В кошмарные 90-е либеральная интеллигенция поспешила забыть известного в прошлом советского писателя Бориса Лавренева (1891 - 1959). И старается лишний раз не вспоминать о нём до сих пор.
Потому что кто такой Лавренев для широких читательских масс? Это прежде всего классовая борьба в чистом виде. Это яростная повесть "Ветер" о революционном матросе Василии Гулявине. Это не менее яростный "Сорок первый" - повесть о гибельной любви изначально "красной" Марютки к безнадёжно "белому" поручику Говорухе-Отроку.
Но особенно раздражает либералов рассказ "Срочный фрахт". Прямо с души от рассказа у либералов воротит. И больше не потому, что это "тот самый Лавренев, который советский до мозга костей". А исключительно от того, что после прочтения "Срочного фрахта" любить капитализм как прежде вряд ли у кого получится.
...В дореволюционную Одессу прибывает под погрузку жмыха американский пароход. Фрахт предусматривает незамедлительную доставку груза из России в Америку, а для этого на судне необходимо почистить котлы. На это владелец судна даёт всего два дня.
Капитана Джиббинса это особо не волнует: корабельный механик О'Хидди заключает договор с местным предпринимателем Быковым, и тот посылает чистить котлы десяток подростков. Худые юркие мальчишки лазят по трубам и скребками очищают внутренние поверхности от гари и сажи.
И вот работа закончена, причём даже раньше срока. Однако выясняется, что запускать судовую машину нельзя: во время чистки в трубе застрял подросток по прозвищу Крыса. И вытащить его из железной западни невозможно.
Единственный способ спасти мальчишку - это разрезать трубу ацетиленом. Но это грозит задержкой судна в порту. Владельцу же судна важно не упустить выгоду. В противном случае отвечать придётся не только капитану, но и предпринимателю Быкову.
И тогда происходит вот что: дабы избежать выплаты неустойки, Быков инсценирует спасение Крысы. Из металлической западни вытаскивают совсем другого подростка - и выдают его за Крысу, тогда как несчастный ребенок так и остаётся в трубе.
Об этом узнаёт механик и спешит к капитану. Между ними происходит такой диалог:
« - У нас нет выхода, - говорит капитан. - Мы должны уйти завтра утром, как только погрузим последний мешок жмыха. В десять вечера вы разожжете топки.
– Вы с ума сошли! А ребенок?
Капитан Джиббинс поднял голову. Глаза у него стали зеленовато-холодными, как кусочки льда.
– Выслушайте меня, приятель! Если я не исполню приказа хозяина, меня вышвырнут и занесут в черный список. Ни одна компания не возьмет меня на работу. Вы холостяк. У меня есть дети и жена. Я знаю, что совершено преступление, если смотреть на вещи с точки зрения общей морали. Но в данном случае я смотрю с точки зрения личной морали. Я человек и не хочу, чтобы моя семья подохла под забором. Мне дороги мои дети. Может быть, вы не поймете этого, но, когда я думаю о том, что будет с моими детьми, я принимаю на себя ответственность… И вы не захотите сделать моих детей такими же отщепенцами и нищими, как этот мальчишка…
– Но команда…
– Команда не узнает ничего, если вы ей не скажете. А вы не скажете потому, что не захотите смерти моим детям. Мальчика все равно уже не спасти. Еще два-три часа, и он задохнется… В десять мы засыпаем уголь в топки. Это приказ!
О'Хидди стиснул виски. Ему показалось, что голова у него раздувается, как резиновый шар, и сейчас лопнет.
– Хорошо!.. Я буду молчать. Да простит господь мне и вам, Фред!»
В десять вечера на судне зажигают топки, и утром следующего дня судно, полное жмыха, отправляется через океан в Америку. Механик срывается в запой и вскоре выбрасывается за борт. От самоубийцы остаётся лишь короткая запись в вахтенном журнале.
А капитан благополучно пересекает океан и вовремя доставляет жмых куда надо. За что ему обещают не только премию и специальную награду от судовладельца, но и премию от грузополучателя.
« Он шел домой, радуясь тому, что сейчас увидит жену и детей и осчастливит семью известием о премии, полученной за срочный фрахт. Он был спокоен и уверен в завтрашнем дне и твердо шагал среди шума и грохота улицы мимо домов, за зеркальными стеклами которых, прикрытыми до половины зелеными шелковыми занавесками, закипала сухая, щелкающая костяшками счетов, размеренная работа человеческой жадности».
Кто будет сомневаться после этого, что для капитализма важней всего прибыль, а не что-то другое? жизнь ребенка, например?..
*. *. *. *. *
Ладно, на сегодня хорош. Ставим лайки. И ждём следующей статьи.
