим фрагментом.
Окончательный разгром Красной армией в 1920 г. армий белогвардейских генералов, организованных и руководимых империалистическими государствами, пытавшихся свергнуть советскую власть и восстановить власть помещиков и капиталистов, открыл трудящимся СССР путь к мирному хозяйственному строительству на социалистических началах.
Рабочий класс СССР в союзе с основными крестьянскими массами с величайшим напряжением сил ликвидировали в течение последовавших затем нескольких лет тягчайшие последствия империалистической и гражданской войн, преодолев многочисленные трудности пройденного в эти годы восстановительного периода и перейдя в новых условиях к широкому социалистическому наступлению по всему фронту.
Уже в течение всего восстановительного периода борьба рабочего класса за скорейшее налаживание хозяйственной жизни СССР, за успехи социалистического строительства встречала упорное и непрекращающееся сопротивление со стороны уцелевших в нашей стране капиталистических элементов и примыкавшей к ним части буржуазной интеллигенции, пытавшихся всеми средствами — саботажем, прямой порчей и разрушением государственного имущества и даже целых предприятий — дезорганизовать, задержать и сорвать победоносное движение пролетариата по пути восстановления хозяйственной жизни пролетарского государства и укрепления его социалистического строительства.
Успехи этого строительства, с одной стороны, и энергичная, решительная борьба пролетариата со всякими попытками его срыва, с другой, парализовали эти попытки, вызывая одновременно в среде самой буржуазной интеллигенции усиление того процесса расслоения, в результате которого антисоветские и антипролетарские настроения сделались достоянием по преимуществу верхушечной части этой интеллигенции, тесно связанной в прошлом с капиталистическими кругами и занимавшей при капиталистическом строе привилегированное положение.
Именно из среды этой верхушечной части специалистов, пропитанных буржуазно-капиталистической идеологией и являвшихся убежденными противниками Октябрьской революции и социалистического строительства, вышли наиболее непримиримые и наиболее озлобленные организаторы и участники всякого рода контрреволюционных заговоров, направленных на дезорганизацию советского народного хозяйства, на разрушение социалистической промышленности, на подготовку низвержения советской власти вооруженной силой.
Переход от восстановительного к реконструктивному периоду, означавший растущий подъем всего народного хозяйства СССР и громадные успехи социалистического строительства, с одной стороны, и все усиливающийся кризис в странах капитализма, с другой, вызвали ожесточенное сопротивление капиталистических элементов и идеологически связанных с ними кругов технической интеллигенции СССР и всего мира.
Перед лицом все более и более крепнущей и усиливающейся хозяйственной, политической и военной мощи СССР смыкаются единым фронтом все силы старого мира, мобилизующего в «крестовый поход» против пролетарского государства — отечества мирового пролетариата и всех трудящихся — все средства скрытой борьбы и открытого нападения.
Такова была обстановка, в которой сложилась и стала действовать контрреволюционная организация «Союз инженерных организаций» («Промышленная партия»), объединившая в единую организацию все вредительские группировки, действовавшие по различным отраслям промышленности.
Ставьте "лайки", подписывайтесь на канал.
С уважением. Михаил.