Когда я узнал приговор о повешении злыдни-Бестии, то почувствовал невероятное облегчение.
Я увижу, как она умрёт. Я смогу ещё раз увидеть её. Моя преступная страсть, наконец, утихнет, совесть успокоится.
Вскоре меня вызвали как свидетеля на допрос капитана Бройта, и так я узнал, что он расстрелял её по приказу взбешённого штурмбаннфюрера. Последняя встреча с ней не получилась.
Что же теперь? Всё закончилось, и так глупо.
Меня назначили командиром дивизии, я неплохо справлялся со своими обязанностями. Летом сорок четвёртого попал в плен. Год с лишним мотали по лагерям, пока не осел в М-270 и не встретил там моего капитана. С сентября сорок пятого мы одним тандемом ремонтировали дома местных и считались лучшей бригадой из четырёх действующих: делали всё качественно и в короткий срок.
С местными мы не имели права общаться, обедали всегда отдельно от конвоя – специальная машина развозила еду по стройбригадам.
В ноябре мы взялись за новый объект. По соседству располагался заброшенный дом, окна которого были заколочены досками.
– Это чья такая изба? Нехиленькая, – слышали мы болтовню конвоиров.
– Сестра генеральская тут жила, Мария Олеговна. Суровая тётка, властная. Директором в местной школе всю жизнь пробыла.
– А сейчас она где?
– Весной чахотка унесла. Странно так: баба была сбитая, крепкая и не старая ещё.
– Да, смерти не прикажешь, – вздохнул напарник.
– И не осталось у них в семье в живых никого. Генерал, брат её, пропал без вести, его жена и дети блокаду не пережили…
Второй перебил его, ткнув в бок и указав глазами на приближающуюся фигуру.
Я ещё не видел лица, но меня заколотило так, будто я был единственной картошиной в кипящей кастрюле.
Из-под платка непонятного цвета торчали светлые косы. Она несла в руках маленький узелок, запахнув тоненькую курточку, истёртую до мелких дырок. Выцветшая юбка едва прикрывала колени и сбоку чуть-чуть задралась, башмаки облепились засохшей грязью.
Девчонка остановилась у соседнего дома и уставилась на заколоченные окна. Худая, как щепка, отчего глаза смотрели огромными кусками неба.
– Померла Олеговна, – крикнул ей конвоир.
Измождённая девчонка плюхнулась перед домом на пожелтевшую траву, на давно остывшую осеннюю землю, уткнув голову в колени, и так просидела довольно долго.
Мы с Герхардтом только сейчас пришли в себя и, переглянувшись, снова застучали молотками.
Наиболее осведомлённый конвоир подошёл к ней.
– Ты кто такая, красавица?
Она подняла лицо, услышав его: оно было улито слезами.
– Ты к хозяйке приехала? Так в мае похоронили, не знала? Из эвакуации ты, что ли?
Девчонка сидела совершенно разбитая.
– Оставьте меня в покое.
Тот, обиженный её тоном, вернулся к напарнику.
– Тоже мне, королева нашлась… – а сам глаз от неё не мог отвести.
Мы увидели, как устало она упала на лавку у дома – и тут же уснула мёртвым сном. Дорога её сюда была мучительной.
Конвоир снова подошёл к ней, потряс:
– Девушка, тут вечером нельзя спать… Девушка, очень холодные вечера!
Начала собираться толпа любопытных, с работы пришла и хозяйка дома, который мы обновляли.
– Пришла, легла, и спит себе! Кто такая? Откуда? – удивлялся конвой.
Соседка всмотрелась:
– Боже мой, так это Наташка! А мы-то думали, все у них померли. Живая! Господи! Откуда ж взялась? Умаялась…
– Кто такая-то? – не понимали её.
– Да летом всегда приезжала с сестрой глухонемой, помните? Девчушка такая шустрая – за моими утками всё гонялась, и собаки стаями за ней, вечно коленки разбитые…
– Ах ты, господи! Племянница младшая Олеговны? – догадались в толпе. – Чего ж она сюда из Ленинграда-то?
– А что делать девке? Квартира отца служебная была, семья дошла, вот к тётке и осталось.
Толпа изумлялась, что она жива, а я – не меньше их.
– Ты же расстрелял?
– Я ни разу за войну не промахнулся, – удивлялся Герхардт. – Живучи твари!
– Эй, солдатики! – конвой, снова вернувшийся поближе к нам, оглянулся на крики. – Окна бы от досок ослобонить, да занести в дом девку.
– На службе мы, а не баклуши бьём. Ещё всяких королев таскать.
Женщины посокрушались, но делать нечего, сделали всё сами: и доски оторвали, и уложили девчонку в кровать.
– Я ей сейчас хоть принесу чего… – суетилась наша хозяйка.
Так Белобрысая Бестия снова появилась в моей жизни, и с ней засияла неумолкаемая, непозволительная надежда, которая разрушилась в один миг, когда я застал этих двоих в объятиях друг друга.
Я не испытывал такой ненависти за всю мою жизнь. Когда понял, что капитан спас её. Когда понял, что он неровно к ней дышит. Когда увидел, как эти предатели смотрят друг на друга. Единственное, чего я хотел в тот момент, – задушить их собственными руками, после чего вдрызг искромсать тела, а может, лучше вырвать у конвоя автомат и пройтись по ним до последнего патрона.
Был и более изощрённый способ, которого оба, безусловно, заслуживали. Я мог бы бросить Бройта там, между бараками, пневмония загнала бы его в могилу, а девчонка не осталась бы без него на этом свете. Я точно знал, что она не осталась бы.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь:
А здесь - начало этой истории: