Прежде, чем начать рассказ о крупнейших советских литературных утопиях второй половины ХХ века, попробуем дать простейшее определение этой разновидности художественной литературы вообще. Литературная утопия — это художественно осмысленная концепция наиболее желательного, с точки зрения автора, общественного устройства, показанная во многих аспектах жизни — от науки и творчества, до развлечений и быта.
Традиции утопии в русской литературе восходят к «Путешествию в землю Офирскую» князя Щербатова и «4338 год. Петербургские письма» князя Одоевского. Приближением к утопии советской стали знаменитый четвертый сон Веры Павловны из романа Николая Чернышевского «Что делать?» и роман Александра Богданова «Красная звезда». Утопиями 20-30-х годов стали романы Якова Окунева «Грядущий мир», Эммануила Зеликовича «Следующий мир», Вадима Никольского «Через тысячу лет», «Путешествия моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» Александра Чаянова и «Страна счастливых» Яна Ларри. Свои взгляды на устройство общества социалистического грядущего излагал и Александр Беляев, в романах «Борьба в эфире», «Звезда КЭЦ», «Лаборатория Дубльвэ» и других.
По мере усиления классовой борьбы в период построения социализма, масштабные литературные утопии уступили на страницах советской печати место научно-фантастическим очеркам, которые если и показывали читателю будущее, то в узко техническом либо в бытовом аспектах. К примеру были очерки, авторы которых предрекали электрическое освещение в пассажирских вагонах или центральное отопление в Ленинграде.
Предполагалось, что идеал общественного устройства уже достигнут, осталось только оснастить его совершенными машинами. Развитию советской утопии помешало и начало Великой Отечественной войны. Причем, помешало и в самом прямом смысле. Например, соавтор Ильи Ильфа, Евгений Петров так и не написал, задуманный им утопический роман, погибнув по пути из осажденного Севастополя в Москву.
Вторую половину 40-х и почти все 50-е годы в советской фантастике господствовала, так называемая «теория ближнего прицела», не предусматривающая крупномасштабных полотен грядущего. Разумеется, бесконечно так продолжаться не могло. После тяжелейшей войны, на фоне восстановления народного хозяйства, которое сопровождалось грандиозными достижениями современной тогдашнему читателю науки и техники, вроде атомной энергетики и прорывов в области авиации и ракетостроении, советские люди хотели видеть яркие, художественно убедительные образы будущего, более сложные, чем картины автоматической вспашки и яблоневых садов в зоне вечной мерзлоты.
Утопии всегда появляются в эпоху социально-экономических кризисов, которые заставляют задуматься о причинах нынешнего состояния общества и поисках выхода из него. Был на исходе 50-х такой кризис и в СССР. Прежние формы ведения хозяйства и управления общественными процессами не устраивали советский народ. Выросло число образованных людей. В науку и технику пришли молодые специалисты, для которых думать о будущем было также естественно, как и дышать. Они были готовы к появлению главной советской утопии и она просто не могла не появиться. Ее автором суждено было стать палеонтологу Ивану Ефремову.
Иван Антонович Ефремов родился в 1907 году в Вырице, под Санкт-Петербургом, в семье богатого лесопромышленника и мецената. Во время революции семья Ефремовых распалась. Маленький Ваня хлебнул горькой судьбы беспризорника. В Гражданскую прибился к автороте 6-й армии РККА, с которой прошел от Бердянска до Перекопа. В 1921 году демобилизовался и вернулся в Петроград с твердым намерением учиться. Начальное образование совмещал с работой, трудился грузчиком, пильщиком дров, шофером. Увлекся палеонтологией. Судьбоносным стало для будущего ученого и писателя знакомство в 1923 году с академиком Петром Петровичем Сушкиным. В том же году Ефремов сдал экзамены на штурмана каботажного плавания и отправился работать на Дальний Восток. По возвращении поступил, сначала вольнослушателем, а затем студентом на биологическое отделение физико-математического факультета ЛГУ. Стал работать препаратором в Геологическом музее. Участвовал в многочисленных палеонтологических и геологических экспедициях, большинством из которых руководил. В тридцатых годах стал сотрудником Палеонтологического института. В 1941 году будущий писатель стал доктором наук. Во время войны занимался эвакуацией палеонтологических коллекций, стал консультантом геологической экспедиции особого назначения. Из-за тяжелой болезни был часто прикован в постели, но это не мешало ему заниматься научной и организационной работой. Создает свою знаменитую «Тафономию» — науку о захоронении останков ископаемых животных. К этому же периоду относятся его первые опыты в художественной литературе. После войны Ефремов руководит тремя палеонтологическими экспедициями в Монголию. Продолжает заниматься литературой. В 1957 году выходит главная книга его жизни утопический роман «Туманность Андромеды». Несмотря на мировое признание, книги писателя подвергаются нападкам в советской прессе. Изданный в 1968 году роман «Час быка» после смерти автора изымается из библиотек. Скончался ученый, писатель и глубокий мыслитель в 1972 году.
В 1957 году журнал «Техника — молодежи» опубликовал с продолжением роман с интригующим названием «Туманность Андромеды». С первых же строк читатель погружается в события, прежде для советской фантастики немыслимые. Ведь речь идет о межзвездной экспедиции. Причем — это не первый полет к звездам, а тридцать седьмой. Иными словами, занятие для людей будущего, хотя и не рутинное, но все же и не из ряда вон выходящее. Приключения экипажа звездолета «Тантра» перемежаются в романе с главами, в которых писатель разворачивает перед читателем картины будущего, которое может наступить, по мысли автора, через три тысячи лет. Позднее Ефремов приблизил его к своему времени на два тысячелетия.
Каким представлялось Ефремову далекое будущее человечества? Природа и климат Земли подверглись радикальным преобразованиям. Растоплены ледяные шапки на полюсах, пояс умеренного климата сдвинулся в Заполярье. Человечество живет в основном в субтропическом поясе. Истреблены животные, насекомые и растения, признанные вредными. Все континенты связаны единой транспортной сетью. На орбите существует спутниковая группировка. Постепенно осваивается межзвездное пространство.
Главное научно-техническое достижение человечество заключается в установлении и поддержании постоянных контактов с внеземными цивилизациями, объединенными в содружество Великого Кольца. С помощи сети внешних станций, земляне принимают радиотелевизионные сообщения из других миров и отправляют свои. Сигнал от планете к планете может идти сотни лет, но эта прискорбная медлительность обмена научно-технической и культурной информацией не мешает развитию дружеских связей между братьями по разуму.
Ефремов проводит мысль, что разумными существами в процессе эволюции могут стать только позвоночные, прямоходящие человекоподобные существа, отрицая возможность иных вариантов. «Всюду царствует человекоподобный!» — провозглашает автор. Поэтому, получая передачи по Великому Кольцу, человечество видит на гемисферных экранах братьев не только по разуму, но и по телу. Иногда они выглядят весьма экзотично, а иногда — прекраснее, чем самые красивые люди Земли.
Вообще телесная и духовная красота — это фетиш в мире будущего по Ефремову. Страницы его книг населены красивыми женщинами и гармонично сложенными мужчинами. Разумеется, не все люди в «Туманности Андромеды» выглядят, как кинодивы и герои-любовники, но стремление к физическому совершенствованию является обязательным пунктом воспитательного процесса. Образованию и воспитанию новых поколений, писатель уделяет немало места в своем романе.
Начальное и среднее образование разделено у него на три цикла. В каждом цикле учащиеся получают не только теоретические знания, но и практические навыки. Например, на уроках истории, школьники собственными руками строят судно, на котором бороздили моря древние мореплаватели. Живут учащиеся в специальных городках-интернатах, но с родителями общаются, хотя формально узаконенных браков Эра Великого Кольца не знает. В школы нередко приглашаются выдающиеся ученые — а они составляют социальное большинство в человечестве четвертого тысячелетия — которые читают лекции по своей специальности.
По окончании школы третьего цикла юноши проходят своего рода вступительные испытания, которые автор назвал «Подвигами Геркулеса». Несколько лет выпускники выполняют не самую престижную, но необходимую для общества работу, вроде ухода за тяжело больными или отлова излишне расплодившихся диких животных. Сейчас таких людей мы называем «волонтерами». По завершению «подвигов» молодые люди получают высшее образование по выбранному ими направлению науки.
