Я лишь совсем недавно понял почему любить более сладко, чем быть любимым. Я понял, как тухло жить, когда твоя любовь никому не нужна. Поэтому мое объяснение любви к битлам для меня практически означает, что это взаимная любовь. Да, о том, что я люблю Джона, Пола, Джорджа и Ринго, я твержу непрерывно с начала этого рассказа, но в чем проявляется любовь моих кумиров ко мне, наверное, не очень понятно. А я Вам скажу… В своих интервью битлы не раз говорили о любви к публике, а значит и ко мне. Посмотрите, с каким уважением к своему слушателю они сочиняли и записывали свои песни. Даже то, что они ушли со сцены, когда почувствовали, что не смогут в концерте дать высокого качества - это уважение к своим поклонникам…
Любовь артиста и зрителя должна быть обоюдной, как у влюблённой друг в друга пары.
А я? А я старался любить своих кумиров и быть лучше от этой любви. И в первые дни этого «романа» я старался быть как можно более похожим на них. И внешним видом, и поступками, а главное пением и игрой на инструменте. Часто это получалось. Я достаточно близко мог спеть тембрально песни Джона и Пола. Интонации Леннона у меня получались лучше, чем звук Пола. Даже сейчас, если я решаю спеть «No reply» или «Girl» внутри меня мгновенно включается как на синтезаторе тембр «Джон Леннон». И до сих пор (а у меня таких тембров несколько) я пользуюсь «библиотекой» своих тембров. Это не страшно… В сочетании с русским языком эта похожесть нивелируется.
Если в ранние годы моего освоения профессии музыканта, поющего поп- роковую музыку, для меня самым большим комплиментом была похвала, что я похож на одного из них, то со временем я более рационально пользоваться своими умениями. Но на освоение этих приемов ушли годы и мне очень помогли мои партнеры и большое количество концертов, проведённых в эти годы.
В группах «Ребята», «Мозаика», «Веселые ребята», «Пламя» моими битл-партнерами были Н. Воробьев, Я. Кеслер, А. Пузырев, В. Дьяконов.
Я пел обычно партии Пола, хотя, повторяю, голос Леннона давался мне лучше. Учился петь битловские песни я в охотку. В одно время я практически никого, кроме «The Beatles» и не слушал, лишь изредка, и то,только по радио мог послушать Элвиса, «Queen», «Rolling stones», да ещё кого-нибудь.
На пленках дома были в основном битлы и так по чуть-чуть остальных. Мой фанатизм был настолько высок, что на вопрос, если бы кто-то осмелился об этом спросить, какая песня из репертуара битлов мне не нравится, я бы сказал, что такой песни нет.
Это, пожалуй, заболевание, и я был заразен. Несколько человек под моим влиянием стали битломанами. А я, опять же подражая своим кумирам, начал пробовать сочинять. И в сочинении, которое, к счастью, меня увлекло, я не имел права повторять ни Леннона с Маккартни, ни Харрисона и у меня начал проклевываться свой музыкальный почерк. А русская мелодика, которая жила во мне практически с детства, оплодотворённая битловыми интонациями начала приносить неплохие плоды. Хотя в своих песнях я иногда вспоминал свою любовь к битлам и иногда даже цитировал их песни, не указывая первоисточник. Но битломаны, я думаю, слышали в песне «Я, он, она и Beatles» интонации битловской «All I’ve got to do», а в «Любимых песнях нашей компании» целый букет фирменных песен.
Но... Но в этих номерах цитирование, на мой взгляд, помогало раскрыть образ песни. А с профессиональной сцены я спел несколько песен моих любимых артистов: «Love me do», «Oh! Darling!», «From me to you», «Mrs Vanderbilt».
Как часто водится: любовь к битлам переросла в добрую дружбу, которая меня греет в нынешние осенние годы.
Продолжение: