Несмотря на то, что сам генерал Куропаткин в Русско-Японскую проявил себя... не очень, он сказал одну правильную вещь. В своих «Итогах» японской войны писал о командном составе:
«Люди с сильным характером, люди самостоятельные, к сожалению, в России не выдвигались вперёд, а преследовались; в мирное время они для многих начальников казались беспокойными. В результате такие люди часто оставляли службу. Наоборот, люди бесхарактерные, без убеждений, но покладистые, всегда готовые во всём соглашаться с мнением своих начальников, выдвигались вперёд».
Были ли таким начальником был и З.П.Рожественский? Давайте посмотрим его ответы комиссии, разбиравшей Цусимское сражение. Подряд все смотреть, наверное, смысла нет. остановимся на отдельных важных моментах.
20) Считали ли Командующий эскадрой, флагманы и капитаны, что в мае месяце 1905 года эскадра была достаточно подготовлена к бою в тактическом отношении.
Ответ З.П.Рожественского.
По вопросу Комиссии, считал ли я, что в мае 1905 г. эскадра была достаточно подготовлена к бою в тактическом отношении. я должен напомнить, что одним месяцем позже, т. е. в июне 1905 года, эскадра не могла бы ни в каком случае существовать, как сила, применимая для каких бы то ни было военных действий в Русско-Японской войне: если бы в мае эскадра не двинута была на Владивосток, т. е. в бой, то в июне она была бы, или на обратном пути, под конвоем англичан, или интернирована. Отвечая по существу вопроса, должен признать прежде всего, что нравственный элемент был в эту пору в периоде упадка: отправляясь из Балтийского моря, личный состав эскадры, знавший условия предстоявшего плавания, не верил в способность эскадры дойти на Дальний Восток. У Танжера, при делении эскадры на части, которым следовало идти разными путями, был проявлен упадок духа. Правильная, хотя и тяжелая, работа на дальнейшем пути подняла настроение, а прибытие обеих частей к Мадагаскару в назначенный по маршруту день укрепило в личном составе веру в свои силы. Задержка у Мадагаскара, возмутительная агитация одного из «аматеров» (по оценке английского адмирала Фриментля) военно-морского публицистического спорта и его сообщников в некоторых органах русской прессы, корреспонденция из России, отражавшая эту агитацию, в связи с параллельными происками революционеров, снабжавших эскадру, под видом частных посылок (пакетов табаку и др.), изданиями своей пропаганды, расшатали дисциплину. Новый переход Индейским океаном и торжественный марш Сингапурским проливом возродили было эскадру, но месячное блуждание под Аннамом, оказавшееся, к сожалению, бесцельным и то же, что и на Мадагаскаре, губительное действие, подвозившихся каждою почтой, старых русских газет, привело к новому шатанию духа, которое несколько успокоилось с присоединением, наконец, к эскадре судов контр-адмирала Небогатова, бунтовавшие еще в Либаве экипажи которых, принятыми мерами, лишены были возможности влиять на экипажи остальной эскадры. Обучение личного состава оставляло желать многого.
Команды новых судов плохо справлялись с электрическими приводами во всех частях корабельной техники.
Телеграфирование, крайне сложными и быстро расстраивающимися, приборами фирмы Telefunken было в высшей мере ненадежное.
Все корабли плохо стреляли и, за неимением боевых запасов, офицеры не могли упражняться в управлении огнем. Обрастающие суда с каждым днем теряли в подвижности. Котлы, паропроводы и холодильники прогрессивно изнашивались. Из девяти миноносцев только два способны были по нужде развить 22 узла. Корабли умели держаться в строе кильватера, но с эволюциями справлялись вяло. Броненосцы отряда контр-адмирала Небогатова были к ним вовсе непривычны и чрезвычайно невнимательно относились к сигналам. В предвидении того, что в бою более быстроходные японские броненосцы будут наседать на головной отряд нашей линии и что парализовать такую тактику возможно развертыванием нашего концевого отряда в строй фронта, я, за тринадцатидневное, совместное с отрядом контр-адмирала Небогатова, плавание, держал этот отряд 10 суток в замке эскадры в строе фронта и, несмотря на непрерывные настойчивые требования за все это время, не мог добиться от этого отряда порядка, близкого к строю. Но, повторяю еще раз, положение, в которое вторая эскадра была поставлена, благодаря запрету англичан продавать нам уголь, заставляло меня не медлить движением на Владивосток, как бы ни была слаба подготовка Эскадры в тактическом отношении.
Комментарий автора: Откровенно говоря, сильных недочетов по работе экипажей в бою не наблюдается, и, несмотря на то, что адмирал пишет о пропаганде, особых революционных настроений и случаев неподчинения практически не наблюдается. А, вот недочеты самого адмирала хорошо видны, хоть адмирал тщательно пытается их скрыть. Ну, например: адмирал отослал часть транспортов, оставив при эскадре несколько транспортов и два госпитальных судна. Смотрим еще раз походный ордер эскадры.
Эскадра шла в походном порядке, в трех колоннах. Правую колонну составляли 1-й и 2-й броненосные отряды, левую - 3-й броненосный и крейсерский отряды, в середине шли четыре транспорта - "Анадырь", "Иртыш", "Камчатка", "Корея" и два буксирных парохода - "Русь" и "Свирь"; миноносцы-по бортам транспортов. В хвосте походного порядка шли госпитальные суда "Орел" и "Кострома", находясь на удалении от концевых мателотов колонн. Эскадренный ход по признанию самого адмирала был 9-10 узлов. Могли ли дать больше? Кто мог тормозить эскадру?
Начнем с "Орла". Контракт на постройку быстроходного грузопассажирского парохода был заключен Добровольным флотом с английской фирмой «Hawthorn R & W. Leslie & Со» в августе 1888 года. Деньги на постройку судна были собраны жителями Орловской губернии. Строительство осуществлялось на стапеле в Ньюкасле. Стоимость контракта составила 103 тыс. фунтов стерлингов. Сроком сдачи было определено 30 июня 1889 года, однако из-за забастовки рабочих сдача состоялась только 1 марта 1890 года. При постройке корабль мог дать 19 узлов (!). Пусть даже от обрастания скорость стала меньше, но...
Она все равно была приличной. Во время боя «Орёл» держался на траверзе эскадры. Японцы расценили эти факты как нарушение правил Гаагской конвенции, и реквизировали судно. Впоследствии «Орёл» был продан японской фирме и плавал под именем «Касуно-Мару»
Госпитальное судно "Кострома", бывший пароход «Port Caroline», купленный у той же фирмы «Hawthorn R & W. Leslie & Со», он в "молодости" выдавал 13 узлов. Сколько она давала на тот момент? Пишут, что около 10 узлов (уже критично). По хорошему, ее стоило держать подальше в хвосте (пользуясь статусом госпитального судна. В принципе, оно так и вышло. 14 мая 1905 года был захвачен японским вспомогательным крейсером «Садо Мару » и отконвоирован в Сасебо 14 июля того же года, в соответствии с Гаагской конвенцией, был освобожден и вернулся во Владивосток. 10 сентября 1905 года вернулся в Одессу и в конце декабря был возвращен в состав Добровольного флота. (Корабль погиб в шторм в 1913 году).
Здесь следует отметить еще один момент: (смотрим еще один вопрос адмиралу Рожественскому:
25) Почему «Кострома», отстав от эскадры, шла в ночь на 14-е мая с огнями?
Ответ адмирала: 25) Госпитальные суда «Кострома» и «Орел» шли в ночь на 14 мая с топовыми огнями, потому что того требовала конвенция о госпитальных судах.
Ладно, госпитальные суда отстали и шли позади эскадры. А, что с транспортами, которые шли в колонне?
Начнем с уникального парохода:
"Анадырь" Этот транспорт под командованием капитана 2-го ранга В. Ф. Пономарёва, оказался единственным из уцелевших в Цусимском бою транспортов, избежавшим интернирования. В ходе сражения ему удалось оторваться от преследования. Парадокс заключается в том, что его скорость была всего 10 узлов.
Заложен 1902 году на верфи британской компании англ. Vickers, Sons and Maxim, Limited (ныне Vickers-Armstrongs) в городе Барроу-ин-Фернесс под временным названием «Викерстаун» (англ. Vickerstown), строительный № 286. Куплен сначала французами, потом Россией. Транспорт был вооружен пятью французскими 57-мм пушками Гочкиса.
14 мая 1905 года, перед началом Цусимского сражения, шёл головным в колонне транспортов — на правом траверзе «Осляби» и «Олега». За ним шли «Иртыш», «Камчатка», «Корея», «Русь» и «Свирь». Зачем? В трюмах транспорта находились 7 тыс. тонн угля, а, кроме того, снаряды и порох: почти 2 тыс. тонн. (Ну, и... кто рисковал больше?).
В 16:17 во время маневрирования, «Анадырь» столкнулся с буксирным пароходом «Русь», который получив две подводные пробоины, плохо управлялся и уходил из под обстрела к колонне броненосцев. По завершении основного боя «Анадырь», «Корея», «Свирь» и «Иртыш» потеряли в начале ночи крейсера и друг друга, разными путями направились на юг. По окончании войны он в ноябре 1905 г. транспорт, за счет имевшегося на борту угля сумел вернутся на родину, доставив в Либаву 341 человек, спасенных с крейсера «Урал», весь свой груз не пригодившихся для эскадры снарядов и пороха, запасных частей для машин погибшего броненосца «Бородино».
Судьба парохода была уникальной (наверное, о нем дам отдельную статью). В апреле 1918 года принял участие в Ледовом походе Красного Балтийского флота. С мая этого же года поставлен на хранение в порт Кронштадта. 9 октября 1918 года под новым названием «Декабрист» передан Мортрану, а 21 октября 1919 года возвращён в состав Красного Балтийского флота. 4 июня 1920 года передан Трансбалту. В марте 1923 года, после ремонта в Киле, переименованный в «Декабрист» транспорт отправился к берегам Тихого океана (март 1923 г.) - это был первый рейс советского судна от берегов Балтики на Дальний Восток. Через семь месяцев пароход с ценными грузами вернулся в Петроградский порт, пройдя более 26 тыс. миль, и затем работал в составе Балтийского морского пароходства.
Потом транспорт перешел на Черное море. Потому он ушел на Дальний Восток. Погиб на боевом посту в 1942 году (но это отдельная история).
