Когда все уйдут, 54-летний Василий Андреевич сядет подле упокоившегося и долго один будет смотреть ему в лицо. Позже запишет:
«Никогда на этом лице я не видал ничего подобного тому, что было на нём в эту первую минуту смерти. Голова его несколько наклонилась: руки, в которых было за несколько минут какое-то судорожное движение, были спокойно протянуты, как будто упавшие для отдыха после тяжёлого труда. Но что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так ново и в то же время так знакомо! Это был не сон и не покой! Это не было выражение ума, столь прежде свойственное этому лицу; это не было также и выражение поэтическое! Нет! какая-то глубокая, удивительная мысль на нём развивалась, что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание. Всматриваясь в него, мне всё хотелось у него спросить: «Что видишь, друг?..» Таков был конец нашего Пушкина».
Это было 29-го января (10 февраля) 1837 года в день рождения Жуковского.
При Наталье Николаевне всё это время неотлучно находились Е. Загряжская, княгиня Вяземская, граф и графиня Строгановы.
Жуковский послал за скульптором С. И. Гальбергом, который пришёл и снял восемь масок с лица умершего, для чего тело Пушкина перенесли в буфетную и положили на стол. Одновременно в снятии маски принимал участие скульптор-литейщик Полиевкт Балин, приглашённый графом Ф. В. Толстым. По этой снятой форме будет выполнено 15 гипсовых отливов, которые Жуковский распределит среди родных и близких.
Между 16-ю и 19-ю часами было проведено вскрытие тела А. С. Пушкина. Вскрытие было проведено в соответствии с Указом военной коллегии от 1779 г. об обязательном вскрытии трупов, умерших насильственной смертью. Его производил Спасский, как единственный из докторов имевший опыт судебно-медицинской экспертизы. Даль делал запись увиденного. При вскрытии присутствовал Арендт, ибо только он мог назвать подвздошную вену «бедренной».
В полном смысле слова полноценным вскрытием это назвать нельзя, так как оно было неполным, исследовали только брюшную полость. Процедура аутопсии велась в спешке, при плохом освещении. Первый и главный вопрос: отчего такая спешка и почему вскрытие проводилось не в клинических условиях, а в помещении жилой квартиры? И тут будет уместна констатация: сразу после гибели поэта начался поединок различных версий и оценок случившегося.
У Владимира Даля читаем: «Время и обстоятельства не позволили продолжать подробнейших розысканий». «Какие обстоятельства не позволили врачу вынуть пулю? — резонно вопрошает Александр Зихунов. — Агенты Третьего отделения, постоянно присутствовавшие в доме, вероятно, получили на этот счёт специальное указание». Можно только удивляться, что жандармы, которые к этому времени, похоже, уже заступили место врачей, вообще позволили Далю сделать записи исследования раны. Но Владимир Даль, судя по всему, хорошо представлял важность результатов вскрытия, поэтому в краткой форме сумел записать то, что Спасский успел определить.
Неполный объём вскрытия и, главное, неоформленный письменный протокол стали позже основанием для различных толкований хода раневого канала, наличия и степени поражения некоторых органов и причины смерти. С чисто медицинской точки зрения причиной воспаления брюшины мог стать ушиб участка кишечника пулей. Но кишечник мог быть ушиблен и мелким костным отломком подвздошной кости, с большой силой отлетевшим от кости в момент её огнестрельного раздробления. Не исключён ещё один механизм ушиба: при падении поэта во время дуэли, неудачной транспортировке или перекладывании раненого стенка кишки могла повредиться при соприкосновении с острым краем костного фрагмента. В результате любой из этих причин первоначально образовалась небольшая гематома* в кишечной стенке, которая через некоторое время подверглась омертвению (гангрене).
* Гематома — скопление крови при закрытых и открытых повреждениях органов и тканей с разрывом (ранением) сосудов; при этом образуется полость, содержащая жидкую или свернувшуюся кровь.
А дальше за своё дело взялась инфекция, которая через дефект брюшины легко проникла в брюшную полость. Главным источником микроорганизмов было неудалённое инородное тело (пуля) и вторичные инородные тела (обрывки одежды, осколки костей и т. п.). Другим источником инфекции явилась кровь, обильно поступающая из повреждённых сосудов в малый таз и оттуда проникающая через дефект брюшины в брюшную полость.
Но почти всегда разговор о смерти Пушкина не обходится без сакраментального вопроса: можно ли было спасти Александра Сергеевича Пушкина, если бы он жил сейчас, в наше время? Иной раз высчитывают, что шансы на выздоровление составили бы не менее 80%, ибо летальность при подобных огнестрельных ранениях ныне составляет 17,2—17,5 %. Вероятно, так и есть, если раненый попадаёт на операционный стол НИИ Склифосовского на быстро приехавшей «Скорой помощи». Но стоит вспомнить, как и когда после ранения Пушкин оказался на диване в своём кабинете, сколько времени ушло на поиски врача, какими профессиональными навыками обладали те врачи и какие медикаментозные препараты были в их распоряжении — сомневаюсь я, однако, что шансы имелись.
Вновь мы возвращаемся к теме, неоднократно затрагиваемой на страницах книги: Александр Сергеевич Пушкин жил в другое время. И спасти жизнь гениального поэта при том уровне развития медицины, который существовал в 30-х годах ХIХ столетия, было практически невозможно.
Результаты вскрытия по памяти почти через 24 года обнародовал Даль. Существенный фактор: опубликованные Далем материалы — это не официальный протокол вскрытия. Они не отвечают существовавшим тогда строгим требованиям к форме протокола. Увы, это вольное изложение автором того, что он видел в ходе аутопсии.
В доме Пушкиных нашлось только 300 рублей. Поэтому старый граф Строганов*, тот самый, к кому оба Геккерна обращались за советом и который уверил их, что в их ситуации нужно стреляться, в качестве родственника Натальи Николаевны поспешил объявить, что берёт на себя все похоронные издержки. Дом, где жил Пушкин, принадлежал к Исаакиевскому приходу. Но приглашённый графом Строгановым митрополит отказался прибыть к отпеванию. Отпевание прошло в церкви Спаса Нерукотворного Образа (Спасо-Конюшенной), она считалась придворной.
*Григорий Александрович, который был женат на Юлии Павловне (урожд. Жулиана Мария Луиза Каролина София д’Ойенгаузен, по первому мужу – графиня д’Эга (da Ega)), статс-даме двора; лицемерная супружеская чета; Григорий Александрович был отцом незаконнорожденной дочери Полетики, он взял на себя расходы, связанные с похоронами Пушкина, и стал официальным опекуном осиротевшей семьи.
После него гроб закрыли крышкой и поставили «при входе в церковь, внизу, к северу, в особо устроенной комнате, где в ту пору хранилась погребальная колесница, на которой привезено было из Таганрога тело покойного императора Александра I». Впереди была дорога к месту захоронения.
Принято считать, что властям удалось «заретушировать» предпохоронные часы. Перенос места отпевания из одной церкви в другую сбил людей с толку. И потому процедура прошла вроде как незаметно, была немногочисленной. Много позже стало известно, как событие выглядело реально. Корреспондент немецкой газеты Frankfurter-Oder-Postamt Zeitung («Ведомости почтамта Франкфурта-на-Одере») прощание с поэтом описал так:
«Александр фон Пушкин, знаменитейший из русских поэтов, скончался в возрасте 37 лет. Его отец ещё жив и владеет в Псковской губернии имением, в которое было отвезено тело покойного по совершении над ним последнего церковного обряда. В присутствии толп молящихся в день его отпевания можно было судить о том сочувствии всего общества, которое было возбуждено его смертью, вследствие его литературной славы, приобретённой покойным во всей России. На церковную службу, назначенную в Конюшенной церкви, собрались бесчисленные толпы из всех слоёв общества. Среди молящихся можно было заметить как самых важных особ, так и многих иностранных дипломатов».
Спросите, кому верить? Отвечу: «Есть такие тайны, завёрнутые в загадку, которые не будут разгаданы никогда». Слова эти имеют отношение не только к смерти Пушкина, но и многим событиям его непродолжительной жизни.
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования. Не противьтесь желанию поставить лайк. Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1—182) — самые первые, с 1 по 28, собраны в подборке «Как наше сердце своенравно!», продолжение читайте во второй подборке «Проклятая штука счастье!»(эссе с 29 по 47)
Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 138. «…Пушкина убила вовсе не пуля Дантеса»
Эссе 163. Исповедь Натали была ужасной для Пушкина
Эссе 173. Внешне семейная коллизия вроде про любовь, а любви-то и нет как будто