***
Григорий открыл глаза. Рядом с ним сидела Шурочка. Её блаженная улыбка тотчас разозлила мужа Лики.
Он попытался встать с кровати, но не смог.
— Сенюша! — Шура громко позвала мужа.
Дядя Сеня зашёл в комнату вразвалочку. Его рот расплылся в радостной улыбке.
Он довольно потирал ладони.
— Подождём, — произнёс он.
"По дороге с ветром" 44 / 43 / 1
Глаза Гриши налились ярости.
— Не лопните, товарищ Григорий Геромович. Вдруг нам с вами придётся ребёночка воспитывать. Мне хочется, чтобы у вашего Миши был кто-то родственный.
— Какого к чёрту ребёночка?
Дядя Сеня хихикнул.
— Вашего и Шурочки. Вы лежите, лежите. Я вас больше не эксплуатирую. А ногам сила вернётся быстро. Пару дней ещё покачает вас, покружит. Может тошнить. По-прежнему ли вы хотите мои разработки применить в своём нелёгком деле?
Григорию очень хотелось ринуться на наглеца, разбить кулаками его самодовольную рожу, скрутить и отправить на растерзание собакам.
— Ну-ну, — вздохнул химик. — Уж столько злости я в свой адрес ещё не получал. Вы же не помните ничего. Значит, ничего и не было. Думаете я стану назойливо к вам ходить и сообщать, как чувствует себя моя брюхатая жена? Не стану.
Ваша Лика — женщина очень тонкой душевной организации. Она лишена простого человеческого счастья быть дочерью. То, что её воспитал мужчина — не плохо, но и не хорошо.
Вам с ней будет нелегко. Она всю жизнь будет бросаться в омут с головой, а потом думать. Вот даже в случае с подругой. Пошла невесть куда в это странное для всех время, заблудилась. А вы думали, что могло быть с ней, не заметь её Фриц? Думали?
А я знаю.
Тут поселение рядом. Они часто ходят ночами. Поворовывают. Там мужиков штук пятьдесят и десяток баб всего. Лес. Ветер. Ночь… Всё для того, кто хочет поживиться. Вот так-то…
Шурочка сказала, что вы были добры и осторожны. За это вам низкий поклон.
А теперь отведайте завтрак и можно ещё поспать.
— Я ничего не буду, — закричал Григорий.
Бессилье разрывало его на куски. Он стискивал зубы, до крoви искусал губы. Глотал солоноватые слюни и думал о том, как размажет этого химика по стене.
Гриша остался один.
Злость сменилась слезами.
Он плакал. Ещё никогда в жизни вот так его не унижали. Даже тюрьма, в которую он попал председателем, была райским местом.
И даже Лике досталась порция злости. Вслух Гриша говорил:
— Угораздило меня влюбиться в грязную девку. Лучше бы я жил один. Генка, чёрт проклятый, свёл меня с нею, надавил на жалость. Семья… Да уж, семья! К чёрту такая семья… Дyра, какая же ты дypa, Лика!
***
Регина боялась выходить из дома. Куда-то подевалась смелость, настойчивость. Она боялась, что Олежка останется без неё. Знала, что о нём есть кому позаботиться, но всё же.
Лика была счастлива. Она признавалась своим сёстрам в любви. Они отвечали взаимностью.
О Грише не было вестей вот уже три дня.
Какое-то странное чувство разрасталось внутри. Но Лика о нём не говорила. Ведь Гриша часто не бывал дома.
Он вернулся через шесть дней настолько злым, что когда постучал в дверь, и ему тотчас не открыли, выломал её.
Все испугались.
Гриша схватил Лику за плечи и стал её трясти.
Регина насупилась и оттащила от подруги разъярённого мужчину.
Заплакали дети.
Григорий опешил от резвости Регины, но отступил.
— Ведьмы, — закричал он.
Быстро снял с себя одежду и прыгнул в кровать, накрывшись с головой одеялом.
Марийка успокаивала испуганную и рыдающую Лику. Регина успокаивала детей.
В квартире была тишина.
Гриша спал долго. Что-то бормотал во сне. Лика даже ни разу к нему не подошла.
— Не любит он меня, девочки… Он себя только любит. Вот ты, Марийка, сама же знаешь, какой он.
— Он добрый, — стала заступаться Марийка за Григория, хотя он ей тоже причинил немало боли.
Но именно он тогда заступился за неё, не дал своей тётке Вассе сжить со свету сироту.
Лика только плакала.
Григорий проснулся и попросил есть. Ему подала еду Регина.
Он заворчал:
— У меня жена имеется, вот пусть и ставит тарелку. Никому больше не доверяю. Только ей. И то не всегда.
Лика даже не посмотрела в сторону мужа.
Григорий есть не стал.
Оделся и ушёл.
Его не было два дня.
Вернулся как ни в чём не бывало, поздоровался со всеми приветливо, подошёл к жене и сказал ласково:
— Душа моя, мы переезжаем. Находиться здесь стало опасным. У нас теперь будет служебная квартира. Твои подруги будут жить отдельно. За них хлопотал Инкерман.
Лика слушала равнодушно.
— Собирай вещи! Мы сейчас же отсюда переезжаем, — Григорий стал повышать голос.
Но жена не повиновалась ему.
Через несколько минут пришёл Инкерман. Он нежно держал за руку свою спутницу Сьюзен.
Марийка побаивалась эту женщину. С памятью о ней были связаны тяжелые дни жизни в трактире Игнатия Игнатьевича.
Инкерман с интересом смотрел на Регину. Сьюзен это заметила и стала ревновать.
— Альёша, — сказала она ему, — вы оставили меня совершенно одну. Прошу вас, будьте рядом даже взглядом. Вы притащили меня в это место явно не для того, чтобы не сводить глаз с Гришиной квартирантки.
После этих слов Инкерман быстро засобирался домой. Он отвёл свою спутницу куда-то, а сам вернулся, выругавшись, что Сьюзен невыносима.
— Она думает, что я её жених. А я ведь даже не думал на ней жениться.
Она слишком ветрена. Какое-то время жила при трактире и пользовалась огромным вниманием у мужчин.
Нас свели по важным государственным делам. Она докладывала мне о сборищах революционеров. У неё острый слух, память и ещё много достоинств не только умственных, но и физических.
Она рассказывала мне очень давно о том, что в подвале трактира изготавливали бомбу.
А ещё она говорила, что трактирщик часто приглашал к себе девочек и мальчиков подростков. Обещал им сытую жизнь за выполненные задания.
А задания те были смертельными.
Трактирщик передавал бомбы и велел идти с ними в общественные места.
Но террористом трактирщик оказался плохим. Ни одна его бомба не взорвалась.
Помните же тот страшный взрыв в театре?
Трактирщик думал, что его изобретение вот так подняло в воздух огромное здание.
Но это всё неправда. Хотя, старик пусть думает, что это он так всех напугал.
Бомба была намного больше той, что притащили в театр его подельники.
И она не взорвалась.+
Марийку обдало холодным потом.
Она вспомнила весь пережитый ужас и вдруг спросила у Инкермана:
— Так та бомба не взорвалась? Это точно? Она осталась цела?
Все уставились на неё.
Марийка только хотела рассказать о том, что это она была подельницей, но Григорий неожиданно произнёс:
— Лёша, перестань рассказывать свои детективы этим глупым бабам. Они не понимают всей серьёзности нашего дела.
А сам при этом незаметно показал Марийке кулак.
Она всё поняла и притихла.
Переехали очень быстро.
Григорий и Лика жили теперь в центре города. Они занимали первый этаж купеческого дома.
Второй этаж был разделён под рабочие квартиры. С обратной стороны дома сделали новый вход, чтобы не беспокоить тех, кто живёт внизу.
Регина и Марийка жили неподалёку. Им с комфортом повезло меньше. Инкерман поселил их в старенькую квартирку, где в углах висели большие комья липкой паутины, а под кроватью лежали какие-то кости.
Алексей Данилович засмеялся, сказав, что тут жил его товарищ. Он делал чучела зверей.
— Однажды ему привезли медведя. Не представляю, как они запихнули его сюда.
Но казавшийся мёртвым медведь встал на ноги и больше изготовителя чучел никто не видел.
Продолжение тут
Дорогие читатели!
Желаю вам самых лучших и запоминающихся выходных!
Я буду отдыхать и завтра заниматься ничегонеделанием. Иногда можно))).
Всем добра!