Начались дни тяжёлой тоски.
Весте казалось, что тоска выедает изнутри всё, что там осталось.
Больше всего она беспокоилась за сердце.
Любовь к индусу росла с непреодолимой силой.
Но старик не приходил.
Вместо него три раза в день заглядывал Давид.
"Воронья мать" 18 / 17 / 1
Он ехидно улыбался и стал настолько противен женщине, что она отворачивалась.
Будущий зять приносил еду и воду.
Оставлял для Весты продолговатую длинную чашку, чтобы та смогла сходить по нужде.
После исчезновения Шари, Веста перестала ползать.
Она решила, что без него ей не нужна жизнь. Смирилась с тем, что дочки выросли. Не было ни малейшего желания теперь кого-то жалеть.
Веста жалела себя.
Спала плохо, часто прислушивалась к голосам и шагам за дверью. Перестала считать дни.
Вскоре вместо Давида стала приходить молоденькая девушка. Она всё время улыбалась, но молчала. Как только входила в комнату, махала ладошкой, приветствуя Весту.
И эта девушка вскоре стала противна.
Больной не нравилось её весёлое выражение лица.
Веста решила, что ей больше нечего делать на этом свете.
Однажды не пришёл никто.
День, второй…
Оставалось пару глотков воды и несколько яблок, уже подвядших и покрытых тонкой восковой плёнкой. Плёнка эта липла к рукам, вызывая неприятные ощущения.
Веста запаниковала на третий день.
Услышав за дверью приближающиеся шаги, обрадовалась.
Но потом опять наступила тишина.
В глубоком отчаянии она спустилась с кровати и поползла к двери.
А когда услышала за дверью голос Шари, стала возвращаться.
Ждала, когда он войдёт.
Размышляла о том, как скажет ему о своих чувствах.
Но никто так и не открыл дверь.
Веста разозлилась, опять подползла к двери и стала стучать.
Дёрнув за ручку, удивилась, что дверь поддалась.
В коридоре было темно и пахло чем-то очень тяжело-сладостным.
Вдыхать этот воздух было трудно, женщина стала кашлять.
— Помогите! — ей думалось, что она кричит.
Но даже если бы кто-то был сейчас рядом, то не услышал бы её голоса.
Мольбы Весты были беззвучными.
Она осторожно спустилась со ступенек.
Колени болели от длительного ползания. Поясница горела.
Внизу никого не было.
Вдруг за спиной женщина услышала шаги.
Оглянулась.
Это был он. Её Шари…
Индус улыбнулся и произнёс:
— О, как долго я ждал твоего выхода, моя милая женщина!
Веста обомлела от его голоса, покраснела.
Мужчина продолжал:
— Ты можешь ходить, будь смелее, Веста.
Она помотала головой и заплакала.
Шари отошёл подальше и опять произнёс:
— Ты можешь ходить, будь смелее, Веста!
Женщина попыталась встать на ноги.
Но они были тяжелы от страха и неизвестности. Словно многопудовые гири были привязаны к икрам.
Весте казалось, что она сейчас уйдёт под землю то ли от тяжести этих гирь, то ли от страха, то ли от сильного желания быть обнятой индусом.
Шари не сдвинулся с места, когда Веста встала на ноги.
Она едва ими шевеля сделала несколько шагов и остановилась.
Слёзы катились по щекам, шее, попадали на грудь и обжигали её, как недавно поцелуи индуса.
— Шари, — Веста прошептала это имя и упала.
Мужчина был спокоен.
— Вставай, женщина.
Он расставил руки в сторону, приглашая её в свои объятия.
Неведомая сила подняла Весту на ноги и понесла к индусу.
Женщина не помнила этих шагов, не помнила, как оказалась во власти рук любимого мужчины.
Шари поднял её на руки, словно она пушинка, и понёс наверх.
— Нет, — умоляла Веста, — я же только оттуда. Пожалуйста, не бросай меня там одну.
Индус чмокнул её в лоб и сказал ласково:
— Не оставлю, не бойся.
***
Веста открыла глаза. Не успев осмотреться, позволила страху овладеть собой.
Рядом мирно спал Шари.
Он лежал на боку, подложив под голову свою большую ладонь.
Длинные ногти, казалось, впиваются ему в голову.
Веста приподнялась на руках и коснулась его спины.
Индус вздрогнул. Открыл глаза, повернулся к Весте и улыбнулся.
— Дети ждут нас внизу. Давай уже благословим их.
Веста не смогла ничего сказать. Она любовалась любимым лицом, её улыбка доходила почти до ушей.
— Ты красивая женщина, — прошептал Шари. — Я раньше не встречал таких.
Он погладил Весту по щеке, потом поцеловал.
— Жди тут. Я схожу за одеждой.
Шари ушёл.
Веста никак не могла избавиться от страха одиночества. Но когда индус вернулся, вздохнула с облегчением.
Индус принёс простое деревенское платье, помог одеться, причесал Весте волосы.
Вниз спускались долго. Каждый шаг был для женщины испытанием.
— Всё наладится, — успокаивал её Шари, — скоро ты будешь летать.
Веста верила. Она сильно сжимала руку своего спасителя.
Индус привёл её в просторную светлую комнату. В центре комнаты стоял стол с разными фруктами.
Четыре резных стула были застелены золотистой тканью.
В углу комнаты стояла Христина.
Веста не знала, сколько времени не видела дочь.
Но та как будто стала взрослее.
— Мама, — произнесла Христина и подошла.
Веста продолжала держать Шари за руку. Она молча смотрела на дочь и не знала, что ей сказать.
— Мама, — Христина прижалась к женщине.
Обе стали плакать.
Шари не отпускал Весту.
Его присутствие рядом делало Весту сильной. Ей казалось, что отойди он в сторону, она рухнет тотчас.
Давид пришёл через несколько минут.
Он встал на колени перед Вестой и попросил благословения.
Шари только сейчас отпустил свою спутницу.
Он подошёл к Давиду, положил руку ему на голову и стал шептать что-то бессвязное и непонятное.
Веста мало что понимала в этом странном обряде.
Индус зачем-то накрывал голову Христины белой тканью, потом этой же тканью накрыл Давида. А потом положил в широкий глиняный таз и сжёг.
Пока ткань горела, Шари безотрывно смотрел на огонь.
Веста находилась в каком-то странном мире, где теперь все улыбались.
И Шари, и Христина, и Давид постоянно были веселы.
Хотелось спросить о судьбе старшей дочери, но Веста боялась.
Индус предложил Весте переехать к нему.
Она согласилась.
Немного была шокирована местом, куда её привёл Шари.
Он жил в бревенчатой хижине без единого окна.
Дом состоял из одной комнаты.
На стенах в хаотичном порядке висели пучки трав, какие-то цветные тряпки, глиняные горшки на верёвках, обвитых вокруг горлышка.
В одном углу стояла маленькая печка, в другом небрежно были набросаны шкуры животных.
— Хочешь отдохнуть, женщина? — предложил Шари.
Веста кивнула.
Он подвёл её шкурам и сказал:
— Это наше с тобой ложе. Располагайся.
Находясь в лёгком дурмане от предложенного напитка, Веста лежала на шкурах и радовалась своему счастью.
Она не знала, в чём это счастье сейчас для неё заключается, она просто чувствовала, что нет тяжести в груди, нет беспокойства, нет ничего, что так долго тяготило её.
Совершенно не думала о детях.
Иногда приходила в гости Христина.
Она рассказывала, как счастлива с Давидом, а потом поделилась новостью о своей беременности.
Вот уже полгода Веста жила с Шари.
Он был ласков, нежен. За ним Веста чувствовала себя как за каменной стеной.
Однажды она решила прибраться на столе индуса.
Там всегда были разбросаны листы бумаги вперемешку с высохшими ветками цветов и трав.
Все записи были на непонятном Весте языке.
Но на одном клочке бумаги по-русски было написано: «Веста». Рядом с именем был нарисован крест.
Веста перевернула бумажку, а на обратной стороне прочитала: «Екатерина». И такой же крест был рядом с именем давней соперницы.
Перед глазами вдруг потемнело.
Веста слегка покачнулась, но вцепилась в стул и устояла на ногах.
Шари вернулся в тот день раньше обычного. Он был чем-то взволнован.
Не было привычного приветствия и поцелуя. Индус сел за стол и долго что-то писал.
Весте стало казаться, что в этом доме уже не пахнет ароматными травами, а несёт падалью.
Веста стала принюхиваться. Увидев у порога мёртвого ослика, закричала во всё горло.
Продолжение тут