К полудню следующего дня полиция всё-таки приехала. И это была единственная машина, которая меня забрала. Да и вообще единственная за четыре часа ожидания.
Я как-то не учел, что в воскресение и так никудышный автомобильный траффик станет вовсе нулевым.
Сначала я думал, что местные всё-таки отправили голубиной почтой письмо в полицию с просьбой разобраться с лишним жителем на дороге, то есть со мной, но все оказалось несколько иначе.
Полиция с медперсоналом по воскресеньям ездила вот по таким захолустьям типа Успы, в которой я застрял.
Первые проверяли все ли спокойно на ввереном им участке, а вторые - все ли здоровы. Три медика и два полицейских, один из которых был и водителем. В целом, мне такая практика показалась очень классной - можно даже брать пример.
Ехали мы долго, останавливаясь у каждой малочисленной деревни минут по двадцать. В итоге, следующие тридцать километров мы преодолели лишь за часа два. Расстраиваться на эту тему было бессмысленно, ибо, как я заметил, нас все равно никто не обогнал и получается, что ехал я на самой быстрой машине из всех возможных.
Пейзаж не менялся: распаханную под агрокультуры долину мелкой полувысохшей реки, окаймляли лысые плеши гор. В целом все выглядело достаточно уныло и уже привычно.
Дорога же, узкая однополосная, на которой разъехаться со встречкой всегда большая проблема, все ползла змей вверх. От нескончаемого серпантина бесило: что они за люди такие, ну нельзя было хоть чуть-чуть эту дорогу выпрямить! Да и вообще, сколько уже можно подниматься, ведь так и снег под колесами появиться, и спать будет ой как холодно...
Через тридцать километров мы добрались до последней деревни и моя дружная компания развернулась, чтобы отправиться в обратный путь.
Единственная за день машина подбросила меня на расстояние, которое я в общем-то и пешком мог пройти.
Наученный горьким опытом, к людям я даже не пытался соваться. Полез на гору, нашел более-менее ровный участок и поставил палатку.
До бассейнов Millpu всё ещё оставалось ехать более ста пятидесяти километров.
