Немало абзацев своей книги «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицын посвятил Николаю Крыленко и создал ожидаемо отрицательный портрет стоявшего у истоков особого кривоногого Советского правосудия прокурора РСФСР и СССР.
Свое резко отрицательное отношение к персоне Крыленко Солженицын подчеркивает следующим фрагментом.
«Иванов-Разумник пишет, что в 1938 он сидел с Крыленкой в одной камере, в Бутырках, и место Крыленки было под нарами. Я очень живо это себе представляю (сам лазил): там такие низкие нары, что только по-пластунски можно подползти по грязному асфальтовому полу, но новичок сразу никак не приноровится и ползёт на карачках. Голову-то он подсунет, а выпяченный зад так и останется снаружи. Я думаю, верховному прокурору было особенно трудно приноровиться, и его ещё не исхудавший зад подолгу торчал во славу советской юстиции. Грешный человек, со злорадством представляю этот застрявший зад, и во всё долгое описание этих процессов он меня как-то успокаивает».
Александр Орлов в книге «Тайная история Сталинских преступлений» пишет портрет Крыленко, скорее, в светлых тонах, особенно на фоне портрета Вышинского, сменщика Крыленко на посту прокурора СССР .
«Зимой 1923 года прокурор республики Николай Крыленко вызвал нескольких работников, в том числе Вышинского и меня, и сообщил, что Политбюро поручило ему разобраться в материалах секретного расследования деятельности советских полпредств за рубежом.
…В тот день мы так и не ушли из роскошного крыленковского особняка, владельцем которого до революции был князь Гагарин. Предстояло изучить тридцать или сорок папок, и Крыленко распределил их между нами.
Документы оказались куда менее интересными, чем можно было ожидать. Они содержали в основном бездоказательные обвинения, которые возводили друг на друга не ладившие между собой бюрократы, подогреваемые своими вздорными супругами. Лишь незначительная часть бумаг свидетельствовала о фактах растраты, моральной распущенности и других вещах, способных нанести ущерб престижу советской страны. Случаев государственной измены мы не обнаружили вовсе.
Все вечера Крыленко работал вместе с нами. Время от времени он подходил к кому-нибудь из нас и смотрел, как подвигается работа. Заглядывая через плечо Вышинского, он заинтересовался делом одного советского дипломата, обвинявшегося в чрезмерно роскошном образе жизни, сближении с женой одного из подчинённых и других грехах. Вышинский предлагал исключить его из партии, предать суду и приговорить к трём годам заключения.
— Как это так — три года? — недовольным тоном спросил Крыленко. — Вы тут написали, что он дискредитировал советское государство в глазах Запада. За такое дело полагается расстрел!
Вышинский сконфузился и покраснел.
— Вначале я тоже хотел предложить расстрел, — подхалимским тоном забормотал он, — но…
Тут он запнулся, пытаясь подыскать объяснение. Не найдя его и окончательно растерявшись, он промямлил, что признаёт свою ошибку. Крыленко насмешливо уставился на него, — похоже, что замешательство Вышинского доставляло ему удовольствие.
— Да здесь вовсе нет преступления — неожиданно произнёс он и, показывая пальцем на запись Вышинского об исключении этого дипломата из партии и предании его суду, заключил:
— Пишите: закрыть дело!
Я не смотрел на Вышинского, не желая смущать его ещё больше. Но Вышинский вдруг разразился угодливым смехом:
— Как вы меня разыграли, Николай Васильевич! Вы меня сбили с толку… Когда вы предложили дать ему расстрел, я совсем растерялся. Я подумал, как же это я так промахнулся и предложил только три года! А теперь… ха-ха-ха…
Смех Вышинского звучал фальшиво и вызывал чувство гадливости».
И уже совсем другой портрет Крыленко откроется тому, кто прочтет статью о Николае Крыленко, основателе советского альпинизма. Она называется «Показавший дорогу» и размещена на сайте «RISK.RU».
