Он много раз рассказал нам о том, как поедет в Москву, найдет больницу, куда положили Диму, и как они ночью поднимутся на крышу и встретят там рассвет. Это Дима всегда так мечтал – встретить рассвет на крыше. Нам было по одиннадцать, и никто из нас никогда не был в Москве, поэтому эта фантазия, которой с нами делился Витя, казалась одновременно возможной и нереальной.
Витя и Дима были лучшими друзьями, они даже совершили обряд - сделали прокол перочинным ножом на ладони, а потом смешали выступившие капли крови.
Мы с тобой одной крови - ты и я.
На самом деле сложно было найти двух менее похожих людей, чем Дима и Витя.
Дима был городской, приезжал каждое лето к бабушке, и сильно выделялся из нас всех. Во-первых, он был бледный и худой, бегал медленнее всех, даже Анька Торопова бегала быстрее, хотя она девчонка. Во-вторых, Дима был воспитанный и образованный – никогда не матерился, уступал Аньке место, рассказывал нам про балет и всякие музеи. И в-третьих, он плакал – когда падал и больно ударялся, когда тракторист Круглов переехал нашу любимую собаку Тяпу, даже когда хоронили теть Люду, которую он и не знал толком. У нас мальчишки не плакали, да что там мальчишки – даже Анька не плакала и поэтому называла Диму нюней.
А Витька он и есть Витька – рослый и крепкий, с черными кудрявыми волосами и яркими синими глазами, ободранные колени, вечно грязные ногти, мат на мате, из класса в класс переходил с долгами на осень. Но они как-то сдружились, никто не мог понять, почему. Анька Диму терпеть не могла – ей нравился Витя, это все знали, но с ней он дружил только с осени по весну, а все лето отдавал Диме.
В то лето Дима приехал всего на две недели. Еще более худой, чем обычно, бледный, словно всю жизнь не видел солнца, с коротким ёжиком светлых волос он походил на свою выцветшую копию, как будто у художника, который взялся нарисовать его портрет, не оказалось других красок, кроме белых и голубовато-серых. Но при этом сам Дима ничуть не изменился – был все таким же наивным мечтателем. Он рассказал нам, что почти весь год провел в больнице, высокой-превысокой, и что один мальчик ему рассказывал, что однажды ночью пробрался на крышу и встретил там рассвет.
- Я тоже так сделаю, – говорил нам Дима. – Он мне даже ключ от чердачной двери дал.
При этих словах Дима доставал из кармана маленький серебристый ключик, и мы все с благоговением рассматривали его и трогали осторожно – ключ был гладкий и немного теплый, хотя ладонь у Димы была холодная.
Одна Аня не смотрела и говорила насмешливо:
- Крыша – это же высоко, ты испугаешься и заплачешь.
Но Дима не обращал внимания на ее слова.
- Вот вы сколько раз встречали рассвет? – продолжал он. – Ну вот и я. Столько живем, столько закатов видели, а рассвета ни одного.
Диму увезли через две недели, опять в больницу. Взрослые шептались о нем вполголоса на кухне, но нам детям ничего не объясняли. Сам Дима тоже ничего не объяснял, хотя писал письма Вите. В них он рассказывал, как поедет в Мурманск с отцом, когда поправится, чтобы посмотреть на северное сияние, делился своими мыслями о том, существует ли иная жизнь во Вселенной и так далее. Когда Витька спросил его, получилось ли забраться на крышу, чтобы встретить рассвет, Дима ответил: «Пока нет. Мне сложно самому ходить. Я предлагал соседу по палате Вове, чтобы он мне помог, но он испугался».
Вот тогда Витя и стал рассказывать о том, что он поедет в Москву, найдет больницу и поможет Диме забраться на крышу, чтобы встретить там рассвет.
Понятно, что сам он не мог ехать. Поэтому попросил мать отвезти его. Та сначала согласилась, но, когда рассказала об этом отцу, тот всыпал Вите ремня и сказал, чтобы выкинул дурь из головы.
Нам всем было жаль Витю, но как ему помочь, мы не знали. Он стал придумывать, как отправится в Москву на электричках, но никто не верил, что у него получится. Анька Торопова сказала, что можно не ехать, она и без этого ему рассвет на крыше устроит и нарисовала рисунок: на нем пацан сидит на крыше высоченного дома и смотрит на горизонт, из-за которого появляется желтый диск солнца. Вите рисунок очень понравился, правда, он спросил, почему Аня не нарисовала Диму, но Аня только пожала плечами – все знали, что она его терпеть не может.
Однажды он все же предпринял попытку поехать в город. Подготовился заранее: стащил у отца денег, в сумку положил бутылку воды, несколько огурцов и хлеб. Поехал на утренней электричке – деньги же он у отца стащил. Адрес больницы Витька не знал, но взял с собой конверт с письмом, там был домашний адрес Димы.
Мы весь день ходили взбудораженные, обсуждая, доедет Витька или нет. Большинство из нас верили в то, что все получится, но те, кто бывал в Москве, говорили, что ничего не выйдет.
Вернулся Витька вечером того же дня. Точнее, не вернулся, а его вернули – милиционеры на машине привезли, остановившись прямо у его дома.
Несколько дней Витьку не выпускали из дома, а когда он появился, под глазом у него темнел синяк.
- Я все равно туда попаду! – сказал нам Витька, и мы сделали вид, что верим в то, что все получится.
На этот раз у Витьки была другая идея: он решил спрятаться в грузовой газели, которая привозила продукты из города. Несколько дней мы наблюдали, как происходит разгрузка, во сколько он приезжает и уезжает. Мы чувствовали себя героями кинофильма, одна Анька была против и ругала нас:
- Это опасно ехать в будке, вдруг он там поранится? И вообще – его отец и так в прошлый раз побил, а теперь ужас, что будет!
Но Витька ее не слушал: в один из дней он снова стащил у отца денег, взял с собой провизии, и пока мы отвлекали водителя, юркнул в будку.
Надо ли говорить, что на этот раз снова ничего не получилось. Его вернули даже раньше – оказывается, кто-то подсунул в кабину водителю записку, чтобы он ехал осторожнее, и тот что-то заподозрил и проверил будку. Конечно, все мы знали, кто это сделал – Анька.
Когда через неделю Витьку выпустили из дома, у него синяков было как пятен у жирафа. Анька Торопова расплакалась и попросила у него прощения, но он с ней не разговаривал. Мы тоже устроили ей бойкот – из-за своей дурацкой ревности она такой план погубила!
Две недели с Анькой никто не разговаривал. Она ходила вокруг нас, просила прощение, но Витька был непреступен. Но Анька нашла чем его пронять.
- Приходи вечером к гаражам, когда «Земля любви» начнется – мамка смотреть будет и ничего не заметит. Я устрою, чтобы тебя к Диме отвезли.
Тут мы все удивились. Во-первых, все прекрасно знали о том, что Анька терпеть не может Диму и что она всегда была против этой затеи. А, во-вторых, что она может устроить? Но все равно все притащились вечером к гаражам и стали ждать.
Витька выглядел бледным, но решительным. Мы понимали, что на этот раз ему сильно попадет вне зависимости от того, получится у него что или нет. Да и вообще мало кто верил, что Анька правду сказала и что-то сможет сделать. И только когда вдали затарахтел мотоцикл, мы поняли, что она задумала.
Это был ее старший брат Серега. Он только вернулся из армии, и в деревне редко появлялся – Анька рассказывала, что устроился где-то под Москвой на работу. Машины у него не было, но был мотоцикл, на котором по задумке Ани Серега должен был отвезти Витьку в город.
И без того серьезный Серега выглядел жутко строгим, когда остановился возле гаражей.
- Чего столпились? – гаркнул он. – А ну, кыш!
Мы отбежали, но недалеко, и видели, как он надел Витьке шлем, как Витька сел позади него на мотоцикл и как они умчались по проселочной дороге, оставляя за собой клубы пыли.
Всем нам было жутко и весело. Жутко оттого, что родители Витьку убьют, когда он вернется. А весело из-за Димы, который, все же, встретит рассвет на крыше.
Анька Торопова с важным видом пошла к дому Витьки.
- Ты куда? – спросили мы.
Она помахала белым конвертом.
- Серега записку им написал, чтобы не волновались.
Мы не знали, когда Дима вернулся, но на следующий день увидели мотоцикл Сереги и побежали к Димкиному дому. Его мать прогнала нас, и тогда мы пошли к Аньке.
Анька была тихая и бледная, а глаза красные. Мы подумали – ну все, труба.
- Что, ничего не получилось? – осторожно спросил Ванька Чупин, самый смелый из нас.
Она покачала головой.
- И да, и нет.
- Это как?
Анька не ответила. Она взяла листок и краски и села рисовать. Мы сгрудились вокруг нее.
Сначала было ничего непонятно – какие-то серые прямоугольники, цветы, ограды. На горизонте – желтый диск солнца. У одного из серых квадратов она нарисовала мальчика, такого лопоухого, что сразу было понятно – это Витька. А потом в небе она нарисовала другого мальчика – бело-голубого, почти прозрачного. На спине у него были белые крылья, а его глаза были закрыты.
Хороший получился рисунок, только солнце было какое-то непохожее на солнце, даже показалось, что и настоящее погасло, отчего наша кожа покрылась мурашками. И тут на бумагу упала капля, мы подумали, что с кисточки, и попала прямо на солнце. Оно расплылось и стало как настоящее. А потом мы увидели, что это не вода с кисточки, это Аня плачет. И нам тоже захотелось заплакать, но мальчики не плачут. Поэтому мы все опустили взгляд и разбрелись по своим делам, чтобы никому не показывать свои глаза.
Другие мои рассказы: