Устин прибежал на крики, с трудом разнял дерущихся женщин. Вывел их по очереди из бани.
Уже в доме Катерина обрабатывала сопернице раны.
Веста с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.
А тут Устин вдруг вспомнил о Василисе.
И Весте казалось, что она не выдержит всего, что навалилось.
Устин навис над ней и ждал, когда она ответит.
"Воронья мать" 11 / 10 / 1
Катерина неожиданно заступилась за Весту, попросив мужчину принести воды.
Тот схватил вёдра и вышел.
— Спасибо, — произнесла Веста.
Но разговора избежать не удалось.
Устин вернулся и потребовал с Весты объяснений.
Она рассказала, что девочка была неуправляемой, не слушалась и убегала из дома.
— Ты не должна была так поступать! — кричал Устин. — Она одна осталась у меня. А ты её вот так… Отдала кому-то.
Весте не понравилось, что Устин стал обвинять её, и разразилась громкими ругательствами.
Словесную перепалку нарушила Катерина. Она схватила Весту за руку и вытолкала её из дома.
Веста колотила кулаками в дверь, её не пускали.
— Отдайте моих детей! — кричала она.
Катя дверь открыла, выпустила Нюрочку, потом Устин вышел вместе с Христиной.
— Пойдём домой, — произнёс он.
Голос мужчины подобрел.
— Нет у нас дома! — огрызнулась Веста. — Отдай мне дочь.
— Иди за мной, — скомандовал Устин.
Он взял Нюру за руку и, не отдавая Христину матери, пошёл по улице.
Остановились у старого дома, наполовину утонувшего в земле.
Окна были маленькими, а их основания лежали на земле.
— Тут поживём, — пробурчал Устин.
Внутри было довольно уютно. На земляном полу лежали вязанные коврики.
Стены были побелены, на них причудливыми узорами разместилась паутина. Вдоль стен располагались три сколоченные из досок лежанки.
Печь была разобрана.
Устин взял веник, стал очищать от паутины стены и углы, обещая при этом пригласить печника, чтобы тот сложил новую.
Веста велела Нюре присмотреть за сестрой, а сама принялась помогать мужу.
— Дом моих родителей, — произнёс Устин.
Хотя Веста у него не спрашивала.
— Ты будешь жить тут с детьми, а я с Катей.
— Без тебя не буду! — Веста перестала наводить порядок, посмотрела на мужа.
Потом схватила нож.
Всё произошло очень быстро.
Устин едва успел уловить движения жены, а она уже сидела рядом с Нюрочкой и угрожала ей ножом.
Девочка была напугана и шептала:
— Мама, мамочка…
— Я и их, и себя! — кричала Веста.
Устин быстро обезоружил её.
Потом присел рядом и сильно к себе прижал.
Он шептал Весте на ухо, как сильно её любит.
Она не верила, отталкивала его. А потом сдалась.
Устин остался.
Он взял с Весты обещание, что она никогда больше не станет даже пытаться сделать плохо своим детям.
Женщина обещала.
Стали жить хорошо.
Два года пролетели как один день.
Устин работал. Веста воспитывала детей и брала на дом заказы по шитью.
С Катериной не было никаких отношений.
Устин сказал, что она уехала куда-то.
Однажды Устин разоткровенничался перед Вестой.
Рассказал, что никогда не любил Катю. А женился на ней по принуждению.
— Катя жила неподалёку с бабушкой и матерью. Мать её всё время болела. Бабка тянула всю семью. Они были нелюдимыми. Почти ни с кем не общались. О них многое болтали. Говорили, что бабка у своей дочки забирает силу и колдует.
Бедная Катькина мать старела на глазах.
Бабка запретила внучке подходить к матери. Говорила, что та заразится и станет такой же страшной.
Катерина и не подходила. Она всего боялась. Даже по улицами ходила крадучись.
Над ней посмеивались все от мала до велика.
Однажды в какой-то праздник Катю поймали на улице несколько парней и девчат. Они потащили её праздновать.
Катерина не смогла вырваться. У костра сидела серой мышкой, всё ожидая, когда можно будет убежать. Но рядом с ней выставили охрану.
Молодёжь гуляла и пила.
Катю после этого праздника нашли у реки.
Она была в порванной одежде и совершенно не соображала ничего.
Это я нашёл её.
Привел домой. Бабка меня чуть не убила своим взглядом. До сих пор помню эти испепеляющие меня глаза.
А утром она пришла к нам и сказала моим родителям, что я надругался над девушкой.
Моя мать знала, что произошло.
Стала спорить с бабкой. А та подошла к матери, дотронулась до неё, и матушка почернела у меня на глазах.
Я бросился к матери.
Бабка Катькина прямо как будто внутрь меня сказала, что если не приду свататься, то мать умрёт.
Мать моя долго лежала чёрной. Она умоляла меня согласиться. Обещала, что договорится с батюшкой, и тот всё подстроит как нужно и нашу женитьбу будут считать недействительной.
Но я неожиданно влюбился в Катерину. Вот прямо в один миг. Проснулся и понял, что без неё не могу.
Мать моя в тот же день пошла на поправку.
Свадьбу сыграли скромную. Катька была забитой, боялась меня. Она никогда не рассказывала, что произошло тогда у реки. У нас не было близости. Но Катька родила мальчика. Я всё понимал. И молчал. Я не хотел, чтобы опять ходили слухи.
А слухи и так пошли. Никто не верил, что я отец ребёнка.
Сын Катьки и неизвестно кого прожил всего несколько дней.
В тот день я пришёл с работы раньше обычного.
Нарвал полевых цветов по пути. Хотел обрадовать Катю.
Но дома её не оказалось.
Я вошёл в комнату, где был сыночек Мишенька. А над ним стояла бабка.
Она, увидев меня, закричала:
— О-о-о-х, беда! Беда! Помер мальчонка ва-а-а-ш!
Я испугался и выбежал из комнаты.
Потом вернулся опять.
Бабка поливала на ребёнка чем-то из кувшина. Потом выхватила у меня из рук цветы, положила в люльку.
Я не помню, как рядом появилась Катя.
Не помню, как хоронили Мишку.
У меня из памяти это как будто вырезали.
Иногда мне кажется, что тогда кто-то ударил меня по голове чем-то тяжёлым.
Уж очень сильно и долго болела голова.
Я поддерживал Катю как только мог.
Только она меня сторонилась.
Только через год после смерти ребёнка она перестала меня бояться.
Бабка жила с нами, мы вдвоём с Катей ухаживали за её больной матерью. Несчастная всё же скончалась. Она умирала в муках и просила свою мать помочь ей.
Но та постоянно припоминала ей какого-то Миролюба.
Веста вздрогнула, услышав имя отца.