Нашу предыдущую статью мы завершили на том, что «именно гражданская война североамериканских штатов 60-х годов девятнадцатого столетия оказалась мощнейшим катализатором развития вооружений, что и послужило причиной столь дикого смешения на ней всего и вся. От почти что средневековых мушкетов до… подводных лодок». Затем мы изящно завершили данную мысль пассажем относительно того, что «вот такие чудеса в смешении технического прогресса показала миру та гражданская война США, надеемся, что и будущая явит человечеству не меньше», не преминув к сему добавить, что это, конечно же, шутка, но в каждой шутке (как известно) есть доля шутки.
Как бы там ни было, но гражданская война в 1865 году завершилась, оставив после себя на североамериканском континенте груду оружия, которое, мало того, что в связи с наступлением мира оказалось невостребованным, но при этом уже стало и безнадёжно устаревшим.
И если на все эти «скуси–патрон–шомпол–пуля–минье» в боевой ситуации (за неимением лучшего), скрепя сердца, смотрели сквозь пальцы, то теперь ожидать, что кто-то, находясь в здравом уме и по доброй воле пожелает всласть поширкать в стволе шомполом, уже не приходилось — куда проще было пойти в магазин, купить нормальный патрон и вложить его в ствол с казённой части, тем паче, что к концу войны патроны стали вполне даже адекватными и почти что массово доступными. И несмотря на то, что стоили они не очень дёшево (стоимость одного патрона была сопоставима с ценой стаканчика виски), отказываться от них никто не хотел, вследствие чего устаревших стволов, в которые теперь никто не желал «скусив патрон» и разорвав обертку зубами вручную засыпать через дуло порох, в стране остались миллионы.
И это отнюдь не гипербола, ибо больше миллиона, ещё вполне даже годных к эксплуатации мушкетов Спрингфильда и Энфильда мёртвых грузом лежали на армейских складах, с каждым днём всё больше и больше морально устаревая, и с этим нужно было что-то делать.
И тут, как нельзя кстати, начались коренные социально-политические преобразования в Японии, а поскольку любые изменения в любой стране всегда почему-то начинаются с преобразования армии, то оно также началось и на японских островах. И именно для «преобразованной» армии страны восходящего солнца дульнозарядно-шомпольные «энфильды» американцы с учтиво-снисходительной улыбкой «старших братьев» чисто «по-старшебратски» и втюхали, справедливо рассудив, что для начала этим
застрявшим в средневековье японцам и так сойдёт. Мол, они там на своих островах ещё вчера вообще из луков, как индейцы, стреляли, а если и из ружей, то, в лучшем случае, из фитильных, а тут как-никак курок по капсюлю щёлкает, опять-таки пуля «минье» в ствол свободно шомполом проталкивается, да при этом ещё и приятный чпокающий звук издаёт…
В общем, от «энфильдов» (напомним, «по-дружески» поставленных Англией южноамериканским сепаратистам) американцы благополучно и небезвыгодно для себя избавились. Но оставались ещё «спрингфильды», с которыми тоже надо было что-то решать. И вот тут-то к процессу подключился небезызвестный Хайрем Бердан.
Нужно сказать, что это был действительно талантливый человек, круг интересов которого варьировался от создания первого в мире подразделения снайперов до укладки трансатлантического кабеля (тоже первого в мире). Кроме того, он преотлично понимал толк в оружии и весьма прилично им владел.
Опять же Бердану отдаётся пальма первенства в создании откидного затвора. Именно, что «пальма первенства», потому как были ещё откидные замки Снайдера и Крнка (они в сторону откидывались), а открывающийся вдоль ствола и приписываемый Бердану затвор изобрёл некий инженер по фамилии Ален с фабрики Спрингфильда, но кто теперь об это помнит? Впрочем, и «кольт Патерсон», как поговаривают, изобрёл некто Пирсон, а «кольт М-1911» и вовсе Джон Мозес Браунинг, но все знают именно Кольта. Так уж оно у них повелось, потому и мы отдадим «пальму первенства» именно Бердану.
Смысл откидного затвора заключался в том, что нижняя часть ствола у винтовки на шарнире откидывалась или в сторону (как у Снайдера и Крнка), или вверх (как у Бердана), тем самым открывая патронник, куда и вкладывался патрон. Вся прелесть данной конструкции заключалась в том, что её без особых проблем можно было поставить на любой дульнозарядный ствол, тем самым переведя безнадёжно устаревший шомпольный мушкет в разряд вполне даже модернового и заряжающего с казны оружия.
И это было как раз именно тем, в чём так отчаянно нуждались оставшиеся после войны не у дел «спрингфильды», поэтически называемые «последними мушкетами Америки». А поскольку заморские «энфильды» уже были благополучно сплавлены далёко за море японское, а завод «Спрингфилд» был здесь же, под боком, то на нём быстро наладили промышленное приделывание откидных «трапдоров».
Процесс переделки был поставлен на широкую ногу, и надо сказать, что он оказался как нельзя кстати, потому как если кто думает, что после войны вся американская армия поголовно перешла на отлично себя зарекомендовавшие скорострельные винтовки «генри» или «спенсер», то он глубоко заблуждается.
Исходящее от людей в погонах незыблемое «дорого–сложно–большой–расход–боеприпасов» несокрушимой стеной снова встало между производителями оружия и армией, а президента Линкольна, который лично постреляв из «спенсера» когда-то смог преодолеть генеральское вето на скорострельность, уже не существовало. Потому модернизированный «спрингфилд» наряду с «шарпсом» (очень надёжным и мощным, но всё ж таки однозарядным) вплоть до девяностых годов оставались на вооружении американской армии, пока не стали
совсем уж архаичными, и не были заменены на норвежскую (!?) винтовку Крейга, имевшую приставной к правому боку магазин (вот ведь удумали!). Походя отметим, что винтовку крайне неудачную, и потому вскоре заменённую. Впрочем, это уже совсем другая история.
Продолжение следует...
Владимир Ерашов
станица Старочеркасская, Россия
