С самого утра, как только Андрей ушёл на работу, Соня стала прихорашиваться. Навела косметику на своё смуглое личико, одела ярко-красное платье под пушистую лисью шубу и пошла из общежития на метро. Примерно через час она уже звонила в дверь квартиры на улице Лётчика Бабушкина. Соня стояла под дверью и настойчиво давила на звонок, пока ей не открыли. Она быстро влетела в коридор и сразу у порога кинулась в объятия чернобровому мужчине с жёсткой щетиной на скулах.
- Цыганёнок мой, - горячо шептала она, покусывая своими острыми зубками его губы, - я так скучала в той провинции! Эти пять лет, что ты отбывал срок, я будто не жила совсем...
- Ладно, Соня... кончай хитрить, - мужчина отстранил её рукой от себя и помог снять шубу. - Зачем приехала, говори?
- Чтобы увидеть тебя! - она широко улыбнулась.
- Ты слишком практична для того, чтобы ехать просто так. Проходи, все твои дела обсудим в комнате, - он прошёл в хорошо обставленный зал трёхкомнатной квартиры и сел в кресло у окна.
- Ромик, дорогой, - кинулась она к нему и села у его ног на пол, - помнишь, как нам тут было хорошо с тобой, до тех пор, пока не приехала твоя толстозадая жена... И сколько их у тебя теперь?
- Кого, жён? Немного, только две, - он усмехнулся.
- Да, по цыганским меркам маловато, да ещё с твоими возможностями... А, кто вторая? Опять малолетка?
- Да, но она совершеннолетняя... уже! Из-за Сусанны мне хватило неприятностей, больше не желаю!
- Зато какая была девочка! - Соня поцокала языком. - А у меня тоже пополнение, я наконец-то забеременела. У меня совсем молодой парень и мы с ним поселились в милицейском общежитии, но это совсем не жильё, меня такой расклад не может устроить...
- Понятно, и ты с моей помощью хочешь себе подобрать что-нибудь подходящее... Не выйдет! Я уже больше не занимаюсь такими вещами, отошёл от дел, - он ехидно взглянул на свою бывшую наложницу. - Могу лишь предложить собственную двушку у станции Лось, в которую я ещё не переехал, там нужен ремонт.
- Ну, это не серьёзно... Андрюше будет далеко добираться на работу, - она недовольно сложила губки трубочкой. - Но, если ничего нет, тогда...
- Он что, у тебя король? Вон, люди из далёких пригородов до Москвы добираются на электричках по два, а то и по три часа, а тут сел и приехал на Ярославский вокзал... Впрочем, твоё дело! - он потянулся рукой к журнальному столику, на котором стояла бутылка дорогого марочного вина. - Будешь?
- Нет, поберегу будущее дитя, - ответила она довольно и погладила себя по животу.
- Как это у вас получилось?.. Он, кстати, знает, чем ты тут в Москве занималась, когда была ещё замужем за своим депутатом? - Роман налил себе в бокал красного вина и залпом выпил.
- Это же не в Москве, ты же у бабки нас держал... Или забыл про Загорск? - она сверкнула своими жгучими глазами.
- Помню, теперь она в Струнино перебралась... Я же тогда, всё на себя взял после того, как нас притонщики сдали с потрохами... Ладно, давать адрес и ключи, а то мне некогда с тобой тут лясы точить? - он поднялся и подошёл к окну, отодвинул занавеску.
- Ну, раз нет ничего больше... Там от станции хоть близко, квартира твоя? - она тоже поднялась.
- Рядом совсем...
- Тогда годится. Не бойся, платить буду исправно, сколько скажешь, и по коммунальным счетам тоже, - она открыла свою сумочку. - Вот, возьми задаток за два месяца, хватит? - она протянула ему несколько купюр по десять рублей.
- Достаточно, - он подошёл к серванту и вытащил из верхнего ящика ключи, потом подошёл к столу и откинул крышку с блокнота, написал ручкой адрес на верхнем листке и протянул его Соне. - И зови меня в следующий раз Ромио, как прежде... Мне так больше нравится!
Вечером того же дня они уже сдавали ключи дежурному на вахте общежития. Андрей стоял немного растерянный и на вопросы соседей по этажу отвечал однозначно: "Тётя Соня всё устроила и сняла нам квартиру, чтобы было не тесно, когда Наташку заберём..." Ему откровенно завидовали, хлопали по плечу и желали скорейшего выздоровления невесты Наташи Егоровой. Подъехало такси, Жигулин занёс туда свои вещи, посадил Соню на заднее сиденье и они синим вечером покинули центр столицы, перебравшись на окраину Москвы, но зато в своё собственное, без подселения, жильё.
Наташа сидела в кухне, смотрела как мама кормит Мишку кашей, и было видно, что голова усердно работает в этот момент, потому что её складочки на лбу говорили о внутреннем напряжении, она силилась что-то вспомнить, что-то далёкое и значительное для неё, но все эти видения быстро ускользали и проваливались в глубокую пропасть, именуемую страх. Мозг не давал ей расслабиться и увидеть то, что могло её травмировать, он тормозил на самых зачатках этих мыслей, организм так защищал себя от нового стресса. Ведь все её воспоминания теперь сводились к одному, которое и требовалось забыть - это железная дорога и габаритные огни приближающегося поезда... В коридоре раздался телефонный звонок и Антонина Михайловна подняла трубку:
- Алёша! - радостно вскричала она. - Я сейчас позову Свету... Света!
Та уже выбегала из маленькой комнаты и на лету схватила трубку:
- Лёшенька, как ты? Всё у вас хорошо? Почему ты не позвонил и не прилетел, как обещал? Что случилось? - она взволнованно смахнула чёлку с глаз. - Когда ты приедешь, когда тебя ждать?.. Может быть, уже можно нам ехать домой? Тяжело очень здесь, я не привыкла к большим городам... Ну, что же, если так надо, то мы подождём!
Светлана Ивановна говорила с мужем десять минут, которые для неё пролетели, как одно мгновение, а потом с тяжёлым сердцем повесила трубку, посмотрела на его сестру и, опустив глаза, снова прошла в комнату к Наташе и сынишке.
- Света, что он сказал? - спросила Антонина Михайловна, пройдя за ней и встав в дверях. - Когда планирует приехать сюда?
- Не говорит... Сказал лишь, чтобы подождали пока возвращаться, - она вздохнула при этом. - Говорит, что сам за нами приедет, как только будет такая возможность и решится вопрос с нашей безопасностью на месте.
- Значит, бандюг этих ещё не взяли? - Антонина прошла и села рядом с Наташей на диван.
- Что ты, Тонечка?! - Светлана Ивановна горько улыбнулась. - Его, это чудовище, ещё с войны взять не могут. Уж и Кузьменко поймали в 1964 году, Румыния его нам выдала, как военного преступника, а этого... нет! Боюсь, что и сейчас его не возьмут, очень уж хитёр... К тому же, видимо, имеет какие-то связи на верху.
- Разве такое возможно, Света? Чтобы кто-то из чиновников его прикрывал? - Антонина округлила глаза от удивления.
- В наше время всё возможно, Тонечка! Мир быстро меняется, да и сами люди изменились... То ли ещё будет? Двадцатый век к концу идёт...
Егорова встала у письменного стола и обратила внимание на Наташин блокнот, который раскрытым лежал на краю. Дочь пыталась там что-то записать, её отрывистый почерк складывал слова в предложения, но они были пока не внятны. Она посмотрела на Мишку, сидевшем на диване с игрушками в руках. Наташа была к нему безучастна, но уже не так холодна, как прежде, в её глазах теплились проблески прошлого, которое она пыталась мучительно вспомнить. Светлана закрыла блокнот, села к дочери и обняла её за плечи.
Весь следующий снежный день они гуляли на Гоголевском бульваре и катали Мишку на санках.
- Ему только десять месяцев, а такой тырчок, - говорила Светлана Ивановна с такими же мамашами, стоя на пригорке, - уже пытается сам ходить. Сегодня посадили его в санки и приехали сюда... Такси заказали!
