ИСТОРИЯ ВИКТОРА ПЕТРОВИЧА ЯКОВЛЕВА,
ЗАСЛУЖЕННОГО ХИРУРГА ГОРОДА ЛЕНИНГРАДА,
ИЛИ ИСТОРИЯ ЭРВИНА ШНААКЕРА
(1918 – 1968)
Злая девчонка, которую чуть не съели волки на моих глазах. Мне было так стыдно за то, что я почувствовал к ней с того самого момента. Я ненавидел в себе этого малодушного предателя. Когда это было? Весной сорок третьего, кажется…
Я никому не сказал, что снова встретил её потом в чаще. Она купалась в маленьком озере. Она была безоружна, вся одежда лежала на пне. Нежно-оранжевым сияла тёплая осень.
Я вынул пистолет, затаившись за деревом. Прицелился. Я наблюдал, как она моется. Она дотянулась до какой-то травы, понюхала её: запах понравился. Этой травой она взялась натирать руки, шею, всё тело, бывшее над водой.
Можно было выстрелить в сердце. Или в голову. Неужели это она изрубила Штюца?
Она вышла, попрыгала на ноге, чтобы выбить из ушей воду. Выжала волосы. Начала не спеша одеваться. Я думал: вот сейчас она пойдёт – и я нажму на курок, наконец. Но, одевшись, она села на пень, где до этого лежала её одежда, и принялась расчёсывать спутавшиеся длинные волосы.
– О, ну вот опять… – она до сих пор мучилась со своими волосами, они не слушались даже сухие. Бестия вскрикивала и ворчала, как старушка, когда гребень цеплялся за очередной узел.
Она чихнула. И снова. Получилось очень громко и с растяжкой, поэтому девчонка скорее осмотрелась, не привлекла ли какую-то опасность. Всё было тихо. Я не дышал, хотя только что чуть не умер со смеху за своим деревом: как могло это худое существо издавать такие невероятные звуки?
Когда она чихнула в третий раз, я не удержался – и прыснул.
– Ой! – девчонка исчезла, как умела исчезать только она одна, а я, забыв об опасности, которая теперь могла угрожать мне с её стороны, смеялся в полный голос.
Вскоре мне достался отпуск моего капитана: он был слишком поглощён текущими делами на фронте, чтобы отвлекаться на отдых. Я побыл дома всего десять дней, но, вопреки ожиданиям, забота жены раздражала меня. Я понял, что хочу вернуться обратно, в свою дивизию. Я скучал по капитану как по моему брату-близнецу, который умер в раннем детстве.
Жена собирала мне провизию в дорогу. Я сел в той же комнате и какое-то время наблюдал, как она хлопочет. Она заметила моё настроение, что-то почувствовала. Она подозревала это все десять дней, пока я был дома.
Наконец, она села напротив и угомонилась, ожидая, что я скажу.
– Линда, мне нужен развод.
Мы поженились накануне войны, и всё было прекрасно. Её родители, заменившие мне моих, умерших вместе с братом, души во мне не чаяли. Я жил у дяди в небольшом домике на Туринерштрассе, и всегда думал, что именно туда приведу молодую жену, когда обзаведусь ею.
Отец Линды был доктором медицины и моим научным руководителем в Гумбольдтовском университете, при котором находился огромный клинический центр Шарите. Благодаря профессору уже с первого курса у меня была врачебная практика. Я не пропускал ни одного занятия, ни одной операции, а однажды смог заменить внезапно слёгшего ассистента.
Профессор пригласил меня на свой юбилей, там мы познакомились с Линдой – его младшей дочерью.
Мне сложно было понять мои чувства к ней, поскольку я всегда волочился за юбками, а Линда, с румяными нежными щёчками и аккуратными губками, была безусловно хорошенькой; но поначалу возможная близость с дочерью человека, которого я глубоко почитал, казалась глупостью.
Она сама сделала первый шаг, написав довольно смелую записку о своих чувствах. Тогда это тронуло меня. Я женился на ней, искренне желая этого, и перед алтарём принёс клятву быть с ней в болезни и горести навсегда. По настоянию профессора я поселился у них.
Война всё изменила. Мы часто переписывались с Линдой, а в мой первый отпуск не отлипали друг от друга. Но тот отпуск был в сорок первом, под Рождество, когда ещё дела в Германии шли хорошо.
Потом началось это глобальное отступление, я гораздо реже писал домой, хотя почта от жены всегда меня радовала.
С весны сорок третьего от меня уже ни одного письма не приходило. Той весной я впервые увидел Белобрысую Бестию. Через полгода – снова, у того маленького лесного озера.
Линда сказала едва слышно:
– Если дело в женщинах, то я пойму.
– Дело не только в них.
– А в чём?
Я посмотрел на неё, чтобы понять, верно ли поступаю. Она ждала меня все эти месяцы. Я должен был быть благодарен ей. Она очень милая, а я стал очень жестоким. Она не видела ни расстрелов, ни пыток, ни смерти. Может, вся эта гнусная мешанина так меня изменила?
– Я не люблю тебя, – услышала она.
Она не могла сдаться просто так – и поднялась вслед за мной, который собрался уйти.
– Многие живут, не любя друг друга, – горячо говорила она.
Я взял чемодан и не тронул сумку с провизией.
– Ты можешь иметь много женщин, я не против… Я знаю, что тебе это важно… Мы… Мы же были так счастливы…
Она выглядела потерянной, и мне было жаль её. Линда в отчаянье загородила входную дверь:
– Я не дам тебе развод! Никогда! Нет никаких причин для этого! Ни одной веской причины!
Я молча ждал, когда пройдёт её истерика.
– Эрвин, прошу тебя… – говорила она.
– Прости.
Наконец, она отступила.
Я ушёл.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь:
А здесь - начало этой истории: