28.07.2023 Пятница
Вот и пришёл сакральный час для минусинского литератора! Виталий Вальков написал: "Алексей Константинович, добрый день! Сборник "СВЕЖИЙ ВЕТЕР С ЮГА" у меня на руках. Есть договоренность с И.В. Ковалевой о презентации его до городских праздников, дату она сообщит. Думаю, там, на презентации, мы вручим авторам их экземпляры и решим все вопросы по реализации остатков тиража".
В последующей переписке уточнил:
Август не за саянскими горами... Дождемся вожделенного часа встречи с героями прозы, порожденными минусинскими авторами! Кто они? Какие образы? Чем живут и каковыми предстанут в своем образе?
Одни из писателей-минусинцев известны читателю, как минимум, окрестному (В. Топилин, С. Круглов, И. Герман). Их книги есть в обиходе, спрашиваются в библиотеках края, в Тыве и Хакасии. Другие – в стадии будущего знакомства. Если и есть их книги в наличии, то малознакомы широкому читателю: такова реальность книгораспростанения в обновляющейся стране.
И те и другие авторы, объединенные издателем в новом сборнике, расскажут нам... о нас. Это ли не факт нового литературного открытия? Не момент изумления, удовольствия, либо негодования по поводу авторского видения картин мира?..
Бегло пробежавшись по страницам и текстам, испытываю нетерпение тщательного знакомства: Вот "Уроки пения" от Светланы Корнюхиной... Остро напомнили о незабвенной минусиночке Раисе Гушул!..
"... некошеной травы, отдалённый шум городской жизни создавали своеобразную полифонию, естественный звуковой фон для исполнителя. И любая фальшь или оттенок равнодушия в голосе проявлялись немедленно на живье природного импровиза, как на лакмусовой бумажке.
Откуда пришла эта потребность, она не знала. Просто однажды
почувствовала, что так надо, и всё. Одних эта заоконная какофония
раздражала, мешала пению: залает вдруг, пробегая мимо, собака, завоет
сирена «скорой помощи» или неожиданно раздастся визг играющей детворы из соседнего двора. И певец сбивается, смущается, «публика» смеётся.
Провал. Другим, наоборот, действительно помогала, создавала настроение, а иногда просто мистически совпадала с реальной песней.
Все студенты передавали из уст в уста, как легенду, случай, когда один
юноша выбрал для прослушивания песню о Ермаке. И только он запел
«Ревела буря, гром гремел…», как за окном, где в серебре листьев играло
легкомысленное солнце, вдруг потемнело, поднялся сильный ветер, и
началась настоящая гроза с раскатами грома, секущими молниями и
безудержным ливнем. А он, прибавив стали и тревоги в голосе, словно
приподнявшись над стихией, красиво и уверенно довёл свой музыкальный
рассказ до последней ноты. И аккомпаниаторша, привычно, без особого
усердия выполнявшая свою обычную работу, невольно поддалась этому
буйству эмоций природы и человека, играла на пределе и буквально
впечатала в инструмент последние аккорды песни. Её вздернутый вверх
подбородок как бы заявлял всему миру: «Вот она, сила Гармонии!»...
Или вот "Без баб" от Надежды Кравченко, самобытного, талантливого прозаика, недавно заявившего о себе в полную мощь романом "Сказания о руде ирбинской":
"Евдокия, деревенская баба, одна из тех, что были с гордостью воспеты
классиком русской поэзии, несла звание гром-бабы с не меньшим
старанием и умением, нежели героини Некрасова. Короче, богатырша!
Однако сегодня она задвинула свою деловую хватку в дальний угол избы и
решила примерить на себя исключительно роль павы. Рослая, дородная,
румяная, с пышной пшеничной косой вокруг головы, в сарафане набивного шёлка с крупными жёлтыми розами по подолу, она готовится в дальнюю дорогу.
Редкий случай! Годами тянувшая воз семейного хозяйства Евдокия уезжает со своей заклятой подругой Алевтиной и её мужем на курорт в Сочи. По горящей путёвке. И всё равно не спешит, не мечется по избе, а плавно качает бёдрами от сундука к шкафу, от шкафа к комоду. Наконец, останавливается и движениями молотобойца начинает укладывать вещи в бездонный чемодан и строго напутствует супруга:
- Не забудь, свиней кормить будешь, картоху сначала помой, да отвари в
чане. И дроблёнки подсыпь, иначе жрать не станут.
Щупленький, курносенький муж Петя, Петруня, Петушок, Петюнчик
смиренно сидит под живым «монументом» на низкой табуреточке, глубоко
засунув ладошки промеж худых коленок, и терпеливо внимает наказам жены.
Тонкие морщинки змеятся с узкого лба к седоватым вискам, отчего вся его
физиономия выражает глубокую философскую скорбь по превратностям
судьбы. Только в серых, водянистых, близёхонько посаженных к переносице глазёнках временами безотчётно вспыхивают лукавые чёртики. Зырканёт в бдительные очи раскрасавицы – жены и потупится в крашеный пол, скрывая радость от предвкушения предстоящей свободы. «Вот оно! Настал и мой час! Спасибо, Господи!»
Далее в следующих обзорах книги...
