Панталонне до такой степени возгордился, что сделал карикатуру на саму Валиде-султан.
Сценка получилась забавная: Панталонне соорудил из бумаги корону, нацепил на голову и ,задрав голову, оглядывал присутствующих.
-Лев мой,- заговорил пафосным голосом шут,- как ты вырос, а я и не заметила!
Затем быстро стянул корону с головы и писклявым голосом спросил:
-Валиде, значит, я пойду сегодня на Совет?
Затем опять натянул корону и сказал:
-Конечно, сын мой! Как только подрастешь, лет так через ....э ...через э ...
Договорить Панталонне не дали, повелитель разразился громким смехом. Тонкую иронию Мурад понял, но так как не особо сильно жаждал управлять государством и заниматься скучными делами, не обиделся. Желая подзадеть Валиде, султан заставил Панталонне показать карикатуру всем во дворце.
Слуги тихонько прыскали в кулак, стараясь сдержать хохот, ведь смеяться над самой Валиде-султан было непозволительно.
Уже через пятнадцать минут Хаджи-ага в красках изложил все увиденное Кёсем-султан. У Валиде от гнева даже красные пятна пошли по лицу. Она приказала бросить шута в темницу.
Когда за Панталонне пришли стражники, вся его дерзость испарилась. Он плакал, в ногах валялся и канючил, как ребенок, чтобы его отпустили, однако стражники, не обращая на это внимания, потащили его на выход. Челядь хлопала в ладоши и улюлюкала ему вслед.
Когда Хюсейн собрался учинить ему допрос в темнице и схватился за кинжал, Панталонне от страха намочил штаны. Хюсейн-ага хохотал до слез, кинжал он вытащил лишь для того, чтобы перерезать веревку и связать пленнику руки.
Казнить Панталонне султан Мурад не позволил. Валиде ужасно рассердилась, долго читала нотацию сыну, но повелитель лишь усмехнулся.
-Но согласитесь, Валиде, что это было очень смешно.
-Мурад!
-Да-да, я знаю, что он перегнул палку ... Но не стоит на него сердиться.
-Мурад, он оскорбил твою Валиде! Как ты можешь простить ему такое?
-Я не сказал, что прощаю его. Я сам накажу Панталонне, Валиде, не переживайте.
-И какое будет наказание?
-Позже узнаете.
Наказание падишах выбрал изощренное: заставил Панталонне всю неделю ходить по дворцу и улицам в женском платье. Часто шут возвращался в Топ Капы побитым, народ, видя его в таком обличье, возмущался и забрасывал его всем, что попадалось под руку.
Через неделю шут стал вести себя гораздо тише и голову задирал реже.
Валиде таким наказанием была недовольна, но махнула на все рукой. Проблем в государстве и без шутов хватало.
Ей пришлось отправить Кеманкеша в Йемен, чтобы урегулировать вспыхнувший конфликт. Отправлять туда преданного ей человека не хотелось, ведь времени потребуется мрого, но больше она никому не доверяла.
***
Через год Айше-султан родила дочь, которую падишах назвал Рукие.
Айше еще больше похорошела, расцвела, так как повелитель по-прежнему на других женщин не смотрел.
Но все же большую часть времени султан проводил не с ней, а с евнухами и шутами. Все чаще Мурад отлучался надолго из дворца, и Валиде понятия не имела, где он пропадает.
Она пыталась выяснить, где проводит время падишах, но стражники даже под страхом смертной казни отказались говорить. Валиде-султан они боялись, но султана Мурада боялись еще больше. Падишах при них лично свернул голову, как цыпленку, одному стражнику, когда тот осмелился доложить Валиде о том, что повелитель отправился в Эдирне.
Только через полгода Валиде удалось узнать, где бывает падишах. Ей рассказала Айше, которая подслушала разговор Мурада и Панталонне. Оказалось, что повелитель посещает питейные заведения.
Валиде готова была ко многому, только не к тому, что услышала. Ее Мурад, султан Мурад, пристрастился к вину! Как допустила она это!?
-Странно, что мы ничего не замечали. Запах, неясный разум? Почему мы недосмотрели?
-Валиде-султан, вспомните, повелитель ведь после возвращения из города не принимал никого по два-три дня. Никто не смел входить в его покои кроме евнуха Мустафы и Панталонне,- последнее имя Айше произнесла презрительно.
Валиде, почувствовав себя плохой матерью, взялась за воспитание сына. Но очень быстро осознала, что спохватилась поздно.
Падишах слушал мать вполуха, кивал, но продолжал своё. А однажды не выдержал и приказал матери не вмешиваться в его дела.
Удивительно, но частые попойки не сказывались на здоровье Мурада. Он по-прежнему обладал неимоверной силой, дольше всех метал копье, сжимал железо.
Валиде переживала, материнское сердце сжималось, когда она видела сына, возвращавшегося в Топ Капы в одном кафтане и с непокрытой головой.
Кеманкеш-паша вернулся в Стамбул. Опасаясь, что Мурад простудится и подорвет свое здоровье, Валиде попросила Великого визиря поговорить с султаном.
Кеманкеш начал осторожный разговор, начав с того, в какое помутнение приводит человека вино и закончив историей про знакомого, умершего от переохлаждения.
Падишах долго внимательно разглядывал Великого визиря, затем молча схватил оглоблю и меленно распрямил ее. Кеманкеш-паша застыл в изумлении. Слуга подал повелителю полотенце, тот отер пот со лба и спросил:
-Разве я похож на больного или безумного?
Паша не нашелся, что ответить.
Повелитель продолжал свой разгульный образ жизни, весело проводя время то в компании любимой хасеки, то с Панталонне.
Теперь падишах часто устраивал пирушки в своих собственных покоях. Валиде пробовала запретить поставку вина в Топ Капы, но Мурад взбесился и запрет отменил.
Айше исправно рожала ему детей, к двадцати одному году у Мурада было уже пятеро детей, два сына и три дочери: Ахмед, Сулейман, Рукие, Исмихан и Хафса.
Султан своих привычек не менял, делами государства не интересовался до одного случая. Переодевшись в простолюдина, Мурад как всегда покинул увеселительное заведение, будучи одурманенный вином. Началась гроза, дождь лил как из ведра, молнии вспыхивали тут и там, но повелитель не спешил укрыться. Он, напротив, остановился на середине пустыря, развел руки в стороны и подставил лицо под ливень. Слуги просили падишаха уйти в укрытие, но он не слушал их.
Неожиданно рядом с повелителем ударила молния, оглушив его на мгновение. Стражники бросились к нему, к счастью, падишах был жив.
Продолжение следует...
Чтобы не пропустить продолжение, подписывайтесь на мой канал