«Мне было пятнадцать лет, когда мой друг по пионерскому отряду Стах Ганецкий познакомил меня с Николаем Васильевичем. – Пишет автор статьи Арий Поляков. - Это было в 1926 году под Москвой, в Подрезкове, где Крыленко жил на даче. Первое время я побаивался Николая Васильевича: с работы он приезжал очень усталый и суровый. Но не проходило и десяти минут, как появлялся совсем другой Николай Васильевич.
— Хеп-хеп, мальцы, Арикан, Стах, давай сюда,— кричал он, выбегая в трусах на теннисную площадку. Дотемна он без устали носился с нами, играл в волейбол или в теннис. А Николаю Васильевичу шел уже тогда пятый десяток. Приняв холодный душ и поужинав, Крыленко усаживался за шахматы, а потом до поздней ночи сидел за бумагами, которыми туго был набит его объемистый портфель.
Николай Васильевич был первым председателем шахматной секции страны. И если шахматная жизнь столицы была в те годы бурной и яркой, если мы видели в Москве Ласкера и Капабланку, то во многом благодаря организаторским усилиям Николая Васильевича Крыленко.
Николай Васильевич никогда не пользовался своим правом на поездку в санатории и дома отдыха. По воскресеньям мы часто становились на лыжи и с компасом в руках без дорог, через леса совершали переходы по 50—60 километров.
Все свободное время, летом и зимой, Крыленко отдавал спорту и не только как любитель и болельщик, а как активный организатор. Николай Васильевич очень много сделал для развития альпинизма и туризма в нашей стране: был одним из организаторов, а затем многие годы общественным председателем общества пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ), при котором в 1929 году была создана горная секция, объединявшая всех альпинистов страны.
В 1935 году Н. В. Крыленко первому было присвоено высокое звание заслуженного мастера альпинизма.
…
Вспоминаю, как в 1927 году во главе небольшой группы Николай Васильевич поднимался на восточную вершину Эльбруса. Один за другим оставляли его спутники и уходили вниз. До седловины с Николаем Васильевичем добрался лишь четырнадцатилетний Стах Ганецкий. Специального альпинистского снаряжения тогда не было. Крыленко шел в обыкновенном демисезонном пальто. Стах — в сандалиях, одетых на теплые балкарские носки. К сандалиям были привязаны четырехзубые кошки. На седловине силы оставили мальчика. Он не мог идти дальше. Сел на снег и от досады заплакал. Николай Васильевич весело чертыхнулся:
— Ну, какой из тебя после этого пионер? А еще хочешь стать знаменитым альпинистом. Смотри, ведь вершина совсем рядом.
Николай Васильевич помог Стаху подняться. Взявшись за руки, они достигли цели».
В статье приведено еще множество эпизодов участия Крыленко во всевозможных рискованных горных восхождениях.
На нарисованного в этой статье Крыленко хочется равняться.
Из этой же статьи я взял фразу «прокурор революции», которую поставил в заглавие этого текста.
«Мне запомнилось одно выступление Крыленко в конце двадцатых годов в до отказа переполненном Колонном зале Дома союзов. «Прокурор Революции» (как его назвали газеты) Н. В. Крыленко выступал с речью на процессе. Он говорил несколько часов. В руках у него был только том Ленина, которого он иногда цитировал. Невысокого роста, с умными глазами под высоким лбом, с протянутой рукой, державшей маленький красный томик,— таким остался он навсегда в моей памяти...
...Как хорошо, что горы, которые он так любил, хранят о нем светлую память».
Так кто же Вы, Николай Крыленко? У какая из правда о Вас правдивая?
Поступивший осенью 1903 года на историко-филологический факультет Петербургского университета, в 1904 году Крыленко вступает в партию большевиков. Пройдя через тюрьмы и ссылки, Крыленко в 1916 году был направлен в действующую армию.
26 октября (8 ноября) 1917 года Крыленко вошёл в первый состав Совнаркома в качестве члена Комитета по делам военным и морским (вместе с В. А. Антоновым-Овсеенко и П. Е. Дыбенко.
В ноябре 1917 года Крыленко становится главковерхом, сменив на этом посту Духонина, отказавшегося вступить в мирные переговоры с австро-германским командованием.
4 марта подал заявление на имя председателя Совнаркома В. И. Ленина с просьбой освободить его от обязанности Верховного главнокомандующего и комиссара по военным делам. 13 марта постановлением Совнаркома просьба Крыленко была удовлетворена, а должность главнокомандующего упразднена.
С марта 1918 года, с должности члена коллегии Народного комиссариата юстиции РСФСР началась его юридическая карьера.
В 1929—1931 годах Крыленко — прокурор РСФСР. С 5 мая 1931 года по 1936 год — народный комиссар юстиции РСФСР. С 20 июля 1936 года по 15 января 1938 года — народный комиссар юстиции СССР.
Он выступал обвинителем на главных политических процессах этого периода советской истории, среди которых знаменитые «Шахтинское дело» (1928), процесс «Промпартии» (1930), «Процесс Союзного Бюро Меньшевиков» (1931), «Дело Главтопа», «Дело польских ксёндзов» и т. д.
Так что, Солженицын ничего не придумывал, воспроизведя на страницах своего романа фрагменты судебного рассмотрения дела «Промпартии».
Материал, исследованный мной в процессе написания этой статьи, позволяет сделать вывод, что:
Крыленко, старый большевик – Ленинец, вполне разделял линию партии по уничтожению тех, кому изменение политического строя страны не нравилось или могло не нравиться, стараясь внести свою лепту в то, чтобы произошедшие изменения приобрели необратимый характер.
Иными словами Крыленко устраивала политика Сталина, а Сталина устраивал Крыленко.
К 1937 году, созданная при непосредственном участии Крыленко репрессивная машина, в основном, с этой задачей справилась.
Сталин приступил к реализации второго этапа формирования личной диктатуры – зачистки политического конкурентного поля, по средствам физического устранения большевиков Ленинского набора.
Крыленко сам являлся таковым, и в силу этого обстоятельства устраивать Сталина перестал.
В 1938 году на первой сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва Н. В. Крыленко подвергся критике, формально — за то, что тратил слишком много времени на альпинизм, «когда другие работают».
По приказу народного комиссара внутренних дел СССР Ежова Крыленко был арестован 31 января 1938 года, и ему предъявили обвинения в связях с антисоветской организацией правых, которую якобы возглавлял Бухарин; в создании в органах юстиции вредительской организации и подрывной деятельности; в вербовке во вредительскую организацию 30 человек.
В материалах дела Крыленко написано:
3 марта 1938 года Николай Васильевич признался, что с 1930 года участвовал в антисоветской организации и занимался вредительством.
3 апреля того же года он уже признал, что ещё до революции вёл борьбу против Ленина, а сразу после революции замышлял с Бухариным, Пятаковым и Преображенским планы борьбы с партией.
Протокол этого «процесса» уместился в девятнадцать строк, а сам суд продолжался 20 минут.
Крыленко был расстрелян лично Председателем Военной коллегии Верховного суда СССР Ульрихом 29 июля 1938 года по собственноручно подписанному приговору в рамках дела о «контрреволюционной фашистско-террористической организации альпинистов и туристов».
Ульрих сделал это не по долгу службы. Расстрелами занималась комендантские подразделения ОГПУ-НКВД, практически бессменно возглавляемые Блохиным, о котором я рассказывал своим читателям в статье "Семь орденов палача, расстрелявшего 20 тысяч человек"
Председатель Военной коллегии Верховного суда СССР Ульрих собственноручно расстрелял Крыленко, чтобы доставить себе удовольствие.
Позже он также собственноручно расстреляет начальника разведывательного управления Берзина.
Кстати по этому же делу, но чуть раньше, 14 июня 1938 года, с личного согласования Сталина и Молотова расстреляют и Стаха Ганецкого, который, как Вы помните, фигурировал в панегирике Крыленко, написанном Арием Поляковым.
Сам Поляков отделается десяткой.
Вообще по делу о «контрреволюционной фашистско-террористической организации альпинистов и туристов», более известному, как «дело альпинистов» расстреляно, если я не ошибся в подсчетах, 20 профессиональных альпинистов.
Это дело некоторые историки помещают на первые строки антирейтинга абсурдности, и надо сказать, не без оснований.
О том, как это было я расскажу Вам в следующий раз. Статья будет называться "Дело альпинистов".