«Подвиги Геркулеса» не только закаляли вчерашних школьников физически и душевно, но и способствовали возникновению прочных дружеских и любовных связей. Вообще все общество Эры Великого Кольца основано на дружелюбии, уважении к мнению других и готовности к самопожертвованию. Тем не менее, анархии в мире, описанном Ефремовым, нет. Человечество едино, стерты не только национальные и языковые различия, но и расовые. Даже система имен утратила национальную окраску. Когда рождается человек Эры Великого Кольца, ему родители дают временное имя, которое он меняет по достижении совершеннолетия, то есть — после выполнения «Подвигов Геркулеса».
В каждой узкопрофессиональной области управляют наиболее сведущие в ней люди, а большими социальными группами и всем человечеством — Советы и Академии. «— Вот в центре Совет Экономики. — рассказывает героиня романа историк Веда Конг. — От него проведём прямые связи к его консультативным органам: АГР — Академия Горя и Радости, АПС — Академия Производительных Сил, АСПБ — Академия Стохастики и Предсказания Будущего, АПТ — Академия Психофизиологии Труда. Боковая связь — с самостоятельно действующим органом — Советом Звездоплавания. От него прямые связи к Академии Направленных Излучений и внешним станциям Великого Кольца...»
Веда Конг сравнивает такую систему управления с человеческим мозгом, подчеркивая ее естественность и органичность. Жизненно важные для всего человечества вопросы, обсуждаются всеми членами общества, а решения принимаются путем электронного голосования. Так что утверждения некоторых современных критиков, что Ефремов описывал тоталитарное коммунистическое будущее, не подтверждаются текстом романа. Все социальные процессы максимально демократичны, исключение составляют звездные экспедиции. Командир звездолета, как и капитаны морских судов древности, на борту по-прежнему «первый после Бога».
Кстати, о Боге. Разумеется, люди Эры Великого Кольца, сплошь атеисты, как и сам автор, но значит ли это, что в описываемой им эпохе нет ничего похожего на религиозный культ? Нет, не значит. Люди по своей природе религиозны. Например, в СССР и других социалистических странах, где церковь была отделена от государства, процветало некое подобие земледельческого культа, символы которого мы можем видеть на ВДНХ и в оформлении многих станций московского метрополитена. В основе псевдорелигии Эры Великого Кольца лежит преклонение перед человеком — его физической и нравственной красотой. Иными словами — антропоцентризм, возведенный в ранг абсолюта.
Человек в утопии Ефремова мера всех вещей. Его поведение и мораль основаны на пренебрежении к собственности, даже — к личной, на умеренности в пище, в простоте и изяществе в быту. Отвергнута ханжеская мораль прошлого. Женщине ничего не стоит обнажиться, дабы продемонстрировать свою внешнюю красоту и никаких эмоций, кроме восхищения совершенством ее тела, это у окружающих не вызовет. Однако, помещая, подобно античным философам, человека в центр мироздания, писатель словно не замечает оборотной стороны этого подхода.
Обо всем, происходящем в бесконечной Вселенной, люди Эры Великого Кольца судят исключительно со своей колокольни, расценивая происходящее в ней с точки зрения собственной системы ценностей. Ефремов не только считал, что эволюция, где бы она ни происходила, обязательно приведет к появлению человекоподобного разумного существа, но и был уверен, что развитие общества неизбежно будет увенчано коммунизмом, как высшей фазой исторического процесса. Из чего следовал вывод — все, что полезно для коммунистического общества — добро, все, что вредно — зло. А зло необходимо искоренить.
Роман «Туманность Андромеды» получил свое продолжение еще в нескольких произведениях Ивана Ефремова — в повести «Сердце Змеи», рассказе «Пять картин» и романе «Час быка». Однако, взорвав тихое болото "ближнеприцельной" фантастики, явив образец коммунистической утопии второй половины ХХ века, писатель по сути остался в одиночестве на литературном Олимпе. Большинство его более молодых коллег взирало на «Туманность Андромеды», как на недосягаемый образец, не рискуя открыто полемизировать с этой книгой и ее автором, и не пытаясь предложить собственное масштабное видение будущего.
И все-таки были и исключения. Первыми рискнули возразить мэтру Аркадий и Борис Стругацкие.
