К XVI в. относится формирование русской (великорусской) народности и образование русского языка, который существенно отличался не только от украинского и белорусского, но и от церковнославянского, пока еще сохранявшегося в книжной письменности. В разговорном и деловом (приказном) языке главную роль стали играть ростово- суздальский диалект и московский говор. Многие слова немосковский письменности (такие, как «хрестьянин», «деньги», «деревня» и др.) обрели общероссийское распространение. Древние виды прошедших времен постепенно утратили свое значение, дальнейшее развитие получили формы глагола. Система склонений и спряжений стала более современной. В разговорном языке практически отмерла так называемая звательная форма имен существительных («Иване», «отче», «жено» и т. п.).
С образованием единого государства возросла потребность в грамотных людях. В них остро нуждался и развивающийся аппарат власти. Уже на Стоглавом соборе 1551 г. было принято решение о том, чтобы «в царствующем граде Москве и по всем градам... у священников, у дьяконов и у дьячков учинить в домах училища, чтоб священники и дьяконы в коемжде граде предавали им своих детей на учение».
Обучением грамоте стали заниматься не только духовные лица — были и светские «мастера», учившие грамоте в течение двух лет, за что полагалось «мастеру принести каша да гривна денег». Методика обучения в те годы была однообразной: ученики сначала полностью заучивали наизусть тексты церковных книг, потом разбирали их по слогам и буквам, буквы и числа до тысячи с их буквенным обозначением также заучивались наизусть. Во второй половине XVI в. появились учебные пособия по грамматике и арифметике: «Беседа о учении грамоте, что есть грамота и что есть ее строение, и чего ради составися такое учение, и что от нее приобретение, и что прежде всего учитися подобает» и «Книга, рекома по-гречески арифметика, а по-немецки алгоризма, а по-русски цыфирная счетная мудрость».
С распространением грамотности в стране росло и количество рукописных книг. Однако они по-прежнему оставались сравнительно редкими и представляли собой большую ценность. Так, до нас дошло известие, что в 1600 г. одна небольшая книга на 135 листах была обменена «на самопал, да на саблю, да на сукно черное, да на завесу простую». 12 Заказ № 864
Материалом для письма служила по преимуществу привозная бумага со специфическими водяными знаками, указывавшими время и место ее изготовления. Такая бумага привозилась в Россию из Италии, Франции и из некоторых германских государств.
В правительственных учреждениях деловая переписка велась не на отдельных, подшитых вместе листах, а на так называемых столбцах: к нижнему краю каждого предыдущего листа подклеивался верхний край каждого последующего листа, и так до конца всего дела. Пользоваться такими свитками (рулонами) было, конечно, непросто.
В середине XVI в. в истории русского просвещения произошло крупное событие — в Москве зародилось книгопечатание. Письменность и книгопечатание сделали человеческую мысль бессмертной и поэтому сыграли первостепенную роль в культурном и общественном развитии человеческого общества. С их помощью люди накапливали знания, передавали их из поколения в поколение, постигали и осваивали культурные достижения разных эпох и стран. Максим Горький в свое время писал: «...книга, быть может, наиболее сложное и великое чудо из всех чудес, сотворенных человечеством на пути его к счастью и могуществу». Метко и образно о роли книги говорила надпись над входом в библиотеку египетского фараона Рамзеса II в Фивах, гласившая, что это «Аптека для души».
Книгопечатание, как и письменность, имеет свою длинную историю. Оно началось с неподвижных и подвижных штемпелей, изготовленных из дерева, камня, кости, металла; потом перешло к печатанию «резными досками» и «таблицами» и затем —к применению подвижного шрифта. Коренную реформу в технике книгопечатания осуществил немец Иоганн Гутенберг (1400—1468 гг.). Его принято считать первопечатником, хотя еще в XI в. китаец Би Шен пользовался подвижными литерами. По способу Гутенберга 24 августа 1455 г. было завершено печатание первой книги — Библии. Она представляла собой большой двухтомник, содержащий 1282 страницы текста в два столбца. На каждой странице было 42 строки, поэтому эта первопечатная книга получила название 42-строчной Библии Гутенберга. Другое издание этой Библии имело 36 строк на каждой странице. К 1911 г. Библии Гутенберга сохранился лишь 41 экземпляр, причем 14 экземпляров были отпечатаны на пергаменте, а 27 — на бумаге.
Инициатором печатного дела в России был Иван IV. Он очень любил печатные книги, собирал их, не раз посылал за ними своих людей в другие страны, а главное, хорошо понимал, что печатная книга может способствовать возвышению Московского государства и единообразию в церковных книгах. На Стоглавом соборе Иван IV заявил: «Писцы пишут с неправленйых переводов, а написав, не правят же... и по тем книгам в церквах божиих чтут, и поют, и пишут с них». Сначала Иван Васильевич пытался наладить книгопечатание в Москве с помощью иноземцев. В 1550 г. царь направил датскому королю Христиану III послание с просьбой прислать в Россию разных мастеров, особенно же книгопечатников. С аналогичной просьбой Иван IV обращался и к «римскому цесарю» Карлу V. Но и датский король, и «римский цесарь»^ обещая царю помощь, пытались сначала навязать русским католичество и не спешили с присылкой своих специалистов. Летом 1553 г. во время посещения Троице-Сергиевой лавры Иван Васильевич долго беседовал с Максимом Греком, который убедил царя в необходимости самим приступить к постановке дела книгопечатания.
По возвращении в Москву царь сообщил свое решение митрополиту Макарию. Для постановки печатного дела митрополит порекомендовал царю Ивана Федорова, дьякона кремлевской церкви Николая Гостунского. Для того времени Иван Федоров был весьма образованным человеком. В книгопечатании он обрел свое призвание. Первым его помощником и товарищем по работе в типографии стал Петр Тимофеев Мстиславец. К этому времени и Федоров, и Мстиславец были уже хорошо обучены типографскому делу. Встает вопрос: кто их обучил мастерству книгопечатания? Дореволюционная наука дала на него несколько противоречивых ответов. Одна из версий утверждала, что Ивана Федорова якобы обучил печати Ганс Миссенгейм, который за 10 лет до того приезжал в Москву с миссионерскими, а может быть, и с агентурными целями. Согласно второй версии, Иван Федоров ездил в Германию учиться книгопечатанию. Высказывалась и третья: учителем Ивана Федорова был Петр Мстиславец, поскольку он был родом из белорусского города Мстиславля, вблизи которого находились такие центры книгопечатания, как Несвиж и Вильно (Вильнюс). Теперь твердо установлено, что книгопечатание в Москве возникло лет за 11 до выхода в 1564 г. «Апостола» — первой русской датированной печатной книги, выпущенной в свет Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем.
В начале 50-х годов в Москве уже работала так называемая анонимная типография, выпустившая ряд изданий (пока известны 7) без имени автора, без указания на типографию, место и год издания. Московское происхождение этих книг и выход их в свет между 1551 и 1563 гг. установили советские ученые А. А. Гераклитов, М. Н. Тихомиров, А. С. Зернова, А. А. Сидоров и др. на основе тщательного анализа текстов, шрифта и бумаги этих «анонимных» книг, а также сопоставления их заставок и других украшений. Первой московской печатной книгой ныне считается «четвероевангелие», опубликованное околф 1553 г. Высказана гипотеза, что основателем «анонимной» типографии был член Избранной рады Сильвестр. В «анонимной» типографии работал «мастер печатных книг» Маруша Нефедьев, упомянутый в документе 1556 г. А. А. Сидоров пришел к выводу, что Иван Федоров входил в число работников этой типографии и что мастерству печатания книг он учился в процессе издания «анонимной» «Триоди». Вполне вероятно, что здесь работали также Васюк Никифоров и Петр Мстиславец.
Изучение «анонимных» книг позволяет утверждать, что учителями Ивана Федорова были не иноземцы, а русские, которые путем разнообразных опытов добились освоения самобытной техники книгопечатания, похожей в принципе на западную. Таким образом, Иван Федоров был продолжателем, а не зачинателем издания печатных книг в России.
Строительство государственной типографии, начатое в 1553 г. в Китай-городе, на Никольской улице (на месте здания Историко-архивного института на улице 25-го Октября) , потом затормозилось. Иван IV был занят военными и государственными делами, а иосифлянское духовенство игнорировало указания митрополита Макария и всячески мешало Ивану Федорову. Наконец последовал особый указ царя, и здание типографии было достроено. 19 апреля 1563 г., в день открытия типографии, печатников посетили царь Иван Васильевич и митрополит Макарий. По их указанию и в их присутствии Иван Федоров и Петр Мстиславец начали набирать и печатать первую книгу — «Апостол». Иван Федоров привлек к работе новых людей — Андроника Тимофеева Невежу и Никифора Тарасьева. 1 марта 1564 г. книга была полностью напечатана и переплетена.
«Апостол» был одной из богослужебных книг. Ее рукописный текст перед печатью тщательно выверили и отредактировали, освободив от многих ошибок и искажений; все устаревшие слова и выражения заменили более современными и понятными, поэтому язык «Апостола» приближался к живому разговорному языку. Оригинальная техника двухцветной печати «Апостола», его четкий красивый шрифт, отличная верстка, грамотный текст, а также богатое художественное выполнение заставок и узорных букв, превосходный фронтиспис — все это вызывало восхищение читателей первой книги Ивана Федорова, изданной им в государственной типографии. «Апостол» 1564 г. не только синтезировал все лучшее в древнерусских рукописных книгах и в практике «анонимной» типографии, но и стал непревзойденным образцом печати для многих последующих десятилетий. Одаренный изобретатель и новатор в области книгопечатания, Иван Федоров значительно обогатил книжную технику.
Заслуживает внимания обстоятельное послесловие, которым Иван Федоров сопроводил издание «Апостола». В нем он выступил как просветитель и публицист. В послесловии Федоров говорит о высоком предназначении печатного слова и резко критикует рукописные книги за допущенные малограмотными и порой невежественными переписчиками ошибки.
После «Апостола» Иван Федоров по указанию царя с 7 августа по 29 октября 1565 г. напечатал два издания Часовника. Это была не только церковнослужебная книга, но и учебник — по ней московские люди учились читать. Один экземпляр первого издания Часовника сохранился в Брюсселе. Уцелевший экземпляр второго издания находится в Ленинграде в Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина и состоит из 22 тетрадей (в них 344 страницы, шрифт тот же, что и в «Апостоле»).
В 1566 г. положение печатников круто изменилось. Они лишились защиты и высокого покровительства митрополита и царя — Макарий умер, а Иван Грозный со своей опричниной отъехал в Александрову слободу. Новый митрополит, Афанасий, был сторонником иосифлян. Строгие ревнители каждой буквы церковнослужебных книг, иосифляне отрицательно относились к книгопечатанию, поскольку оно сопровождалось исправлением богослужебных книг. После смерти Афанасия в мае 1565 г. митрополитом стал Филипп. Он, видимо, не стал покровителем книгопечатания. Иосифляне объявили Ивана Федорова еретиком, а его книги — «нечестивыми», по которым «грех» молиться. Клевета церковных иерархов и вздорные слухи разжигали ненависть толпы — последовали угрозы сжечь типографию и расправиться с мастерами печатного дела. Федоров и Мстиславец решили покинуть Москву и взять с собой основное оборудование типографии (пунсоны, матрицы, доски заставок и других книжных украшений). Высказывалось предположение, что царь дал разрешение на их отъезд в Литву.
Иван Федоров и Петр Мстиславец оставили Москву, вероятно, в 1566—1567 гг., ибо 8 июля 1568 г. уже в Литве они начали печатать «Евангелие учительное». Федоров оборудовал типографию в Заблудове, в имении знатного вельможи гетмана Григория Александровича Ходкевича. Новый покровитель книгопечатников был по национально* сти белорус, исповедовал православную веру и выступал против насильственного обращения в католическую веру православного населения Литвы. В своей типографии он решил издавать церковнослужебные книги на старославянском языке для проживавших в Литве русских и белорусов. 17 марта 1569 г. Федоров с Мстиславцем завершили печатание «Евангелия учительного» — священной книги христиан, содержащей сказания о жизни и учении Иисуса Христа. В это время Федорова покинул Петр Мстиславец — он соблазнился предложением купцов и переехал в Вильно, где напечатал потом несколько книг.
В Заблудове Иван Федоров со своим сыном-подростком в марте 1570 г. закончил печатание второй книги — Псалтыри с Часословцем. Но тут его ожидало новое испытание — старый и больной Ходкевич решил закрыть типографию. В 1572 г. Иван Федоров направился на Украину, в город Львов, но не обрел там богатых покровителей, а средств для оборудования типографии у него не было. В конце концов по призыву низшего духовенства среди простых людей удалось собрать по грошам сумму, позволившую Федорову начать печатание того же «Апостола». 15 февраля 1574 г. работа эта была закончена, однако она не принесла Ивану Федорову средств, необходимых для содержания типографии и семьи. Он влез в долги и вскоре заложил типографию.
Выручило Ивана Федорова предложение князя К. К. Острожского, одного из самых богатых украинских феодалов, напечатать Библию на старославянском языке, очень близком украинскому. Типография была оборудована в городе Остроге, родовом владении князей Острожских. Примечательно, что Федоров приступил к работе, имея рукописный текст так называемой Геннадиевской Библии, которую Острожский получил из Москвы от Ивана Грозного. Царь охотно удовлетворил просьбу князя, поскольку Москва была заинтересована в противодействии распространению католицизма на Украине.
Первой книгой, отпечатанной Иваном Федоровым в острожской типографии в 1580 г., была часть Библии — ее Новый завет и Псалтырь. В августе 1581 г. вышла в свет полная Библия, содержащая 1256 страниц в два столбца, в каждом столбце по 50 строк убористого шрифта. Текст Острожской Библии был набран шестью разными шрифтами и отпечатан в две краски. В книге было много украшений, в том числе мастерски выполненных заставок и инициалов. По четкости и чистоте печати, по красоте и богатству иллюстративно-художественного материала Острожская Библия не уступала лучшим изданиям западноевропейских типографий.
После издания Библии князь Острожский расстался с русским первопечатником. Ивану Федорову пришлось вернуться во Львов. Здесь он предпринял попытку оборудовать новую, более совершенную в техническом отношении типографию. Но непрерывные скитания, постоянная нужда и огромное напряжение духовных и физических сил подорвали его здоровье.
Осенью 1583 г. Иван Федоров тяжело заболел и 6 декабря умер в возрасте около 60 лет. На его каменной надгробной плите мастер вырезал типографский знак первопечатника и под ним подпись: «Друкарь книг пред тем невиданных» (украинское слово «друкарь» соответствует русскому слову «печатник»).
Первопечатник Иван Федоров внес бесценный вклад в историю развития русской, белорусской и украинской культуры. Он был не только первоклассным мастером печатного дела, изготовлявшим пунсоны, матрицы, шрифты, печатные станки, но и талантливым художником- гравером. Все заставки, узорные буквы и другие более мелкие украшения книг он делал собственными руками, проявляя при этом недюжинные способности и тонкий художественный вкус. Мало того. До печати Иван Федоров сам исправлял и редактировал рукописный текст. Впоследствии ученые отметят, что «Апостол» 1564 г. не имел ни одной опечатки. Федоров был одновременно и вдумчивым редактором, и писателем-просветителем, ибо сопровождал свои книги злободневными послесловиями.
Благодарные потомки не забыли этого выдающегося человека. 27 сентября 1909 г. в Москве у Китайгородской стены, недалеко от места расположения первой государственной типографии, был открыт бронзовый памятник (проект СМ. Волнухина) русскому первопечатнику Ивану Федорову. Он был сооружен на народные средства, собранные по подписке. На лицевой стороне его пьедестала шрифтом московского «Апостола» выполнена надпись: «Николы Чудотворца Гостуньского диакон Иван Федоров», а под ней в мрамор заделан бронзовый герб первопечатника с датой «1563—19 апр.».
После отъезда Ивана Федорова из России книгопечатание в Москве продолжали его ученики и преемники Андроник Невежа и Никифор Тарасьев. В 1568 г. они частью оставшегося в московской типографии федоровского шрифта напечатали Псалтырь. Потом царь вызвал их в Александрову слободу. Здесь на дворе Глинских был установлен печатный стан. Что же на нем печатали Невежа и Тарасьев? За весь период возможной деятельности печатников в Александровой слободе до нас дошла всего лишь одна Слободская Псалтырь, печатавшаяся с 20 июня 1576 и вышедшая в свет 31 января 1577 г. Быть может, что кроме печатания церковных книг Грозный давал Невеже и другие задания. Известна резкая полемика Ивана Васильевича с польским королем Сигизмундом II Августом и Стефаном Баторием. Она велась с помощью так называемых бранных нисем. «Многоречивый зело» русский царь имел под рукой переводчиков-немцев и сам владел литовским языком. Думается, царь мог воспользоваться своей печатней для выпуска «летучих листов» и «бранных писем» с целью распространения их среди ливонского населения.
В XVI в. успешно развивалось летописное дело. Среди летописей особое место занимает по объему и значимости Никоновский летописный свод — результат 20-летнего упорного труда. На его основе по желанию Ивана IV был создан позднее так называемый Лицевой летописный свод, представляющий собой энциклопедию мировой и русской истории. Лицевой свод — это огромный многотомный труд, написанный четким почерком (полууставом) и исполненный «в лицах», т.е. украшенный цветными миниатюрами лучших художников того времени. Таких миниатюр в своде было до 16 000. Писался свод на отличной королевской бумаге, специально закупленной во Франции.
Последний том Лицевого свода посвящен царствованию Ивана Грозного и получил поэтому название Царственной книги. В ней изложены события с 1535 г., когда Ивану Васильевичу исполнилось пять лет, по 1542-й и с 1553 по 1567 г., когда начался разгул опричнины. После того как книга была начисто переписана и украшена рисунками, на ее листах чья-то неизвестная рука сделала многочисленные поправки, приписки и даже вымарки. Пришлось заново переписывать .всю книгу. В текст второго варианта Царственной книги были внесены все до единой поправки неизвестного автора. Одпако на этом дело не кончилось. Когда второй вариант был переписан набело, та же рука покрыла его листы новыми замечаниями, поправками и добавлениями. На этот раз их было даже значительно больше, а главное, придирчивый редактор перечеркнул многое из того, что сам же внес в текст первого варианта. Таким образом, и эта Царственная книга была испорчена и подлежала переписыванию.
Долгое время эти перипетии с последним томом Лицевого летописного свода оставались загадкой. И только в советское время родилась гипотеза: автором всех поправок в Царственной книге был сам Иван Васильевич Грозный. Это он задним числом вносил в летопись обличения мнимых «измен» тех своих противников, которые были казнены в годы опричнины. Впрочем, эту версию разделяют не все историки. Из Лицевого летописного свода до нашего времени дошло десять томов.
К летописным сводам примыкала «Книга степенная царского родословия». Это произведение отличалось новым подходом к систематизации и изложению исторического материала. Он распределялся в книге не по годам, а по 17 «степеням», соответствующим периодам правления великих князей и митрополитов от Ольги и Владимира до Ивана Грозного. Ее составителей был митрополит Афанасий. Подбором и расположением материала он подчеркивал особую роль и значение церкви в тесном союзе между светскими и духовными правителями.
В то время вся церковная литература делилась на две категории: «служебные» книги и «четьи» книги. Первые использовались при богослужении, а вторые предназначались для назидательного чтения. Минеями назывались своды сочинений, которые внутри сборника распределялись по дням, когда их рекомендовалось читать, и группировались по месяцам. Один из главных культурных деятелей эпохи Грозного, митрополит Макарий, еще в бытность свою новгородским епископом задумал создать в отличие от служебных миней четьи. Сбором произведений для четьих миней занимался кружок образованных людей — и духовных, и светских, а автором-сводчиком результатов их многолетнего труда был глава кружка митрополит Макарий.
Двенадцатитомные (по количеству месяцев в году) макариевские Великие Четьи Минеи включали жития святых и поучения, византийские законы и памятники церковного права, исторические повести и сказания. Следует отметить, что это был свод литературы, дозволенной для чтения ортодоксальными церковниками. Те произведения, которые не попали в макариевское собрание, оказались как бы под подозрением. Макариевские Великие Четьи Минеи служили идеологическим обоснованием общероссийского пантеона святых и прославляли Русскую землю как единый центр истинного христианства.
