Оценка тех или иных политических деятелей в СССР во многом зависела от идеологической позиции последних. В СССР всегда традиционно уделяли много внимания лидерам различных социалистических/коммунистических партий и движений, так как они считались потенциальными союзниками в борьбе с капиталистическим миром.
В СССР пристально следили за деятельностью Коммунистической партии Китая и её лидеров. Было известно советскому общественному мнению и имя Мао Цзэдуна. Однако на протяжении многих лет этот лидер оставался для советских людей одним из многих коммунистических лидеров Китая, наряду например с Чжу Дэ. Важные изменения в данном вопросе можно связать с 1934 г., когда в СССР вышел биографический очерк Г. Б. Эренбурга, полностью посвящённый биографии Мао Цзэдуна. Есть основания полагать, что сделано это было в соответствии с решением И. В. Сталина.
Мао Цзэдун описывался в очерке как человек, преданный делу коммунистической революции. Подчёркивалось, что он является выходцем из народа, отличается личной скромностью, готовностью всего себя посвятить борьбе за счастье своей страны. Именно с этого момента можно говорить о том, что в СССР Мао Цзэдуна начали воспринимать как главного вождя китайского народа.
Необходимо учитывать, что во многом оценка Мао Цзэдуна в Советском Союзе зависела от позиции И. В. Сталина. При этом взаимные отношения политических лидеров СССР и КНР всегда были достаточно сложными, хотя бы в силу того, что каждый из них стремился подчеркнуть собственный авторитет, могущество своей страны. Мао Цзэдун далеко не сразу добился власти не только над страной, но и над коммунистической партией. Сталин в своё время мог оказывать поддержку другим лидерам КПК. Советский лидер в ходе Второй мировой войны мог с настороженностью относиться к политике Мао Цзэдуна, полагая, что тот может пойти на соглашение с самыми различными силами внутри Китая и на международной арене, если ему это будет выгодно, не принимая в расчёт интересы СССР. Всё это обусловило многогранную и сложную оценку личности и политики Мао Цзэдуна.
Очевидно, что пока Мао Цзэдун ещё не был полностью уверен в нерушимости собственной власти и нуждался во внешней поддержке, он был склонен в большей степени прислушиваться к оценкам из СССР. По словам А. И. Микояна, сам Мао неоднократно в 1949 г. Заявлял, что он является всего лишь учеником И. В. Сталина. Стоит отметить, что И. В. Сталин не стремился утвердить подобный принцип вторичности идей Мао Цзэдуна и необходимости контроля с советской стороны. Руководитель КПСС давал весьма высокую оценку личности китайского соратника. Он полагал, что Мао должен понять насколько
«возложенная на вас миссия, имеет историческое, невиданное ранее, значение. И это отнюдь не комплимент. Это говорит лишь о том, насколько велика ваша ответственность и историческая миссия».
Сталин выступал за то, чтобы отношения между двумя компартиями и, соответственно, двумя лидерами выстраивались на основании равноправного партнёрства.
Естественно, что восприятие Мао Цзэдуна в СССР не ограничивалось мнением только высшего политического руководства. Позитивный образ Китая и его Компартии формировался в широком общественном сознании. Большая роль при этом отводилась и личности Мао Цзэдуна. Формирование положительного имиджа китайского лидера происходило с помощью различных методов, включая и привлечение средств искусства. Так уже в 1949 г. в СССР стала весьма популярной песня, в которой говорилось не только о том, что «русский с китайцем братья навек», но и о том, что «Сталин и Мао слушают нас». Весьма показательно, что Мао в данном случае описывался советским слушателям как выдающийся лидер коммунистического движения, фактически равный Сталину. Схожий посыл мог транслироваться и путём живописи, достаточно вспомнить картину Д. Налбандяна «Великая дружба», посвящённую встрече Сталина и Мао Цзэдуна в Москве.
Впрочем, определённая иерархичность при этом сохранялась. Мао и в целом Китай должны были выглядеть именно как благодарные ученики по отношению к СССР. В советской прессе Мао описывался как
«верный ученик Ленина и Сталина, приведший китайский народ к победе».
Наиболее часто советские журналисты, писатели могли обращаться к теме подвигов Народно-освободительной армии Китая (НОАК) в борьбе против японских интервентов или в Гражданской войне с буржуазными силами. Мао изображался как активный участник общей борьбы коммунистов всего мира с силами империализма.
Наряду с описанием политики Мао могли рассматриваться и личные качества китайского лидера. Традиционно при Сталине в советских СМИ Мао Цзэдун изображался как человек мужественный, с юности посвятивший себя делу служения народу, при этом лично скромный, ответственный.
Впрочем, уже в эпоху Сталина по отношению к Мао могли высказываться определённые претензии, которые приобретут больший масштаб в последующий период. В наибольшей степени опасения у И. В. Сталина вызывало то, что Мао мог вполне сочетать коммунистическую идеологию с националистическими взглядами. Соответственно, советский лидер полагал, что в Китае в будущем возможны рецидивы национализма, которые могут привести к ухудшению отношений между странами. Если говорить о более конкретных упрёках, то можно указать на высказывания о «революционном нетерпении». Имелось в виду, что политика Мао Цзэдуна могла быть слишком радикальной, не учитывать конкретных обстоятельств, которые могли препятствовать быстрому построению коммунизма.
Стоит учитывать, что для Сталина важно было оказать воздействие на Мао Цзэдуна по целому ряду внешнеполитических вопросов. Глава СССР был заинтересован в разрешении пограничных проблем, поддержке со стороны Китая в советских противоречиях с Югославией. Всё это могло приводить к тому, что Сталин пытался оказать определённое давление на Мао, подчеркнуть, что Китай в очень большой степени зависит от экономической и политической поддержки СССР. Так во время визита Мао в Москву Сталин указал советским дипломатам:
«к нам приехало много иностранных гостей. Не следует выделять из них товарища Мао».
Впрочем, стоит отметить, что с аналогичных позиций во многом выступал и сам Мао в ходе данного визита. Так им был сделан значительный акцент на критике Российской политики в отношении Китая до 1917 года. Это рассматривалось как своего рода намёк на то, что СССР должен вернуть Китаю ряд территорий. Также Мао стремился к тому, чтобы Сталин признал ошибочность своих действий, которые заключались в поддержке лидеров КПК, бывших соперниками Мао во внутрипартийной борьбе.
Стоит отметить, что Сталин пытался начать отношения с Китаем и лично Мао с новой страницы, призвать к забвению тех разногласий, которые могли существовать в прошлом. Недаром советский лидер привёл Мао русскую поговорку: «кто старое помянет, тому глаз вон».
Сталин рассчитывал на то, что уже в ходе первой встречи с Мао ему удастся добиться подписания официального договора о сотрудничестве, что позволило бы чувствовать себя более безопасно на международной арене. Мао в данном случае предпочитал не торопиться. Во многом это было связано с необходимостью поддерживать нужный имидж внутри собственной страны, демонстрировать полную самостоятельность. Мао не хотел, чтобы его страну сравнивали с теми странами Восточной Европы, в которых строительство коммунизма во многом было обусловлено переходом их в сферу влияния СССР после Второй мировой войны. В конечном итоге, договор всё же был подписан в феврале 1950 года. При этом Сталин избежал необходимости оказывать какую-то открытую помощь Мао в его стремлении овладеть Тайванем, что могло привести к эскалации отношений с США.
Несмотря на общий курс в сфере международных отношений, в частности оказания помощи КНДР, между двумя лидерами могли отмечаться и отдельные конфликтные моменты. Так Мао упрекал Сталина в том, что его агенты установили прослушивающие устройства даже в спальне китайского правителя. Незадолго до смерти Сталина в СССР вышел кинофильм «Пржевальский», в котором китайский народ, по мнению Мао, был показан без достаточного уважения. Попытки оказать в этом вопросе давление на советскую сторону были восприняты Сталиным болезненно. Он отправил Мао телеграмму, в которой упрекал китайского лидера в национализме, отказе от коммунистических принципов, которые требовали объективной оценки прошлого собственной страны. Это подрывало «основы коммунистического метода воспитания масс». Всё это не помешало в ближайшее время Мао выразить своё глубокое сожаление о смерти И. В. Сталина.
В первые годы после смерти И. В. Сталина советское руководство, включая Н. С. Хрущёва, стремились улучшить отношения с Китаем, чтобы избежать раскола внутри коммунистического лагеря, как это уже произошло в случае с Югославией. Вероятно Хрущёв мог рассчитывать на поддержку со стороны Мао и в борьбе за власть внутри страны. Соответственно, позитивная оценка Мао и его политики в СССР могла усилиться. Хрущёв всячески подчёркивал готовность поддержать Мао Цзэдуна, идти ему на уступки, как например в вопросе о предоставлении кредитов и выводе советских войск из Порт-Артура. Однако подобная уступчивость могла восприниматься Мао как слабость, поэтому отношения между двумя лидерами вскоре начали постепенно ухудшаться.
Естественно, что Н. С. Хрущёв вынужден был соблюдать определённые нормы дипломатического этикета, однако впоследствии, когда он писал свои воспоминания, уже не считал необходимым сдерживаться. Хрущёв заявлял, что уже во время своего первого визита в Китай в 1954 г. и переговоров с Мао, он понял, что конфликт между СССР и КНР в ближайшем будущем неизбежен. При этом Хрущёв упрекал Мао Цзэдуна в неискренности, лицемерии. Также Хрущёв описывал Мао как человека стремящегося к абсолютной власти, причём не только в Китае. По мнению советского политика, Мао не могла примириться с тем, чтобы какая-то другая компартия, а не китайская занимала бы лидирующие позиции в мировом коммунистическом движении.
Важнейшие изменения в оценке в целом политического режима в КНР и личности Мао Цзэдуна были связаны с проведением XX съезда КПСС и последующими переменами в СССР. Хотя отношения Мао Цзэдуна и И. В. Сталина были весьма сложными, всё же китайский лидер без восторга воспринял попытку Н. С. Хрущёва развенчать культ личности Сталина, упрекнуть последнего в многочисленных ошибках, репрессиях. Мао понимал, что подобного рода обвинения могут прозвучать и в его адрес. Поэтому в Китае решения XX съезда были восприняты негативно, как попытка ревизионизма – пересмотра коммунистического учения.
Столь же негативным было отношение Мао и к попыткам Хрущёва внести коррективы в основы внешнеполитического курса. Сталин и Мао были солидарны в том, что считали неизбежной новую мировую войну, которая должна была привести к окончательной победе коммунизма уже в общемировых масштабах. Хрущёв предпочёл сделать ставку на возможность мирного сосуществования государств с различными идеологическими и политическими системами. Естественно, что негативная оценка со стороны Мао всех этих политических перемен в СССР неизбежно приводила к тому, что менялась и оценка китайского лидера в советском Союзе.
При этом сыграли свою роль в нарастании напряжённости и личные особенности Н. С. Хрущёва, который часто отличался несдержанностью в словах. Советский лидер позволял себе не только критику, но фактически открытую брань адрес Мао. Нередко подобные оскорбления затрагивали и весь китайский народ в целом. Можно вспомнить известный оскорбительный упрёк в адрес Китая со стороны Хрущёва:
«Без штанов ходят, а тоже – кричат о коммунизме».
Официально о разрыве союзнических отношений можно было говорить с 1960 г., когда от имени ЦК КПСС было сделано заявление с упрёками в адрес Мао Цзэдуна, содержащее обвинения в догматизме. В КНР ответили во многом аналогично, только упрёки звучали в ревизионизме.
Несмотря на то, что в ухудшении отношения в СССР к Мао Цзэдуну можно отметить большой личный вклад Хрущёва, было бы неправильно сводить всю проблему только к личностным особенностям отдельных лидеров. Предпосылки для дальнейшего развития конфликта СССР и КНР во многом объяснялись особенностями политического курса двух государств. Вскоре после отставки Н. С. Хрущёва в 1964 г. в СССР прибыла делегация, возглавляемая главой правительства КНР Чжоу Эньлаем. Могло создаться впечатление, что обе державы стремятся наладить испортившиеся отношения. Однако при этом советская сторона видимо рассчитывала на то, что значение Мао Цзэдуна в политической жизни Китая будет сокращаться.
Министр обороны СССР Р. Малиновский на приёме позволил себе грубые высказывания, смысл которых сводился к тому, что в Советском Союзе избавились от Хрущёва, а в Китае должны избавиться от Мао, что создаст предпосылки для дружбы между народами. Однако китайской делегацией подобные заявления были расценены как оскорбление не только Мао, но и всего китайского народа. Попытки Л. И. Брежнева указать на то, что слова Малиновского объяснялись влиянием алкоголя и не отражали позицию СССР, не привели к разрешению конфликта.
Таким образом, вплоть до смерти Мао Цзэдуна, а во многом и на протяжении всего советского периода истории отношения между СССР и КНР оставалась напряжёнными. В соответствии с этим в СССР активно стремились презентовать собственному обществу негативный образ Китая и Мао Цзэдуна как его руководителя. Это делалось с помощью многочисленных изданий научного и публицистического характера. При этом в негативном ключе могли изображаться не только современные события, но и пересматриваться роль Мао в предыдущий период, когда он вёл революционную борьбу.
В СССР стремились показать, что хотя Китай и попытался встать на путь строительства коммунизма, но фактически отказался от реализации этого плана. Причины этого крылись, по мнению советских исследователей, в том, что политика Мао по своей сути являлась антинародной. Мао упрекали в том, что в его правление крестьяне оказались лишены возможности улучшить своё материальное положение. Делался акцент на том, что китайский пролетариат не имеет реальной возможности участвовать в управлении страной. Не забыты были события и, так называемой, «культурной революции», которые трактовались как политика Мао, направленная на репрессии в отношении интеллигенции.
Важным упрёком, который мог в своё время звучать ещё при Сталине, стали указания на националистический характер политики Мао. Китайскому лидеру ставили в вину отход от ленинских принципов национальной политики, что проявлялось в попытках ассимиляции национальных меньшинств в стране. Обвинения в национализме сочетались с упрёками в проведении империалистической и агрессивной внешней политики, которая могла быть направлена, в том числе и против социалистических стран. При этом дополнительно отмечалось, что развитие армии нередко происходит в ущерб уровню жизни большинства населения. Вполне ожидаемо, что в данном случае негативному опыту Мао и Китая противопоставлялся в качестве успешной альтернативы СССР, где якобы отсутствовали проявления культа личности, велась миролюбивая политика и власть заботилась о благе трудящихся.
Достаточно большое внимание уделялось непосредственно биографии Мао, его особенностям как личности. Советские авторы хотели показать, что у Мао не было тесных связей с рабочим движением, что он не считал нужным изучать работы классиков марксизма-ленинизма. Если говорить непосредственно о чертах характера, которые стремились приписать Мао, то особенно выделялись в советских книгах «властолюбие и гипертрофированное самомнение».
Смерть Мао Цзэдуна в 1976г. не привела к кардинальным переменам в советско-китайских отношениях. Советское руководство продолжало упрекать Китай в том, что тот продолжает руководствоваться маоизмом в своей внешней политике. Соответственно, можно было говорить о продолжении запроса на негативное изображение Мао Цзэдуна в рамках советской историографии и публицистики.
