Моя квартира в одном из элитных сталинских домов была прекрасна: из окна шестого этажа я мог весь город держать на ладони, а ночью ко мне гурьбой лезли звёзды. Большая комната, а коридор и того больше, балкон, свой душ, свой санузел.
Впервые за много лет Наташа была не рядом вот уже целую неделю. Я знал, где она училась, и мог навестить её. Но не стал делать этого.
Прошёл месяц. Жизнь превратилась в конвейер: работа – дом – женщины – дом – работа. Моя миссия ангела-хранителя закончена, бестолковое существо пристроено. Я отчаянно хотел вернуться в Берлин и надеялся, что моя кандидатская диссертация, которую я писал в то время день и ночь, как пишут все полоумные одиночки, поможет в этом.
Никто из моего окружения не знал о том, кем я был на самом деле. Пока Бестия с майором, никто не узнает. Но случилось то, что должно было: взрывчатка сработала.
Её привезли на скорой в госпиталь, когда Иван пришёл меня сменить. Низ живота и ноги её были в тёмной крови, лицо теряло жизнь.
Иван виновато побледнел, испуганно крикнув мне, который ещё ничего не знал о тяжёлой пациентке и спокойно надевал плащ, чтобы уйти: «Твоя соседка… Домашний аборт…»
Мы едва спасли её. Иван ужасно мучился.
– Она пришла ко мне неделю назад… – начал он. – Я ей отказал. Сказал, что она замужем и что это вопрос семейный… Она была в отчаянье. Я не думал, что она всерьёз. Это же её ребёнок.
Влетел взбешённый майор, её муж. В реанимацию его не пускали. Он пришёл жаловаться – и увидел рядом с Иваном вполне знакомое лицо.
– Ты! Ты! – он трясущейся рукой указал на меня.
Иван взялся его усовещивать, но майор выдал всю мою подноготную в одну минуту. Он ещё не знал, что я как-то связан с его женой, он просто разъярился, увидев бывшего военнопленного.
Его всё-таки вывели, с ним вышел Иван, объясняя, в каком состоянии сейчас Наташа. Я ждал не шевелясь, когда он вернётся.
Напарник бесшумно закрыл за собой дверь. Мы молча стояли. Наверное, мой цирк затянулся. Смысл был утерян.
– Эрвин – твой ребёнок? – спросил он, наконец.
– Я помог ему родиться. Он – моего друга.
Иван усмехнулся:
– И она, значит, герой войны?
– В этом ни один из нас не сомневается, – я всверлился в него глазами – и вышел, уверенный, что больше не вернусь.
Я подошёл к дверям реанимации. Я не мог войти. Сидел на кушетке возле, обхватив руками голову. Значит, искать работу. Новую работу. Новое жильё. В Берлин при низком статусе уехать не получится, а ведь на днях туда пригласили на конференцию и включили в состав делегации.
А Бестия? Вернётся к мужу? Надо же так не любить, чтобы и ребёнок был не мил. Но моя ли это вина? Может, это расплата за то, что нарушила клятву первой любви. Я ни при чём.
Что же было в её душе? Какой ад там творился?
Рядом сел Иван.
– К ней не зайдёшь напоследок?
Я усмехнулся:
– Её любимая ловушка была… Мы падали в скрытую от глаз яму, а сверху на нас сыпались десятки осиных гнёзд. Довольно мучительная смерть. Тела были страшно обезображены, не всех сразу могли опознать…
– Возможно, понадобится ещё одна операция, – сказал Иван, но я услышал его, только придя домой. За полчаса собрал вещи: нажил мало. Спал одетым, понимая, что за мной в любую минуту могут прийти. Ждал звонка.
***
Иван осмотрел её.
– Как вы себя чувствуете?
– Где мой сын?
– Дома или в детском саду, где же ещё.
– Когда я смогу вставать?
В её лице Иван видел то же отчаяние, что и в тот день, когда она приходила к нему за помощью.
– Ваш муж хочет проведать вас, каждый день приходит.
– Если со мной что-нибудь случится, спросите Виктора Петровича, мог бы он взять моего сына? Муж ненавидит его.
– Ну, во-первых, закон не позволит, а во-вторых, Виктор здесь больше не работает и я никак не смогу передать вашу просьбу.
– А вне работы вы не встретитесь? Вы же друзья.
– Мы не друзья.
Она понимающе закивала и повернула голову к стене.
***
Меня вызвали к главврачу. Он сидел удивлённый и важный, как политик:
– Что вас у нас не устроило? – спросил он.
Я не вполне понимал, к чему он клонит. Я уже нашёл работу фельдшером в ленинградском пригороде и завтра должен был выйти на службу.
Главврач видел, что я растерян:
– Иван Геннадьевич просил за вас и написал отличный отзыв, хотя мы и до этого в вашем таланте не сомневались. Но вы всё-таки хотите уйти…
– Иван написал отзыв?
– Да, вот он.
Он протянул мне бумагу, в которой напарник говорил обо мне как о профессионале высокого класса, а также прилагал книгу отзывов моих пациентов.
– Что же вам не понравилось? Может, квартира в неудобном месте? Она, правда, далековато.
– Нет, квартира прекрасна.
Я перечитал отзыв ещё раз.
– Но мне нужна ещё одна в том же доме для моей…
У меня сильно забилось сердце.
– Она сотрудница нашей больницы?
– Я буду оплачивать.
Главврач долго смотрел на меня.
– Что же не съедетесь? Двухкомнатку бы дали.
Я и так слишком обнаглел. Что же я нёс… Я не собирался говорить о ней. Я не собирался к ней даже мыслями возвращаться. Я поднялся, чтобы скорей уйти от этой несуразицы.
– Ну, хорошо. Я решу этот вопрос, если вы пообещаете больше никогда не выкидывать фокусы с добровольным уходом, – сказал он мне в спину. – И проработаете у нас до конца своих дней, если можно так выразиться. И ни Склифосовский, никакой другой товарищ не соблазнит вас своими выдающимися перспективами.
Я обернулся, не веря ушам.
– Я не беру с вас расписку. Только честное слово, – поднялся со своей вертушки главврач.
Берлин, где я тайком хотел однажды остаться, навсегда ускользнул от меня.
– Я даю вам честное слово, Алексей Иванович.
Мы пожали друг другу руки. Это был настоящий советский мужик, которого я безмерно любил в эту минуту.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь:
А здесь - начало этой истории: