НАЧАЛО ЗДЕСЬ, ПРЕДЫДУЩАЯ ЧАСТЬ ЗДЕСЬ
Матильда мурлыкала где-то около уха, пела что-то успокаивающее, а Ванесса продолжала вспоминать…
Постепенно у неё в комнате образовался швейный уголок: небольшой столик, над ним — полочки, шкатулочки, а рядом — сундучок, в котором каких только сокровищ не было! — и ткани, и нитки, и старые журналы с выкройками.
Столик под швейную машинку и полочки презентовал Ванессе Илларион Семенович, тот самый, который в свое время машинку Серафиме в порядок приводил. Как уж он узнал, что столик нужен — уму непостижимо. Узнал как-то. В один день окликнул Ваньку на улице, да позвал к себе в магазин. В лавку, как он сам сказал. И показал этот столик. Красивый, аккуратный, инкрустированный разными сортами дерева.
Ванька глаз не могла отвести от столика. А Илларион Семенович возьми, да и скажи:
— Нравится? — твой будет. Я ведь тебя и позвал для того, чтобы столик этот показать.
Ванька сначала отказывалась, дорогой ведь, наверно, столик, неловко как-то. Но, Илларион Семенович настоял и пояснил странно: «Деточка, я ведь для Серафимы стараюсь. Ну, купишь ты со временем какой-нибудь раскладной стол-книжку из современных, недорогой. И представь, как он в квартире у Серафимы Ивановны будет выглядеть». Ванька пыталась представить — не получалось. Не вписывался современный стол в интерьер квартиры бабушки Серафимы. Никак не вписывался. А Илларион Семенович между тем продолжал, — Ну, или считай, что это тебе подарок, авансом, впрок на будущее.
Вот про это «впрок на будущее» Ванька ничего не поняла. Аванс — понятно, а впрок на будущее? Или Илларион Семенович от неё каких-то услуг ждет?
Дорогие мои и любимые читатели и подписчики! Знаю, что ждете продолжение про Эдика или про Томасину, но, сегодня решила опубликовать продолжение рассказа «Дурная кровь» — давненько его уже не было. 13 июля предыдущая часть была опубликована, а 15-го я про Лапочку узнала, и как-то всё «понеслось». Если про Эдика еще успевала, то до «Дурной крови» руки просто не доходили. Поэтому сегодня — она. Надеюсь, вы не будете разочарованы )))
Но, что бы там Ванька не думала, буквально через пару дней пришли рабочие, Илларион Семенович прислал, прикрепили полки, поставили столик, и у Ваньки появился свой уголок, швейный. О таком Ванька раньше и мечтать не могла. А уж богатства-то в уголке со временем появились, не сразу.
Помнила Ванька, как первые платья себе устраивала, перешивала из тех, что у Серафимы нашлись. Многое ей тогда Серафима и подсказывала. Где, какую строчку лучше сделать, где вытачку, что и как перекроить…
Но это уже позже было…
А тогда, через какое-то время после суда, Ванька не удержалась, решила сходить к дому своих приемных родителей, теперь уже бывших, посмотреть. Что посмотреть — сама не знала — то ли в глаза матери, то ли просто — проститься с этим местом, оставить в прошлом, а то и вовсе вычеркнуть из памяти.
Мотька тогда с ней увязалась, как Ванесса её не уговаривала, кошечка не намерена была отпускать свою хозяйку одну. Вот так, с молоденькой кошечкой на руках она и пришла к бывшему своему дому.
Двери никто не открыл.
Ванька спустилась обратно на улицу, да напоследок обернулась на окна. Дома явно кто-то был, занавески шевелились. Ванька постояла, постояла некоторое время, посмотрела на окна, да пошла.
Серафиме она ничего об этом не рассказывала. А что говорить? — ничего ведь не случилось: ну, пришла она к дому, дверь ей не открыли, никого она не видела, ни с кем не разговаривала. Ничего не было в общем. И вскоре Ванька забыла об этом. Да вот только зря.
Примерно где-то через месяц, когда она возвращалась из техникума с занятий, дорогу ей мать преградила. Поджидала, когда занятия кончатся, караулила. Вот тогда Ванька и услышала много «ласкового» и «приятного» в свой адрес. До сих пор временами эти слова в ушах стоят.
— Ведьма! Ведьма! И кошка твоя такая же — ведьмино отродье! Сразу было понятно, что у тебя дурная кровь! Не смей приближаться к нашему дому! Проклинаю тебя, проклинаю! Слышишь?! — не быть тебе счастливой! За то, что ты с нами сделала, гореть тебе при жизни в аду! Не быть тебе счастливой! Ни семьи, ни мужа, ни детей у тебя не будет, как бы ты ни старалась! Проклинаю!
Много еще что мать кричала, но Ванька уже не слушала, домой бежала, к бабушке Серафиме. А проклятия еще долго вслед неслись…
Прибежала вся в слезах, Серафима Ивановна тут же давай выяснять, что случилось. Пришлось рассказать.
А на следующий день майор пришел. Который сосед. От него Ванька и узнала, что за это время, что после суда прошло, отец её травмировался сильно: каким-то непонятным образом из окна квартиры выпал, позвоночник повредил. До сих пор в больнице лежит. Выпишут, правда, скоро — угрозы жизни уже нет, на ноги, правда, не встанет, это да. Доследственная проверка была, уголовное дело возбуждать не стали — несчастный случай: отец её в состоянии сильного алкогольного опьянения был, когда свалился. Да и дома на тот момент никого не было.
Вот, видимо, по этой причине мать её и поджидала — Ванька-то сейчас с ними не живет, а отца на днях выпишут, за ним ухаживать надо, кормить, поить. И кому это придется делать? — правильно, матери.
Ну, а то, что на Ваньку кричала, да проклятиями сыпала, так Ванька сама же сказала, что дома кто-то был, а она тогда в черном платье была, да с черной кошкой на руках. Ну что дремучему разуму надо? — черноволосая девушка, в черном платье, с черной кошкой на руках — ведьма! А тут такое несчастье случилось — наколдовала, не иначе. Порчу навела. Вот и пришла проклинать.
Но ведь любому понятно, что Ванька тут ни при чем. Дома-то никого не было, когда отец выпал. И Ваньке тогда дверь никто не открыл. А то, что она на улице стояла, да на окна смотрела — ну, извините, кто угодно мог под окнами стоять и по улице проходить. Как в этот день, так и в другой.
Ванька тогда успокоилась. Ну, накричала мать со злости, понятно с ней — горшки-то некому выносить, раз Ваньки нет, ей самой придётся.
Правда, еще некоторое время Ваньке кошмары ночами снились, как мать на неё кричит, проклинает, а сама страшная такая, и словно щупальца от неё к Ваньке тянутся… Ванька просыпалась, но Матильда начеку была, тут же начинала что-то мурлыкать, устраивалась поближе, поплотнее, и мурлыкала, мурлыкала, и Ванька засыпала спокойно. Потом и вовсе всё это забылось.
Забылось… Да только вот, поди ж ты, сколько лет прошло, а семейного счастья так у Ваньки и нет. Давно она уже не Ванька, а Ванесса, и по возрасту давно уже вроде пора, да только как-то всё не складывается, не срастается… Вроде и начинает с кем-то встречаться, а потом… — ну, не её это человек, не её! И что? — семью с таким создавать, только потому что «надо»?