В лесу не должно пахнуть розами, но их сладкий аромат мой чувствительный нос уловил задолго до того, как я осмелилась приблизиться к пустой стоянке на берегу. На пешее путешествие сил уже не осталось, поэтому пришлось перемещаться с помощью магии земли и ветра - короткими, так сказать, перебежками. С одного края урочища на другой - по прямой расстояние километров семь-восемь получается от моста до конечного пункта. Быстро и бесшумно. Темнеет в осеннем лесу рано, вернулась я поздно… Если бы захотела скрыть своё присутствие, у меня это получилось бы без особых усилий.
На стоянке имелся кривенький дощатый столик на двух опорах. На столе стояла корзина с цветами. Власов сидел на холодной земле метрах в десяти от этого места лицом к реке - он меня не видел и даже не слышал. Я наклонилась к розам, медленно втянула носом приятный аромат и обнаружила, что к ручке корзины привязана лента. Чёрная лента, траурная. Серебристыми буквами на неё была нанесена надпись, и я думала, что там написано что-то традиционное, но после несложных магических манипуляций прочла единственное слово. «Останься» - на траурных лентах такое не пишут, так только на заказ сделать можно.
«Сейчас остаться или с ним? Что он хотел этим сказать?» - задумалась я. Не может же человек написать подобное тому, кого уже нет в живых. Тот, кто умер, уже ушёл. Остаться он не может. Бывают, конечно, ситуации, связанные с тем, что дух не может упокоиться, но нормальные люди призраков не видят. Значит, Власов не верит, что я утонула. Тогда почему лента такого цвета?
- Пришла бесшумно, чтобы была возможность так же незаметно сбежать? - выдернул меня из глубокой задумчивости прозвучавший рядом голос.
- Почему лента чёрная? - ответила я вопросом на вопрос, выдав первое, что пришло в голову.
- Она тёмно-зелёная, - уточнил Власов и посветил на корзину телефонным фонариком.
Лента и правда была не чёрной, а зелёной, но настолько тёмного оттенка, что в вечерней мгле разглядеть это было невозможно.
- Значит, вы не верили, что я утонула?
- После того, что случилось с Артуром, Мирон тоже в это не верит, - последовал спокойный ответ.
Он стоял очень близко, и меня это нервировало. Чтобы не выдавать смятение, я обошла столик и присела на единственную узкую лавочку.
- Мирон, наверное, злится на меня из-за брата, да?
- Нет. Он активно продвигает идею заказника, чтобы никто не мешал тебе спокойно здесь жить.
А вот это уже было интересно. Оказывается, я нравлюсь Карпунину настолько, что он готов простить мне безумие Артура и даже заботится о моём покое.
- Это он вас прислал? - уточнила я.
- Я на него больше не работаю.
Ещё одна интересная новость.
- Это из-за его обвинений?
- Он меня не обвинял. Просто высказал подозрения, но этого оказалось достаточно, чтобы суд изменил меру пресечения. Но да, ты права. Это была его первая ошибка, и я мог бы её простить, но вслед за ней последовало предложение сменить должность личного помощника и доверенного лица на обязанности ручной обезьянки Алисы Игоревны, поэтому я предпочёл уйти.
- А надпись на ленте что означает? - вернулась я к изначальной теме.
Власов улыбнулся едва заметно и пропустил ленту между пальцами, касаясь букв.
- Я заказал тысячу таких лент. Собирался приезжать сюда каждый день до тех пор, пока ты не решишься выполнить эту простую просьбу.
- Зачем?
- Чтобы ты разрешила остаться мне.
Запутал. Написал «останься», чтобы попросить разрешения остаться. Ужас.
- Не думаю, что на это требуется моё разрешение, мне здесь ничего не принадлежит, - немного нервно отреагировала я на непонятность ситуации. - И здесь даже жить негде.
- Вот именно, - согласился он. - Здесь негде жить, а скоро начнётся зима. Эля, я не рассчитываю на отношения и ни о чём не прошу для себя лично. Позволь просто позаботиться о тебе. Вся недвижимость в деревне выставлена на продажу, за исключением двух домов. С учётом предстоящего изменения категории окрестных земель, эти участки никому не нужны. Их не купят, потому что населённый пункт входит в массив заказника и попадает под серьёзные ограничения. Пока решение о заказнике ещё не принято, я могу что-то выкупить и довести до ума без необходимости получать разрешения на каждый чих. Можно даже на пустом участке за месяц поставить готовый сборный сруб по типовому проекту. Если тебе так нравится, можешь и дальше притворяться призраком, но разреши хотя бы обеспечить тебе нормальные условия для жизни.
- Анатолий Павлович, вы просите об этом, потому что я вам нравлюсь как женщина? - в лоб спросила я. - Сначала построите для меня дом, потом захотите всё время быть рядом… А я думаю, что люблю Мирона. Ему я тоже нравлюсь, он вон какую деятельность ради меня развернул. Рано или поздно он поймёт, что жить без любви очень грустно, бросит Алису и приедет сюда ко мне. Ему мешают это сделать только комплексы. Как же мне поступить? Принять ваше внимание и заботу, чтобы потом отвергнуть всё это ради него? Или прогнать его, чтобы не обидеть вас? Или послать вас обоих к чёрту и удрать туда, где вы оба никогда меня не найдёте? Что мне делать?
Он посмотрел на меня долгим взглядом и ответил:
- Не делай ничего. Я тебя услышал.
Он обиделся. Мои слова так сильно его ранили, что эту боль почувствовала даже я. Но слов больше не было. В тишине вечернего леса звучали только удаляющиеся шаги, отдаваясь в моей душе неприятным ощущением того, что я совершаю ошибку. Я сделала это. Я его прогнала. Я ведь хотела, чтобы все оставили меня в покое, но откуда тогда появились все эти сомнения?
- Трусиха, - обозвала меня появившаяся из ниоткуда Белена. - От такого мужика отказываешься, дурёха.
Власов уже сел в машину, поэтому не мог нас слышать.
- Он мне в отцы годится, - привела я единственный правдоподобный довод в свою пользу.
- Пф-ф-ф… - фыркнула ведьма. - Нашла проблему. Мужик в любом возрасте мужиком остаётся, если он настоящий. Пожила б ты в моё время и посмотрела, как молодух за стариков немощных замуж выдают. И ничего, жили. А этот и не старый вовсе. Ребёнка вон даже…
- Хватит! - сердито перебила её я. - Я же просила не лезть ко мне с советами относительно моей личной жизни. Всё, я устала. Домой хочу.
- Ну так иди, - развела она руками. - Чего ждёшь-то?
А я не знала, чего жду. Я хотела увидеть, как Власов уедет. Хотела, чтобы он не послушался меня и остался. Если он мужик, то почему так легко сдаётся? Если хочет быть рядом, то почему уходит?
Он повернул ключ в замке зажигания, и яркий свет фар ударил мне в глаза, заставив резко вскинуть руку к лицу и отшатнуться. Узкая лавочка не была рассчитана на такие манёвры, а ухватиться за край стола я не успела - опрокинулась навзничь и сильно ударилась спиной о замёрзшую землю. Всё произошло так быстро, что и Белена тоже не успела сориентироваться. Мгновение… Другое… Вместе с вернувшейся способностью дышать пришла боль.
- Ай-яй! Да как же ты это… Ой-ёй-ёй! Лежи и не двигайся, поняла меня? Да не дыши так глубоко! Ровно дыши! Вот же ж… Ой, беда-а-а…
Она причитала, командовала и суетилась вокруг меня, расстёгивая куртку, поднимая свитер, осторожно ощупывая уже заметно округлившийся живот. В ушах звенело, перед глазами всё плыло, но звук хлопнувшей автомобильной двери я услышала отчётливо, а потом в поле моего зрения попал Власов. Он выглядел испуганным и растерянным. Остановился, нахмурился, запустил руку в волосы…
- Так и будешь стоять тут соляным столбом или поможешь сына твоего спасти? Неси её в свою повозку и вези к Семёнычу. Да осторожнее и побыстрее!
Вот и всё. Все слова сказаны, тайны раскрыты, а моя жизнь снова перевёрнута с ног на уши. Вопрос, недоверие, отчаяние, страх… «Какое у него всё-таки выразительное лицо», - подумала я и закрыла глаза, позволив своему сознанию ускользнуть туда, где нет ни боли, ни проблем, ни сомнений.
* * *
Ругать Белену было не за что. Надломленная ветка не прирастёт обратно, если не вернуть её в прежнее положение и не закрепить. Природа проявила бы заботу обо мне по-своему, очистив тело от всего, что может причинить вред. Если бы не помощь Белены, той октябрьской ночью я потеряла бы ребёнка - хотя бы в благодарность за это можно было простить излишнюю болтливость.
Она сказала, что Власов не спал почти двое суток, пока не стало понятно, что беду удалось отвести. Когда я открыла глаза, его рядом уже не было. Зато были все остальные - Семёныч, Фрося, Никадим, Нефёд, Белена, Батон, и даже перевёртыши в облике симпатичных белочек сидели на спинке кровати, взволнованно заглядывая мне в глаза.
- А конь где? - поинтересовалась я, обведя свою семью вопросительным взглядом.
- Конь? - не понял Семёныч. - Зачем конь?
- Я приведу! - вызвалась исполнить моё странное желание кикимора.
- Да сиди ты, нежить беспокойная, - успела поймать её за тонкую руку ведьма. - Шутит она. А раз шутит, значит, нормально всё.
Всё и правда было нормально - ничего не болело, нигде не ломило. Кушать, правда, хотелось так, будто я неделю даже хлебных крошек не видела. И всё же вставать ведьма мне запретила.
- Привяжу к постели, если не послушаешься, - пригрозила она, и мне пришлось смириться с трёхдневным постельным режимом, потому что другие члены семьи Белену поддержали.
Всё, оказывается, не так просто. Природа стремилась побыстрее очистить, ведьма торопилась ей помешать - борьба за жизнь нашего с Власовым сына развернулась нешуточная. Порождение природы противостояло природе, и безнаказанным это остаться не могло, хотя обе стороны пытались мне помочь. Я ничего этого не видела, не слышала и не чувствовала. Колдовство в итоге победило, но Белена потеряла статус хозяйки подземного озера с целебной водой. Её наказали не за помощь мне, а за сам факт противоречия - природа бывает сурова к тем, кто ей перечит. Теперь моя спасительница была просто бездомной мёртвой ведьмой без каких-либо обязанностей и планов на будущее.
- Прости, - виновато попросила я.
- А ты-то здесь при чём? - удивилась она. - Мне никто не мешал стоять в сторонке и спокойно наблюдать за тем, как нерождённое дитё погибает. В моём решении вина только моя. Да и нечего там делать внизу, если честно. Сыро, темно, холодно, скучно… С вами веселее.
Она уже даже с Семёнычем успела договориться, что до весны мы всей толпой в его двух комнатах как-нибудь перекантуемся, а потом съедем, потому что Власов построит для меня новый большой дом.
- То есть вы за меня уже всё решили? - сердито уточнила я.
- Так он ведь теперь от тебя не отвяжется, - резонно заметил Нефёд.
С ума можно сойти. Спасибо, что замуж выдать не успели, пока я без сознания валялась. Но что самое интересное - никто ведь против Власова слова ни сказал. Он всем нравился. Про Мирона я спрашивать не рискнула - очевидно же, что его кандидатура не получит такого одобрения.
Мои мысли как-то незаметно снова вернулись к Карпунину. Как он поступил бы в подобной ситуации? Послушался бы ведьму-утопленницу или повёз меня в больницу? Стал бы не спать двое суток, дожидаясь результата колдовства? А потом неожиданно появилась новая мысль - зачем я вообще их сравниваю? Они же совершенно разные, и моя одержимость Мироном уже начинает переходить все границы. Он понял, что я не утонула, но ни разу после этого не приехал. Он женат. Он никогда не осмелится впустить меня в свою разложенную по банковским ячейкам жизнь, если я не устраню с помощью колдовства препятствие, которое создал и продолжает холить и лелеять сам Мирон Карпунин. Нравлюсь я ему или нет - общее будущее нам вряд ли светит. А здесь, рядом, в соседней комнате, спит мужчина, которому я нужна. И у нас с ним будет ребёнок. Если я и продолжу убегать от судьбы, то как скоро осознаю, что бежать нужно было в другом направлении?
- Есть хочу, - сообщила я заботливым домочадцам.
- Я тоже, - пожаловался Нефёд.
- На тебя не напасёшься, - строго заявила домовому Белена.
- Жадина, - огрызнулся он.
- А ты обжора. Лопнешь скоро.
- А вот шиш тебе! Домовые не лопаются.
- Это смотря с какой силой наподдать.
«Бедный Семёныч. К весне он либо с ума сойдёт в этом зоопарке, либо вежливо попросит нас убраться отсюда к чертям собачьим», - подумала я и вздохнула с умиротворённой улыбкой. Смогла бы я теперь отказаться от всей этой сказочной суеты? Вряд ли. Хотела бы вернуться к прежней скучной, но нормальной человеческой жизни? Точно нет.
Оглавление:
