Реакцию Ирины предугадать не смог бы никто из семьи Карамелькиной. Она ожидала слёзы, истерику, в крайнем случае хотя бы растерянность, но…
- Уф! – радостно выдохнула Ирина. – Ну и скатертью дорожка!
Ульяна Львовна и Элька переглянулись.
- Ты… рада? – переспросила Эля, немного не доверяя тому, что видят её глаза. А глаза видели, как напряжение оставило девушку: Ира расправила плечи, порозовела, заулыбалась. Впервые за последние дни она выглядела человеком, довольным своей жизнью.
- Эти последние недели – стали худшими в моей жизни, – пояснила она. – Когда я выходила замуж за Лёню, я скорее хотела родителям насолить. Он мне нравился, я даже убедила себя, что это любовь, но стоило ему привезти нас сюда, как всё испарилось! А после родов я на него и вовсе по-другому посмотрела. Вот держу Даню на руках и думаю, зачем ему такой отец?
- Твои родители были против Лёни? – немного обиженно спросила Ульяна Львовна.
- Они с ним даже не знакомы. Я рассказала им, когда влюбилась, про Лёнечку и они были в ужасе от нашей разницы в возрасте. Кроме того, мои папа и мама хотели, чтобы я вышла замуж за более обеспеченного человека. Вот тогда мы и поругались. Я ушла из дома, переехала к Лёне, а потом, где-то через год, мы поженились. И всё было бы, наверное, хорошо, если бы мы остались в России. Здесь он словно изменился. Или маску сбросил? Неважно. Но лучше бы я этого не видела.
- А почему вы сюда приехали? – спросила Эля. – Теперь-то мы можем узнать?
- Он криптовалютой торговать собирался. Разбогатеть хотел по-быстрому. Я говорила ему, что схема сомнительная. Нет, я верю, что заработать на таких операциях можно, но нужно работать. Лёгких денег не бывает, я это точно знаю. Те, кто говорят, что можно ничего не делать и зарабатывать – мошенники! Но Лёнчик меня просто не слушал, – как-то горько усмехнулась Ира. – Доверился какому-то своему знакомому, которого и знал-то совсем недолго, и отдал ему все деньги, что у нас были. Ещё и в долги влез. В итоге ему пришлось продать квартиру, которую он купил-то совсем недавно, работая на трёх работах, чтобы рассчитаться с кредиторами. Мы оказались на улице. Пить начал, с работы попёрли, а на подработки, которые оставались, нам было просто не прожить. Я не работала и уже на таком сроке меня бы никто не взял. А кто виноватой стал? Правильно, я. Лёня меня обвинил в своих неудачах. Мол, хотел родителям моим понравиться. Он их даже не знает! И я сейчас понимаю, что он их вообще не знает. Даже имён. И никогда не интересовался.
- Значит, потеряв деньги и работу, Лёня не придумал ничего лучше возвращения домой, – протянула Элька. – Мне Женя письмо оставила. Эта та, с кем уехал твой муж, теперь уже, наверное, бывший. Хочешь прочитать? В нём есть кое-что, что меня интересует. Возможно, ты сможешь объяснить.
Ира взяла листок, протянутый Элей. Он уже был не очень свежим, местами поплыл текст, потому что Ульяна Львовна успела порыдать над текстом, но в целом письмо ещё было вполне читабельное.
- Он собирался искать здесь какие-то сокровища, – пожала плечами Ирина, закончив читать и протягивая листок Эльке. – Наверное, о них тебе Женя написала.
- У меня не было сокровищ, – нахмурилась Эля и посмотрела на притихшую свекровь. Ульяна Львовна слегка пожала плечами, подтверждая, что и у неё не было ничего ценного.
- А кто сказал, что он у тебя их искать собирался? – спросила Ира спокойно. – Насколько я поняла, сокровища в Тутании спрятаны. У тебя бабушка работала в местном музее, так?
- Так.
- А в детстве она тебе сказку рассказывала про сокровища, так?
- Так. И что? Она сама её сочинила, нарисовала карту, ещё у меня был сундучок с красивыми пуговицами, имитирующими сокровища! Она мне и сказку рассказывала, и мы с ней играли в такую игру. Она спрячет сокровища, а я ищу. Только с возрастом быстро надоедать стало. Бабушка в одно и то же место прятала и одну и ту же карту давала. Она у меня болела и не могла новые игры придумывать. Да и развлекать меня сил у неё особо не было, но бабуля старалась.
