Наверное, некоторые уже заметили, что наш несменяемый гарант давно выбрал для себя одного кинокумира, которого не устает буквально копировать — Вячеслав Тихонов из «Семнадцати мгновений весны»: Штирлиц под прикрытием, всегда спокойный, уверенный, у него все под контролем и почти по плану.
Закавыка в том, что этот образ Тихонов пронес через очень много своих ролей, где он вроде бы уже не Штирлиц, но так печально глядит в камеру, что вот-вот, еще немного и вдалеке заиграет Таривердиев. «И другие официальные лица» — еще один фильм из этой же оперы: довольно проходной для истории кино, особенно в сравнении с другими, более масштабными работами Семена Арановича вроде «Рафферти» или «Противостояния», но любопытный с исследовательской точки зрения.
Тихонов изображает опытного советского дипломата, которого отстраняют от важных внешнеторговых переговоров по инициативе коварных американцев. Эти «редиски» хотят обдурить все наше менее проницательное дип. представительство и выкупить в СССР бесценные универсальные насосы для бурения.
Ниточка тянется в Африку, почти что в Нагонию, с которой иной персонаж Тихонова — сотрудник КГБ СССР — будет иметь честь работать в «ТАСС уполномочен заявить». Там, в Африке, куда добраться, право, нелегко, буквально в поте лица трудится герой Льва Дурова (с прической а-ля Борис Джонсон). Дуров недоумевает: и чего эти американцы лезут, и чего этим американцам надо! Тихонов надувает щеки, думает и идет по коридору…
Служебный роман, или Немного слез на дипломатическом фронте
И что за дип. служба без прекрасных дам! Сейчас никто не сравнится с М. Захаровой, но тогда, в фильме, сотрудницу внешнеторгового представительства, переводчицу и по совместительству любовницу Тихонова сыграла Ирина Мирошниченко, под стать герою Тихонова грустная и задумчивая.
Это вторая, личная сюжетная линия, связанная с семейными ценностями, более чем традиционными: с детьми, стариками и любимой тещей. Есть и совершенно потрясающий момент, даже целых два: это цитаты из известных фильмов прошлого:
1. идет дождь, они вместе грустят, по лобовому стеклу автомобиля стекают потоки воды, и вот-вот затянет заунывный мотив Доронина из фильма «Три тополя на Плющихе»;
2. переворот в Чили, сидят перед телевизором всей семьей, не хватает только всхлипываний, как у Чуриковой из «Прошу слова».
«А Фудзияма еще дымится?»
А эта нелепая цитата — из разговора с японской делегацией. Вообще в этом странном фильме немало экзотики: это и Африка, и экскурсия на завод, где поршни для этих насосов изготавливают. Удивительное дело: как это в принципе персонажу Тихонова доверили вести переговоры по очень важному направлению, когда он в этой теме полный профан и даже не в состоянии разобраться, в чем ценность насосов и что, собственно он этим американцам продает! Неужели прав был Чубайс: страна тотального непрофессионализма?!
Или еще из экзотического: в кабинете тихоновского начальника Санаева (в это же примерно время он, тоже размеренно и со знанием дела, как Тихонов — Штирлица, а позже — как господин президент — Тихонова-Штирлица, играл полковника Зорина) — меблировка из прошлого века: югендстиль, не иначе!
На фоне давно и повсеместно победившего midcentury modern (этот дизайнерский аспект даже подчеркивается, иногда нарочито, как в «Оптимистах»), модерн выглядит нелепицей и анахронизмом.
Видимо, художник Исаак Каплан и его декораторы стащили в павильоны Ленфильма буквально все, что подвернулось под руку.
Но не буду больше вас утомлять. Напоследок — многозначительная и крайне злободневная цитата из фильма, ради которой его и стоило смотреть:
«Нельзя травмировать неудачей. Чиновник — душа нежная, травмы нескоро заживают».
Что ж, лучше не скажешь. Тут какой-нибудь Виталий Мутко тихо бы засиял. Ведь золотые же слова, достойные того, чтобы быть выгравированными на надгробии всего российского чиновничества: оно это право исторически заслужило.
