Татьяна Петровна с некоторых пор была молодой вдовой: носила траур по ушедшему мужу, воспитывая двух дочек, и смотрела на мир сквозь призму чёрного стекла. Александр покинул её в самом расцвете сил, оставив после себя дом, детей и разрывающуюся на части душу, которой было невыносимо сидеть в груди. Она рвалась на части, заставляя рыдать, пока тонкие губы и треугольник под носом не начинали млеть, а горе всё текло по лицу и не было ему конца.
А когда-то Татьяна была счастливой. Смеялась, если в компании Саша делал комплименты, стеснялась, когда он подолгу смотрел на неё молча, и лишь глаза говорили вместо него обо всём.
Они стали хорошей парой: улыбчивая белокурая Таня и немного несуразный Саша в рыжих конопушках. Только он был для неё самым-самым. Тем, ради которого можно и в огонь, и в воду. Тем, кто бросит мир к её ногам, кто не предаст и пойдет по жизни до самого конца. И он был таким человеком.
Дождавшись парня из армии, Таня стала красивой невестой. И никто не знал, даже сама девушка, что в тот важный день их было уже не двое, а трое. Новая жизнь поселилась внутри, чтобы через время заявить о себе, дать возможность почувствовать любовь ещё сильнее, познать, что они безумно хотят стать родителями.
Вика сделала брак ещё крепче. Они вместе учились пеленать, качать на руках и пытаться успокоить дочку. И отчего-то у Саши выходило даже лучше. Ребенок сразу затихал в отцовских объятиях, смотрел большими серым глазами на гладковыбритого папу и тянулся маленькими ладошками к его лицу.
Смотря на это, Таня чувствовала, как к глазами подбираются слезы. Хотелось плакать, и всему виной гормоны, бушующие после родов, а, может, простая благодарность за то, что ей повезло. Что её муж не такой, как многие, которые даже не смотрят в сторону ребенка, переложив все обязанности на супругу. Саша был из другого теста, воспитывался в многодетной семье, именно поэтому связь с отцом у девочек была сильной.
Он никогда не говорил им плохих слов, не отмахивался от детских вопросов. Просто усаживал на колени, разговаривая с дочками по-взрослому, разъяснял всё, что не понятно, и давал колоссальную поддержку, осознание, что в любой момент они могут рассчитывать на него. Любовь, забота и понимание - вот, что он давал, и это было бесценно.
Любить не за что-то, а просто так, заботиться несмотря ни на что, понимать, даже если бывает сложно это сделать.
Теперь Александра нет, и каждому придётся подстраиваться под мир без него.
Татьяна заставляла себя жить и двигаться дальше, но каждый раз, засыпая, снился ей черный прямоугольник земли, гроб, обитый красным бархатом, и твердые комья, рассыпанные под ногами. Засушливым выдалось лето, тверда земля, будто не хотела впускать мужа, сжимаясь так, что было сложно копать. Внезапно набежали тучи, и дождик, которого все с нетерпением ждали, теперь пришелся не ко двору. Коснулся первой каплей маленькой Поли, что провожала отца в последний путь, стоя тут же, обрызгал каплями старшую Вику, у которой внутри стоял ком, мешающий плакать. И думали люди, что она твердая, как камень, только один Бог знал, что творилось внутри у подростка. Какими глазами смотрела она на лежащего перед ней и что думала обо всём.
- Поплачь, Вика, - положила на плечо руку бабушка, но девочка дернула плечом, чтобы сбросить ненужную ласку. Ей хотелось уйти побыстрее, потому что было невыносимо больно.
Дома стало как-то иначе. Мать ходила бледной тенью, заставляла себя что-то делать по хозяйству, а Полька постоянно плакала, чем ещё больше раздражала Вику. Она закатывала глаза, вставляла наушники в уши и включала музыку, чтобы заглушить эти звуки. Но даже сквозь пение, пытаясь отвлечься, не могла до конца откинуть тот факт, что отца нет и больше никогда не будет. Никто не сможет занять его место, как бы не старался, и Вика это твердо решила.
Год был тяжёлый. Мало того, что отца не хватало физически, ещё семья осознала, как это сводить концы с концами. Таня не роптала, она молча искала другие пути: связать кому что-то, огород обработать, но сил уже не оставалось.
- Замуж мамке надо, - вынесла вердикт баба Нина, сидя на кухне, и Вика удивлённо посмотрела на неё.
- Чего? - переспросила, будто не услышала в первый раз.
- С мужчиной сойтись, - размышляла мать Тани. - Молодая ещё, не коротать же век одинокой.
- Кто молодая? - не понимала Вика. - Мать? - она округлила глаза, не в силах поверить, что слышит такое. - Какая молодая?! - возмутилась девочка. - Старая она!
- Ей только 36! - не согласилась бабушка.
- Ей УЖЕ 36! Куда ей замуж?!
- Вика! - бабушка покачала головой, смотря на года со своей колокольни. Отсюда дочь виделась иначе: молодая, красивая, одинокая. -- Разве это возраст?
Только девочке было не понять. Она смотрела на мать и видела не женщину, у которой впереди может быть счастье, а старуху, что не в состоянии чувствовать то же, что молодые, например, сама пятнадцатилетняя Вика. Годы, разделявшие мать и дочь, казались в её возрасте такими большими, что в глазах подростка Татьяна была в конце пути, а не в его середине. Уже потом, спустя много лет, когда Вика вспомнит тот разговор, она поймет, что 36 - это молодость, потому что ей на ту пору будет уже 44.
- Я не позволю! - вскричала девочка. - Не дам! У нее был муж, а теперь всё, пусть доживает так!
- Доживает?! - ужаснулась бабушка, округляя глаза, но девочка вскочила, табурет с грохотом упал на пол, и она пулей вылетела из кухни, оставляя Нину с прижатыми к груди руками и смятением внутри.
Хорошо, что Татьяны нет дома, и она не слышит слов дочери. Нет, у неё никто не появился, сердце до сих пор любит лишь одного человека, и она не представляет себя с кем-то другим. Просто мать Нина, смотря, как дочка пытается тянуть двух деток, как хоронит себя заживо после смерти мужа, не может быть спокойной. Потому и завела разговор с первой Викой, чтоб иметь в её лице поддержку, когда обратится с предложением к Танечке. Но она не ожидала такого отпора, таких слов. Вместо друга в этом деле она получила врага.
Вика была раздражена. Она хлопнула дверью, бросаясь на свою кровать, а в голове крутились мысли.
"Старая, старая, старая! Не любила отца! Предательница! Ненавижу!!"
Она была готова защищать свою территорию, если какой-нибудь мужчина решит посягнуть на их семью. Она не даст жизни, не позволит им быть счастливыми, потому что нельзя так. Нельзя предавать память отца, нельзя замещать его для детей! Этого просто не может быть! Это НЕВОЗМОЖНО!
Татьяна смотрела на мигающую палку на экране компьютера в текстовом редакторе, остановившись на слове "приказ", и мозг, который она пыталась загрузить по максимуму, снова рисовал безрадостные картины. Устало закрыв глаза, она обхватила голову руками и вздохнула.
Год. Много это или мало? За это время младенец учится многому: ползать, переворачиваться, ходить. Можно похудеть, прочитать кучу книг, вырастить цветок, пройти обучение.
Она понимала, что именно работа заставляла её забывать, что дома не ждёт муж, что дети лишились отца, что мир перестал быть счастливым. Мужчин она вокруг не замечала, будто их и не было вовсе. Для неё существовал только один единственный человек - её муж, и это было неизменно.
Больше разговоров бабушка не заводила. Вика немного успокоилась, мать вела себя, как обычно. И только спустя годы, когда Вика и сама была в браке, она призналась матери, что считала её старой.
- А ведь сейчас и мой сын думает, что мы с мужем старики. Ему двадцать, а мне 44, и он сказал, что я старая. Мам, мне так стыдно! Я не дала возможности тебе снова стать счастливой.
- Без любви нельзя жить, - улыбнулась Татьяна. - А я - однолюб. Для меня ваш отец останется навсегда в сердце. Я бы не смогла принять никого другого. Может, странная. Но иначе не могу.
После того, как дочки выросли, Таня живёт одна. У неё свой огород, ягоды и фрукты, и дом всегда открыт для родных. И на самом видном месте портрет её Саши, который до сих пор идёт с ней по жизни рука об руку.