- Лёня считал, что карту твоя бабушка не выдумала, а скопировала из дневника графа, который сгорел много лет назад, когда молния в архив попала. Он мне рассказывал, что пожар быстро потушили просто проходившие мимо люди. Все без колебаний кинулись тушить пламя! Удивительные у вас люди! Но часть архива успела сгореть.
- Было дело, – тяжко вздохнула Элька. – Здание под архив выделили не подходящее. Сейчас в музее всё хранится. То, что Лёня тебе рассказал – это бред. Просто глупейшая из выдумок, что я слышала! Здесь много баек разных. До сих пор пересказывают. Горы вдохновляют придумывать таинственные пещеры, в которых скрываются и живут по сей день древние племена. Сочиняют и то, что у нас здесь есть проход в Эльдорадо – город из золота.
Эля рассмеялась и налила себе стакан воды.
- Дети сегодня в поход ушли, и я ребёнком ходила, – продолжила рассказ она. – Это традиционное мероприятие, уже много лет практикующееся в Тутании. Самое незабываемое время! А чего стоят байки ночами у костра! Вот на одних посиделках, я узнала про таинственный вход в Эдем.
- В райский сад, что ли? – переспросила Ирина недоумённо.
- Именно. Мол, есть такая расщелина в горе, протиснувшись в которую попадёшь в Эдем. И я очень надеялась, что мои родители не погибли, а просто нашли туда проход. Но любой адекватный человек понимает, что это только байки! Люди склонны всё мистифицировать, а на деле нет в Тутании ничего таинственного, хоть наша страна и располагает к мечтам о чём-то таком таинственном. Это лишь кусок забытой всеми территории, которая принадлежала графу Орлову. А вот про сокровища даже легенды не ходили. Всё, что хранилось здесь, после смерти Орловых стало достоянием государства.
- Лёня в России нашёл информацию про графа. Ты прости, я особо не вникала. Всё это как-то по-детски звучит, или мне одной так кажется? Сокровища! Ну я тоже не верила, что в таком маленьком государстве были сокровища! А если бы и были, то уже давно бы их нашли.
- Получается, они с Женей и Светой всё же отыскали нечто ценное? – задумчиво произнесла Ульяна Львовна.
Элька думала о другом. О том, что Лёня оказался вором. И спускать это ему с рук, Элька не собиралась.
- Если они нашли что-то на территории государства, они пойдут под суд, – жёстко произнесла она. – У нас все исторические ценности, принадлежащие семье Орловых, зарегистрированные и не зарегистрированные, в фондах, в земле, в воде, в горах – всё принадлежит государству! И Лёня это прекрасно знает!
Ульяна Львовна совсем поникла. И жаль её было, и не жаль одновременно.
- У меня то в шкафах вы что искали? – спросила Эля. – Карту?
- Да. Лёня сказал, что у тебя была шкатулка со всяким хламом, который ты очень берегла. И там были всякие вещицы из детства, записки от бабушки…
- Есть такая шкатулка, – кивнула Эля. – Она большая, старая. Такую сейчас не купишь. И туда прекрасно поместились все мои детские и дорогие воспоминания…
Элька вдруг оборвала сама себя на полуслове. Ещё не до конца сообразив, что делает, она вскочила с места и понеслась в комнату, где залезла под кровать. Эля вытащила оттуда большую, ну просто огромную круглую коробку. Сверху лежали поеденная молью пряжа и спицы, а внизу… Да с первого взгляда было видно, что внизу нет ничего объёмного. Словно со стороны Эля услышала свой вскрик, полный боли и досады.
Лёня забрал её шкатулку.
- Что случилось? – спросила Ульяна Львовна, держа руку там, где у обычных людей расположено сердце.
- Он забрал её! Мою память о бабушке! А главное, зачем? Она старая, и даже старинная и, может, её и можно продать, но вряд ли сумма будет баснословная. Шкатулка же не представляет никакой ценности!
Ира стояла в дверях, с какой-то горечью поглядывая на первую жену своего мужа. Элька рассеяно доставала старые клубки пряжи. Каждый год она говорила себе, что вернётся к рукоделию, и каждый год просто не находила для него времени. Здесь были даже остатки пряжи, из которой она связала кривенькие костюмчики своему сыну.
Зачем она перебирала эти клубки, Эля не знала, пока вдруг ниже под пряжей не обнаружились какие листки. Заработав руками быстрее, она увидела маленькую куклу – последнее напоминание о родителях, сложенный вчетверо ветхий лист бумаги, бережно обмотанный плёнкой – это папина записка маме. Эля нашла её в бабушкиных вещах и сохранила, как единственный образец его почерка. Здесь же были бабушкины любимые янтарные серьги, и кулон на тонкой золотой цепочке, её карта от выдуманной истории о сокровищах. Эля её берегла. Она рассказывала эту сказку Пете, потом Глаше, и мечтала когда-нибудь рассказать своим внукам.
- Ему не нужна была карта, – тихо сказала Эля. – И ты была права, когда решила, что история звучит как бред, – она подняла глаза, полные слёз, на Иру. – Ему нужна была шкатулка. Не знаю, кому он собрался её продать, но бабушка купила её давным-давно на барахолке в Праге практически за бесценок. В ней нет ни драгоценных камней, ничего такого, что было бы ценным и дорогим.
Ирина покраснела и выдавила:
- Прости. Не передать словами, как мне стыдно теперь, что я ему помогала. Да мне даже стыдно, что я сюда поехала! Могла бы вернуться к родителям, а не бросаться с головой в эту авантюру!
- Он не мог, – прошептала Ульяна Львовна. – Лёнечка же не вор…
- А он и не считал, что едет воровать, – хмыкнула Ира. – Ему казалось, что это его доля. Мол, бывшая жена живёт в его квартире, значит, он может взять у неё арендную плату за все эти годы!
Элька задохнулась от возмущения. Его квартира! Конечно, где сквозь воспалённое яростью сознание мелькала мысль, что всё это Лёня специально сказал, чтобы обосновать своё вторжение в дом для несведущей Иры, но всё равно, слышать такое было просто возмутительно.
- Жизнь его накажет, а ты, Эля, не суди его, – бесцветным голосом прошелестела Ульяна Львовна. Элька взглянула на неё, и сердце сжалось. Женщина побледнела настолько, что в пору вызывать скорую помощь! – Со мной всё нормально… будет. Если переживу очередное предательство сына. А вы, обе, надеюсь, никогда не окажетесь в моём положении. Не судите. Он отец ваших сыновей.
С этими словами Ульяна Львовна дошла до своей кровати и легла, отвернувшись о них. «Сама она, конечно, не сахар, но всё же не так плоха, какой показывала себя последние дни, – подумала Эля. – И вроде заслужила, а всё равно жаль. Я не знаю, что мне Петька готовит, как мы будем общаться в будущем, но не хотелось бы оказаться на месте Ульяны Львовны!»
В другой комнате заплакал Даня, и Ирина, ойкнув, кинулась туда. Эля быстро покидала пряжу на место и тоже вышла, давая отдых своей свекрови.
На сутки в их доме воцарился покой с лёгким налётом скорбной тишины. Ульяна Львовна страдала так, словно похоронила Лёню, и её вид вызывал лишь жалость и сочувствие. Эля тоже чувствовала себя неважно. Она работала столько лет уборщицей, дворником! И никогда за эти годы она не чувствовала такой брезгливости, как от поступка Лёни. Он отнял у неё шкатулку, которая стоит больше всех денег мира! Это её память о родных людях.
Ирина занималась ребёнком и почти не выходила из комнаты, только по нужде: помыть Даню, постирать его вещи и выйти с ним погулять. Она сообщила Эле, что собирается домой, но пока врач не дала разрешение на столь долгую поездку.
- Говорит, окрепнуть нужно перед дорогой хоть две недели!
И Эля с врачом согласилась. Ирина хотела провести рокировку и освободить Эльке её комнату, но та не захотела возиться.
- Всё уже удобно для тебя сделано. Живи уж.
- Когда ты так быстро устроила нас с малышом, я поняла, насколько Лёня – ничтожный человек! – сказала Ирина, глядя в глаза бывшей жене. – Даже минимальные условия он нам не создал! Я как в комнату вошла, так и захотела выйти. Или сесть на пол и плакать. Просто не было сил.
- Всё в прошлом, – пожала плечами Эля. Она слушать себе дифирамбы не любила, считая, что на её месте так поступил бы каждый здравомыслящий человек.
Василий в отсутствие детей почти всё время проводил на улице. Во-первых, у него продолжались занятия шахматами. А во-вторых, во дворе были и другие мужчины его возраста, которые ежедневно собирались обсудить последние мировые новости, кто из знакомых умер и проследить за порядком во дворе.
Двадцать четыре часа тишины. Сутки покоя. Это то, чего Эле не хватало. Она успела и дома порядок навести, и приготовить, чтобы все оставшиеся обитатели квартиры не умерли от голода, потому что Ульяна Львовна решила уйти в меланхолию. Впрочем, животам не мешало отдохнуть от стряпни женщины. Готовила она, мягко говоря, не очень вкусно.
В среду Элька проснулась очень рано. Ей нужно было и прибраться в подъезде, и детям что-нибудь вкусненькое приготовить. Те сегодня должны спуститься с горы и вернуться домой ближе к вечеру. Сегодня же должен приехать Аркадий Семёнович от Григория Бояринова, поэтому Элеонора встретить детей могла и не успеть.
- Ульяна Львовна, – гаркнула она женщине прямо на ухо. Та даже не вздрогнула, а лишь подняла на неё свои красные глаза и прошептала:
- Что?
- Детей нужно встретить.
Женщина вздохнула.
- Может, Василий встретит?
- Нет, вы! Хватит лежать, тюлениться! Даже Гоша чаше встаёт со своей лежанки!
Услышав своё имя, мопс вбежал в комнату, радостно размахивая своим маленьким хвостиком. Он без детей скучал. И лежалось ему в тишине, видимо, не так уж и приятно. Может, секрет в том, что пёсику нравилось лежать именно в те моменты, когда вокруг все суетятся?
- Пойдём, погуляю с тобой, – проворчала Эля и прежде чем Гоша успел передумать и спрятаться за диваном, из-за которого его уже никак не достать, Элька прицепила к его ошейнику поводок и слегка подтолкнула к лестничной клетке. Гоша выглядел слегка растерянным, словно и не успел сообразить, как это он согласился на прогулку, и как оказался вне родного и уютного дома.
На улице солнце уже вовсю светило, прохожих стало больше, чем когда Эля подметала двор, но погода была прохладная. Гоша такой погоде не обрадовался. Ощутив прохладу своим маленьким упитанным тельцем, он и вовсе был готов нырнуть обратно в подъезд, но Эля тащила его в небольшой сквер для выгула собак, и ему приходилось шевелить лапами. Видимо, Гоша так и согрелся, потому что в какой-то момент и сам весело бегал между деревьев, почти под каждым задирая лапу.
- Активнее! – скомандовала Эля и перешла на бег. Гоша, высунув язык, помчался за хозяйкой, но уже минут через семь жалобно заскулил, остановился и завалился набок. Со стороны могло показаться, что мопсу стало плохо. Но нет. Это Гоша резко «нагулялся». Теперь ни за что на лапы не встанет, и нести его Эле придётся на руках.
- Эх ты, собака! – сказала Эля, поднимая хитрого мопса на руки и чмокая его в макушку. – Не собака ты, а ленивец.
С ним на руках она продолжила бежать лёгким бегом. Эля уже опаздывала, а нужно было ещё переодеться во что-то потеплее. У подъезда она заметила деда Васю, и ещё издалека жизнерадостно помахала ему рукой. Прохладный воздух взбодрил, пробежка, пусть и совсем небольшая, наполнила тело радостью и энергией. Теперь Эльке казалось, что она и горы свернёт, если нужно.
Только вот лицо деда Васи совсем не светилось радостью, а, напротив, выглядело встревоженным.
- Эля, не знаю, почему всё валится на наши головы, и на твою в первую очередь, – произнёс Василий и сглотнул. – Просто какое-то проклятье! Что ни день, то потрясение!
- По делу говори, – резко оборвала его рассуждения Эля. Она разжала руки, и Гоша шмякнулся на землю. Хорошо, хоть на лапы, а то он этого падения хозяйке никогда бы не простил! – Что случилось? Ульяна Львовна?
- Да что с ней будет? – в сердцах спросил Василий. – Нас с тобой переживёт! Пока неизвестно, что произошло, но… дети пропали.
- Наши? Петя, Глаша? – бледнея на глазах, переспросила Эля.
- Все дети, которые ушли в поход. И взрослые, сопровождавшие их, тоже.
Не забывайте поддержать повесть лайком и комментарием!