В XVI в. печатная книга не могла еще потеснить рукописную. Печатались в основном богослужебные книги, а вся светская литература, летописи и даже жития святых по-прежнему переписывались от руки. Житийная литература умножалась по мере причисления к лику общерусских святых местных деятелей. В 1547—1549 гг. в Макариевом кружке были составлены особая редакция жития Александра Невского и житие основателя Псково-Печорского монастыря Евфросина, в 1558 г.— жития новгородских святых Никиты и Нифонта. Светская литература отразила события недавнего прошлого и получила злободневно-политическое и публицистическое звучание. Одним из крупнейших исторических и политических событий XVI в. было присоединение к Москве Казани в 1552 г. Современники воспринимали его как расплату за ордынское иго. Взятие Казани нашло отклик в устном народном творчестве: в легендах, песнях и сказах.
В 1564—1566 гг. была создана «История о Казанском царстве*, или Казанский летописец. Это историческое повествование дошло до нас в 200 списках, что свидетельствует о его популярности в то время. Сам автор не оставил нам своего имени, но был очевидцем событий: в 1532 г. он оказался в плену и до взятия Казани находился на службе у казанского хана. Центральный герой «Истории...» — Иван Грозный предстает в ореоле военной и царской славы. Он сурово расправляется с «мятежниками», «изменниками», неправедными судьями, но милостив к «воинственным людям», народу. Поход царя на Казань продиктован не стремлением к захвату чужой земли, а интересами обороны своей страны. Автор утверждает, что завоевание Казани — личная заслуга царя и русских воинов, а не бояр и воевод. Живописуя храбрость и мужество русских воинов, он отдает должное и поведению на поле брани их противников. «История...» завершается апофеозом победоносного российского самодержца, торжественно въезжающего в «великий град Москву», и единого государства.
Чисто светское произведение «Домострой» написал (или, возможно, был составителем последней редакции) Сильвестр как поучение по всем отраслям домашнего хозяйства сыну Анфиму. Подобные сборники поучений, строго регламентировавших быт и духовную жизнь мирян, были весьма популярны в Европе: например, в Чехии — «Советы отца сыну» Смиля Фляшки (XIV в.), в Италии — «Рассуждения об управлении семьей» Пандольфини, во Франции— «Парижский хозяин» (XV в.).
«Домострой» четко определил обязанности человека по отношению к церкви и царю и последовательно проводил мысль о безропотном повиновении царской власти. «Домострой» учил: «Царя бойся и служи ему верою... с покорением истинну отвечашай ему яко самому Богу». Надлежало слушаться и царских наместников: «...тако же и князем покоряитеся и должную ему честь воздавай яко от него посланом во отмщение».
Важной частью «Домостроя» является раздел «О мирском строении, как жить с женами, детьми и домочадцами». Как царь является безраздельным владыкой своих подданных, так и муж — господин своей семьи и несет за нее ответственность перед богом и государем. Первейшая обязанность главы семьи — воспитание сыновей верными слугами государя, а самый верный метод воспитания — палка: «Любя же сына своего, учащай ему раны, да последи о нем возвеселишися... Наказуй дети во юности, покоит тя на старость твою...»
Другая обязанность мужа — «поучати» свою жену вести все домашнее хозяйство и воспитывать дочерей. Нерадивую жену муж сначала должен «всяким рассуждением... учити», а если оно не дает результатов, то мужу «достоит» свою жену «ползовати страхом наедине», «по вине смотря».
Для Сильвестра дом был не временным земным прибежищем человека, а его храминой, о которой он обязан заботиться не меньше, чем о настоящих храмах. «Домострой» дает ряд практических советов по внешнему и внутреннему оформлению дома: какие орнаментальные и животные мотивы использовать для украшения фасада дома, как «устроити хорошо и чисто» внутреннее помещение, как повесить и содержать в чистоте иконы и т. п. В
«Домострое» еда трактовалась не как греховное потворствование плоти, а как законное для каждого христианина удовольствие. Рекомендовались рецепты приготовления постных, скоромных и сладких кушаний, а также напитков. Подробнейшим образом описывалось, как следует накрывать на стол. «Домострой» был не только сводом правил поведения зажиточного человека XVI в., но и по сути первой энциклопедией домашнего хозяйства. Ценность этого произведения в том, что оно донесло до нас реальные особенности русского быта и языка XVI столетия.
В XVI в. успешно развивались прикладные науки, значительно расширились практические знания по разным областям повседневной жизни. Так, потребовались для определения платежеспособности критерии оценки разных земель («добрых», «средних» и «худых») — их выработала многолетняя практика крестьян-земледельцев. Возникла необходимость измерения земельных площадей — в 1556 г. вышло руководство (с приложением землемерных чертежей) для государственных писцов, описывавших отводимые ими земли, а чуть позже появилось новое — «О земном же верстании, как земля верстать». В этом руководстве приводились способы вычисления площадей квадрата, прямоугольника, трапеции и параллелограмма. Развитие денежного обращения и торговли способствовало расширению практических знаний по арифметике. В XVI в. производились действия над числами с дробями, со знаками «плюс» и «минус». Однако в средневековье математические понятия нередко облекались в религиозно- мистическую форму. Например, треугольник представляли как символическое движение святого духа внутри святой троицы от бога-отца, находящегося в вершине треугольника. Многие явления природы тоже получили мистическое истолкование.
В 1534 г. пользовалась популярностью рукописная книга «Вертоград». Она была переведена с немецкого языка и содержала много медицинских сведений, правила личной гигиены и ухода за больными. Переводчик дополнил книгу некоторыми наблюдениями и сведениями, почерпнутыми из русского обихода. Но практическая медицина была еще неразрывно связана со знахарством. В 1581 г. была открыта первая в Москве аптека. Она обслуживала царскую семью. Работал в ней англичанин Джеймс Френч, приглашенный в Россию Иваном IV. При крупнейших монастырях были созданы больницы и богадельни для нищих чернецов и черниц.
Во «избежание шатости в людях» и с целью пресечь разнообразие образных композиций на иконах Стоглавый собор установил специальные правила для иконописи. Введение лицевых иконописных «подлинников» — образцов изображения отдельных святых и целых композиций было направлено на искоренение «самомышления» иконописца и стандартизацию обликов святых. Дело в том, что в иконопись мощно вторгалась жанровая и портретная живопись с реалистичным изображением святых, пейзажей, фигур зверей и птиц, деталей одежды и предметов быта. На житийных иконах середины XVI в. на первый план выступают жанровые сцены, обрамляющие изображение святого, а сами святые обретают черты живых людей. С таким нарушением восходящих к Византии традиций иосифлянские иерархи смириться не могли. Но в угоду царю Стоглавый собор разрешил изображать на иконах не только святых, но и царей.
В середине XVI в. в ознаменование взятия Казани была написана знаменитая икона «Церковь воинствующая», живописными средствами трактующая победу русских над татарами как победу «истинного христианства» над «неверными бусурманами». На иконе аллегорически изображены два центра: Сион с сидящей перед ним богоматерью с младенцем — символ Москвы и погрязший в грехах Содом — символ Казани. От Сиона к Содому движется многочисленное воинство во главе с архангелом Михаилом, за которым следуют молодой воин на коне — Иван Грозный и князья Владимир Святославич, Александр Невский и Дмитрий Донской, т. е. царь выступает наследником их воинской славы.
Выдающимся мастером живописи в первой половине XVI столетия был бывший князь, впоследствии инок Иосифо-Волоколамского монастыря Дионисий. Со своими сыновьями он расписывал соборы Пафнутьева и Ферапонтова монастырей. Его фрески, несмотря на статичность фигур и отсутствие перспективы, отличаются своеобразием композиции и неповторимо нежным колоритом. В мастерской Дионисия изготовлялись житийные иконы. На них святые изображены в обрамлении жанровых сцен, иллюстрирующих отдельные эпизоды их житий. Иконы посвящались московским святым, сыгравшим важную роль в истории Москвы.
К концу XVI в. в условиях строгой регламентации изобразительных средств иконописцы стали уделять особое внимание технике письма. В иконописи появилось стилистическое направление, получившее название строгановской школы, по имени купцов и промышленников Строгановых, по заказам которых было написано много икон. Художники из Устюга Великого овладели техникой миниатюрного письма. Для икон этой школы характерны тщательность исполнения, изысканный цветовой строй, свое-г образная манера поз и жестов. Крупные мастера строгановской школы подписывали свои работы, поэтому до нас дошли имена Прокопия Чирина, Никифора, Истомы и На- зария Савиных.
С созданием единого государства стал формироваться общерусский архитектурный стиль. Теперь не только храмы, но и жилые здания стали возводиться из кирпича. В отличие от византийских крестовокупольных храмов на Руси строились церкви с шатровым завершением. С 50-х годов XVI в. шатровый стиль народной деревянной архитектуры начинает проникать в каменное зодчество. Появились каменные шатровые церкви без куполов, без столпов внутри, с единым, хотя и не столь большим, внутренним пространством. В 1532 г. в ознаменование рождения у Василия III долгожданного наследника престола — будущего Ивана Грозного в подмосковном дворцовом селе Коломенском была построена шатровая церковь Вознесения. Она является подлинным шедевром русского средневекового каменного зодчества. До сих пор стоит она на прибрежном холме у Москвы-реки и, взметнувшись вверх, к небу, с удивительной силой выражает неудержимый порыв к возвышенному.
Венцом русского зодчества XVI столетия стал широко известный Покровский собор на Красной площади в Москве, издавна, со времени пристройки одного из его приделов, названный храмом Василия Блаженного. Этого легендарного на Руси юродивого-правдолюбца церковь канонизировала в 1588 г. Великий памятник русской архитектуры говорит о таланте народа, о духовном подъеме, который переживала в то время наша страна, навсегда избавившись от угрозы нападения опасного врага с Востока. Общепризнанный знаток старой Москвы русский историк И. Е. Забелин писал, что первоначально в память взятия Казани был построен в 1533 г. деревянный храм во имя Св. Троицы. Осенью 1554 г. была задумана новая постройка храма во имя Покрова с приделами, также деревянного, который торжественно и был освящен в самый праздник Покрова, 1 октября. Летом 1555 г. был заложен настоящий храм каменный о девяти верхах, также во имя Покрова, с восемью приделами. Постройка храма продолжалась пять лет. Приделы были окончены в 1559 г. и 1 октября торжественно освящены. «А церковь,—замечает летописец,— средняя... тогда не [была] совершена»; следовательно, окончательная постройка храма должна относиться к следующему 1561 г. Этот преудивительный храм строили русские мастера, некий по прозванию Барма и другой по прозванию Постник. В одном свидетельстве помянут только Барма со товарищами, в другом оба вместе и впереди Постник — «быша примудрии и удобни таковому чюд-ному делу» 123.
Архитекторы нарядно-праздничного Покровского собора Постник Яковлев и Барма, несомненно, владели теоретическими познаниями из области механики и математики, а построенный ими храм отразил идею единения и единства. Как Москва объединила вокруг себя русские земли, так и огромный центральный шатер храма объединяет в нерасторжимое целое красочное разнообразие восьми отдельных его главок. Покровский собор узаконил шатровый стиль в каменном зодчестве.
Строительством каменных сооружений управлял царь через Приказ каменных дел. В результате политического объединения страны значительно возросли возможности для финансирования строительства крепостей на северных и восточных рубежах. К середине XVI в. Россия располагала опытными архитекторами и строителями, способными решать весьма сложные инженерные задачи. Среди них выделялся своими способностями и мастерством Иван Григорьевич Выродков. Всего за четыре недели он поставил крепость Свияжск в 8 верстах от впадения Свияти в Волгу, а во время осады и штурма Казани руководил сооружением тур, которые опоясывали ее крепостную стену.
Бурное и мрачное время Ивана Грозного было тем не менее периодом политического новаторства и грандиозных перемен в области культуры. Развитие книгопечатания мощно способствовало распространению грамотности среди населения. Географические открытия первопроходцев на севере и востоке страны значительно расширяли кругозор русского человека. Острые религиозные споры и социальное вольнодумство подрывали религиозно-церковное мировоззрение. Правительство Алексея Адашева — реформатора европейского класса — ввело в России суд присяжных, местное самоуправление и законодательно ограничило власть монарха. Однако Иван IV в одночасье превратился в Ивана Грозного и в союзе с высшими церковными иерархами потопил в крови все реформы и срезал под корень самих реформаторов вместе с их семьями. Союз церкви и государства обеспечил победу контрреформации в России.
Источник:
Русская история. Популярный очерк - Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Москва • Мысль • 1992
