Не слышно ни разговоров, ни смеха. На днях ушли на фронт еще несколько мужиков и пришло три похоронки. Горе черной тучей висит над полем, над головами колхозников, кружится стаей воронья.
Великое горе поселилось в доме Матрены, безысходное. Без того молчаливая Матрена, замолчала совсем. София, чувствуя ее боль, жалела Матрену. Она потеряла мужа, отца своего сына, а Матрена сына. Как ей перенести это?
Переносила как-то. Похудела, сгорбилась, ночами не спала, молилась. За здоровье сына, Александра, молилась, за упокой души сына Василия, за скорейшую победу над супостатами молилась. Иконы, доставшиеся от матери, Матрена поместила в красный угол. Она уже никого не боится, кроме Бога. Он один может защитить ее сына.
Лето подходило к концу, скошены луга, выкошены глубокие овраги и буераки. Каждый клочок сена бережно уложен на сеновалы и в стога. Убран с полей хлеб, подобран каждый колосок. Нынче на трудодень в колхозе выдали совсем крохи. Хлеб нужен фронту.
Осень. Пришло время копать картошку. Нет лошадей, чтобы распахать борозды. Мужики, бабы и ссыльные становятся в ряд с вилами и лопатами в руках и идут по полю, выкапывая каждый куст картофеля. Следом идут ребятишки с ведрами, собирают клубни.
Стомеют спины, плечи болят, дети выбиваются из сил, таская ведра с картошкой на край поля и складывая в мешки. Двое ребят постарше грузят мешки на телегу и, понукая хромую лошадь, отвозят картошку в колхозный подвал.
Не слышно ни разговоров, ни смеха. На днях ушли на фронт еще несколько мужиков и пришло три похоронки. Горе черной тучей висит над полем, над головами колхозников, кружится стаей воронья.
София выбивается из сил. Единственно, о чем она думает, только бы не упасть, только бы дойти до края поля. Там можно лечь на землю, расправить спину, дать отдых рукам и ногам. София старалась не смотреть вперед, чтобы не видеть, как далеко этот самый край.
Боль сковала все тело, ноги настолько тяжелы, что с трудом отрываются от земли, в висках стучит, перед глазами мелькают круги. Когда Софья уже потеряла всякую надежду дойти до края, поле внезапно кончилось. Ох, какое облегчение, дошла, смогла, не упала.
Матрена с одобрением посмотрела на свою квартирантку. А та легла на спину, уставилась на синее небо с перистыми облаками и улыбнулась, в первый раз за последние недели. Матрена присела с ней рядом
- Софьюшка, вставай с земли, садись вот на мешки. Сейчас простудишься, всю зиму болеть будешь. А нам с тобой болеть нельзя. Дети у нас.
Женщина послушалась, села рядом с Матреной, заглянула ей в глаза
- Устала теть Матрена? Тяжело тебе?
- Что я? Мы тут привычные, ты-то как?
- Ничего, и я привыкну. Только как там наши ребятишки? Доглядит ли за ними Ира, она сама-то еще маленькая.
- Маленькая, да удаленькая. Чай девятый год пошел. Раиса сама вечно в работе, а Ирка у нее троих выпестовала. Не бойся, накормит, напоит. Бегают день-то на улице, погодушка вон, какая ясная. Тепло, как летом.
Минуты отдыха пролетели, как один миг. Матрена поднялась первая.
- Вставайте, надо до обеда дойти до конца. Никто за нас картошку не выкопает. Пока погода разрешает, надо пошустрее поработать.
Встали на борозды, все, кроме четырех ссыльных мужчин, старшему лет под пятьдесят, младшему лет восемнадцать. Седой, старый колхозник, Степан, прикрикнул на них
- Вас особо надо звать? Встали в борозду!
Андрес, самый старший среди ссыльных, угрюмый со злым взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз, поднялся с места
- На сегодня мы отработались. Мы ссыльные, а не каторжники. У нас есть права.
- Я тебе щас пропишу права батогом по спине. Прав захотел, фа.ист? Твое право вкалывать и благодарить Советскую власть, что не расстреляли, как врага. Идите, работайте сегодня, может последний день видите небушко-то. Вечером же донос напишу про ваш саботаж.
Матрена встала в борозду рядом со Степаном.
- Ты, Матвеич, уж подумай, прежде чем писать. Заберут ведь в лагерь мужиков. Зима придет, кто лес валить станет, кто весной на посевной будет работать, своих-то мужиков совсем не стает.
- Ха, за весну она переживает. До весны война может кончится, вернутся наши парни.
- Вернутся, да не все, и война так скоро не кончится, дед Степан.
- Знаю, горе у тебя, любила ты больно Василька. Хороший был парнишка. Жаль.
- Матвеич, не пиши, а? Могут за саботаж и к стенке поставить, а ведь это чьи-то сыновья. Небось, их тоже матери ждут.
- Враги они, Матрена и не стоит их жалеть.
- Ну, дык ведь уж их наказали. Они еще не понимают нашей жизни. Дело не в том, что из другой страны, городские они, привыкли работать от свистка до свистка.
- Ну, смотри, скажи своей жиличке, пусть разъяснит. Чтобы это было в первый и последний раз.
В этот же вечер София поговорила со своими земляками.
- Андрес, ты взрослый человек. Куда ты вот этих толкаешь? Ты устроил саботаж в военное время. За это полагается расс.рел. Понимаешь?
- Понимаю, но я не хочу работать на Советы.
- Думаешь я очень хочу? Нам нужно выжить, просто выжить. Война скоро закончится, и мы вернемся домой.
- Не закончится. Долго еще будет. Знаешь, что они говорят? Говорят, что их Россию никто не может победить. Будут воевать, пока не выгонят немцев со своей земли.
- Ах, Андрес! Ты видишь, какая у них допотопная техника? Два трактора на весь колхоз. Так по всей России. Значит у них и танков нет, и оружия. У немцев сильная армия, они скоро победят. Только жаль, что столько молодых погибнет, сдались бы сразу, живыми вернулись бы.
- Техника тут не при чем. Ты видишь, как они работают? Остервенело, как звери. А их ребетня? Не ноют, не жалуются, работают наравне со взрослыми. Они и воевать пойдут, если надо.
- Все равно, рано или поздно, во.на закончится. Больше никаких споров с местными. Будем тише воды, ниже травы. Эмин, отойдем, мне нужно кое-что тебе сказать
- Слушай меня внимательно. Ты больше к Марусе не подходи. Узнают местные, не пожалеют тебя. Она-то своя, ее простят, а тебя нет.
- Я что сделаю, она ведь сама липнет, сам уж не рад.
- Что-то Маруся к Андресу не липнет, а именно к тебе? Глаза-то реже на нее взбуривай. Больным скажись, немощным. Смотри, придет ее муж с фронта, тебе не поздоровится. Не дай Бог, понесет от тебя, тогда тебе точно конец.
Слава Богу, погода постояла, управились с колхозной картошкой. Председатель колхоза дал один выходной день, чтобы колхозники смогли выкопать свою картошку.
У Матрены половина огорода уже убрана. Не надеялась она на погоду, каждый вечер выводила всех в огород, хотя бы пару бороздок выкопать.
К вечеру с картошкой управились. Маруся бегом помыла полы, Матрена подоила корову, скотину прибрала. Теперь можно отдохнуть. Мария куда-то засобиралась. Надела крепдешиновое платье, вязаный жакет с пояском, причесала кудри.
- Матушка, я добегу до бабушки, давно у нее не была. Если что, у нее и заночую.
- С ума сошла, на ночь глядя в соседнюю деревню бежать.
- Еще не поздно, я успею засветло дойти.
- Ну, ну, а чего вырядилась, как на праздник?
- Дык, пусть бабушка порадуется, что я хорошо живу. Пойду, ладно?
- Иди, ты не моя крепостная. Только помни, не крути хвостом. Знаю я тебя.
Продолжение читаем здесь. Глава 8.