- Сами вы откуда? - интересовались мамочки с детьми.
- Мы из Текстильщиков, а тут рядом работает наша тётя Тоня, - она ласково взглянула на сыночка, - мы сегодня её встречаем с работы и поможем ей купить продукты домой, а заодно и погуляем в красивом месте. Правда, Наташа? - она посмотрела на безмолвно стоявшую у дерева дочь и тяжело вздохнула.
Поздно вечером в квартире полковника Султанова раздался телефонный звонок. Это был генерал Лазарев:
- Не спишь, Женя, - по свойски обратился к нему Николай Павлович. - Как там у вас новый сотрудник Паша Солошенко? Доволен им Егоров, как своим старшим помощником вместо Жигулина?
- Не знаю, - был короткий ответ. - Егоров текущими делами не занимается, его интересует только один вопрос - это расследование похищения его дочери, в результате которого девочка стала невменяемой. Он имеет право расследовать, тем более, что он её отец!
- Да, понимаю - он старший следователь по особо-важным делам, а что сейчас для него особо-важное, можно догадаться... Подвижки есть? - на том конце провода замолчали в ожидании ответа.
- Ничего конкретного, - откашлялся Султанов. - После поездки в Псков он собирает данные о погибшей актрисе и её окружении, думаю, что этим сейчас занимается и Доротный.
- Что это даст? - генерал спросил громко, видимо находился ещё не дома, а у себя в кабинете.
- Он объяснил это так - чтобы собрать доказательства о непричастности актрисы Ильмы Паулус к московским преступлениям, нужно опросить как можно больше свидетелей. Он соберёт все эти данные, поедет снова в Псков и опросит врачей "Скорой", в машине которой была эта женщина убита. С этим компроматом он явится в следственный комитет, чтобы предъявить обвинения Авеньеву и его компании, вместе с теми операми, которые принимали участие в убийстве. Он хочет здесь капитально покопаться, - Султанов вздохнул. - Потом, как он полагает, начнётся следствие и Доротный узнает через своих людей о том, кто на самом деле причастен к смерти его дочери. Выйдет на них и там его банду уже можно брать тёпленькими... Чушь, правда?
- То есть Егоров верит в это?! - Лазарев был удивлён такому раскладу.
- Видишь ли, если будут доказательства на Авеньева, то банда может спокойно добраться до его сына, который работает в ГДР, там уже, говорят, парень ходит на работу с охраной. Как тебе такое? - Султанов закутался в плед и сел на кровати, подвинув к себе с тумбы телефон.
- Я понимаю, у него сейчас в голове каша. Егоров ищет пути подхода к Доротному, но... Эти пути ведут через комитетчиков, а это уже опасно. Если это правда, с актрисой... Они не позволят так глубоко копать, потому что раз они устроили такой демарш, значит был повод и серьёзный, о котором мы и понятия не имеем. Ты ему объяснил всю степень ответственности и опасности положения?
- Да, неоднократно я с ним пытался говорить, но всё без толку, он ничего не хочет слышать... Упёрся, как баран! Ждёт вас, когда вы к нам приедете с проверками, и тогда поговорит с вами и предложит уже что-то... Только вас и послушает, - Султанов с надеждой в голосе проговорил это.
- Начало года, сам знаешь, что до двадцатых чисел месяца у меня поездки в отдалённые районы. Как только появится возможность, сразу приеду к вам. С вашим военным городком мы никогда не спешили, у вас же есть свои кураторы и проверяющие, так что в ближайшие дни меня можете не ждать... И какие же у него дальнейшие планы?
- Собирается ехать в Таганрог, туда приехал на очередные свои съёмки ассистент режиссёра Владимир Алексеенко, который присутствовал во время съёмок в Краснодаре, у него хочет конкретно всё узнать и выспросить...
- Про актрису Паулус?
- Да, - Султанов дотянулся до настольной лампы и немного убавил свет, сощурив глаза. - Жена его звонила из Москвы, не хочет там больше оставаться, а он не везёт их сюда, хоть от тамошних врачей тоже толку мало.
- Чем мотивирует?
- Конкретно не говорит, хочет чтобы Наташа пришла в себя именно там, а не здесь, чтобы привыкла жить там, а уж потом, будет решать, как быть с ней дальше, - Султанов тяжело вздохнул, вспоминая свой последний разговор с Егоровым, но генералу настоящую причину не назвал, потому что до конца не верил, в сказанное другом в запале его отцовских переживаний.
- Ладно, что-то появится конкретное - звоните, ты или Егоров, будем на связи, - Лазарев повесил трубку, а Султанов ещё долго держал её в руке, а положив на аппарат, никак не мог успокоиться после этого разговора. Его волновало, так же как и Лазарева, это условное расследование, где понятное дело, напрямую никого было нельзя арестовать, потому что эти люди, похитившие Наташу, были уже далеко за пределами области, и это Егоров не мог не понимать, но его всё ещё бередила и опустошала мысль, что он ничего не может сделать в ответ на такую чудовищную акцию. Не может принять тот факт, что его снова обыграли, как тогда в Краснодаре, где банда была ликвидирована, а Доротный ушёл!
Но этот же вопрос волновал не только следователей с Загорянки,18... он не давал спокойно спать и компании Авеньева, чей сын сейчас пребывал в чужой стране, а сам он пытался прикрыть по всем фронтам настоящих виновников московской трагедии, потому что в их делах был тоже неким образом замешан. И если теперь в МВД СССР узнают всю правду о нападении на детский сад, тут уж полетят головы, начиная с самых верхов, что было невыгодно многим, в том числе и его начальству. И так противостояние КГБ с этой организацией зашло слишком далеко, а тут ещё и Егоров со своим расследованием, которое поначалу казалось Авеньеву простым блефом, но теперь последние события его сильно взбудоражили, а именно доклад его помощника о том, что Егоров начинает рейд по съёмочным площадкам для сбора данных под протокол. Это уже было волнительно серьёзно и требовало какого-тот конкретного решения.
Полковник Авеньев, сидя под лампой с абажуром, у себя дома принимал своего секретного агента по оперативной работе Самонина Юрия, прилетевшего недавно из Прибалтики, имевшего, как всегда, щегольской и уверенный вид.
- Я вызвал тебя Самонин, для серьёзного разговора, и сейчас всё изложу по порядку, - начал Авеньев и голос его совсем притих.
Он рассказал своему агенту всё, что было связано с Егоровым, начиная с его поисков в Новороссийске ещё летом, и кончая покушением на дочь и начатым расследованием в этой связи, которое касалось лично самого Авеньева.
- И, что я должен делать? - спросил Самонин. - Припугнуть его, или готовить деньги? Тогда скажите сколько приготовить, и когда к нему отправиться?
- Ты не понимаешь ситуации...
- Почему же, понимаю! У него сейчас больна дочка, требуются средства на лечение... Всё понимаю! - Самонин качал головой.
Авеньев начал терять терпение:
- Ничего ты не понимаешь... Егоров не тот тип, которому можно сунуть деньги. Прошу тебя, как можно быстрее дай поручение своим людям и установи за ним слежку. Я знаю, у тебя есть надёжные парни под Краснодаром... Но так, чтобы это не прошло официальным каналом, тут в Москве не должны знать о моём личном интересе к этому полковнику. Понял теперь? Скажи им, что я хорошо заплачу.
- Разумеется. Когда нужны будут эти данные и как долго их собирать на него? В виде компромата, или как? - Самонин тоже соблюдал свой личный интерес, только в виде мятых купюр.
- В виде досье... Постарайтесь узнать, как можно подробнее, с кем и когда встречался, как часто контактировал со своим областным руководством. Просто боюсь, что этот человек не успокоится, а начнёт копать дальше, а как только выйдет на определённые источники, тогда его уже не остановить... Но, будем надеется, что наши меры воздействия, которые я уже готовлю, нам помогут и крайности не потребуются.
Авеньев протянул Самонину фото полковника и его личные данные в папке. Тот кивнул головой и со словом: "О - кей"! - поднялся с кресла.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
